Под властью фаворита
Шрифт:
– Так… готово! – пробежав бумагу, обрадовался совсем по-детски Антон. – Грамматин, бери скорее коопию, подписанную мно-ю, отправь в военную коллегию. А этот по-оодлинник я сохраню! А копии другие… Ты уж знаешь, что с ними делать. Исполни немедленно.
Грамматин, отдав поклон, вышел.
Сев снова на свое место у стола, Антон стал подписывать бумаги, здесь приготовленные Тимирязевым и Грамматиным.
– Так, выше высочество, я могу передать отцу? – задал вопрос Миних-сын, видя, что о нем словно совсем забыли.
– Все
– Слушаюсь! – с поклоном проговорил Миних и вышел, повез отцу приговор, равный присуждению быть заживо погребенным.
– Браво! – по-мальчишески захлопал в ладоши Антон, едва двери закрылись за сыном низложенного фельдмаршала. – Но ээ-тот раа-аз принцесса поо-ступила превосходно! Можно хвалии-ть! И вы – виновник сему, Андрей Иваныч. Тепее-ерь, гоо-судари моо-и, на-адо подумать: кто же заменит старика на его поо-сту?
– Да. Это важно. Выбрать надежных людей…
– Преданных вашему высочеству и принцессе! – наперебой, в один голос отозвались фон Менгден и канцлер Головкин, два соискателя-кандидата на «вакантные» и доходные места, освободившиеся с уходом Миниха.
– Притом, – заскрипел Остерман, потирая колено, – надо выбрать людей, хотя немного понимающих толк в делах военных. Или не надо? Как полагаете, граф Головкин? И вы, барон?
– Ну, конечно! – сразу сбитые с позиции, кисло улыбаясь, согласились неудачные карьеристы.
И между присутствующими начался живой обмен мыслей по этому важному вопросу…
Часы бежали… День клонился к вечеру.
Анна, словно не находя себе места в опочивальне, то ложилась на кровать, то переходила на кушетку, бродила по комнате, все поглядывая на часы.
Юлия по-прежнему возилась со всякими кафтанами и робами, выбирая, что еще стоит выпросить у государыни-подруги?
– Боже мой, как тянется время! – со вздохом в десятый раз повторила Анна, останавливаясь у дверей шкапа, за которым скрывался вход в потайной коридор, откуда влюбленная женщина ждала появления Линара, удаленного было покойной императрицей от двора, но появившегося снова в Петербурге, как только не стало Анны Иоанновны.
– Неужели нет еще четырех! – обратилась принцесса к подруге, когда та появилась снова в спальне. – Пойди погляди у себя. Может быть, он уже там. Ждет, не решается один прийти… Узнай же, милая. А я прилягу, отдохну немного. Я нынче, как назло, ужасно выгляжу…
– Ты хороша, как ангел… Ну, не сердись. Бегу, узнаю! – скрываясь в дверях потайного коридора, крикнула Юлия.
– Господи, только не захворать теперь бы! – шептала суеверно Анна, направляясь к постели. И вдруг, вся задрожав, побледнела
Резкий барабанный бой зарокотал на дворцовой площади, у самых окон ее опочивальни.
Говор и гул большой толпы, отдельные выклики и снова дробь барабана… Все отзвуки народного мятежа, знакомые Анне еще в царствование покойной императрицы, теперь снова доносились сквозь двойные рамы дворцовых окон, леденя кровь в жилах напуганной женщины.
«Что это такое? Бунт? Военный мятеж? Миних поднял на нас солдат?» – пронеслось в уме Анны, и, ничего не разбирая, она бросилась в соседний покой с громкими криками:
– Мы погибли! Спасите сына! Там бунт… Солдаты… Барабан… Узнайте, что случилось. Скорее… Бегите… Принц, что же вы? Или не слышите: военный бунт… Барабан!..
Бледными губами повторяла она одно и то же, опустясь на стул у самой двери, соединяющей комнату совета с ее почивальней.
Все, кроме Антона, встревоженные, бледные, тоже метнулись к окну, не исключая Остермана. Только принц Антон не тронулся с места, самодовольно улыбаясь.
Видя, что Анна готова лишиться чувств, он поднялся и подошел к ней.
– Уу-спокойтесь, принцесса! Ничего такого нее-т. Ууспо-ккойтесь. Выпейте воот вооды… Ээто моой сюрприз граа-ффу Миниху… Дом его совсем блии-зко! Через площадь от двоо-рца. Пусть по-слушает стаарик… Пуу-скай!..
– Что еще? Говорите толком, – от страха переходя к необузданному гневу, крикнула мужу Анна. – Что это за барабан?!
– Ддда… этто как всеегда… Ваажные укаазы при бараа-банном бое объявляются всему населению столицы… Тепее-рь будут знать люди, что пеервый министр и генерал-фельдмаршал получил… чии-стую… отстаа-вку! Ха-ха-ха!.. Вот дуу-маю, ста-аарый…
– И вы э т о сделали! Вы решились?! Осмелились! – вне себя, подымаясь, кинула ему в лицо Анна. – Кто дал вам совет? Вы спросили меня? Вы так грубо оскорбили нашего избавителя, своего наставника! Старика-солдата, всегда удачно воевавшего за наш трон? Израненного, всему миру известного, вождя-героя… Вы… посмели!..
– Нно… принцесса… Ваш собственный приказ. Так водится при всяком случае.
– Миних – не в с я к и й! Впрочем, куда вам-то понять! Для людей с низкой душой – все мелко и обыденно. Я и забыла…
– О-ооднако, прии-нцесса, ваше высоо-очество! По-озвольте… вы так жестооко… Кто мог думать? Опала, значит, опала! Он – наш враг. Следовало миру показать, что Миниха больше нет. Я думаю: каждый на моем месте… Воот спрр-росите даже графа Остермана. Я уверен, даже он… Нну, скаажите поо правде: как бы вы на моем месте? Скаа-ажите ее высочеству!
– Конечно, н а в а ш е м месте я бы не сумел иначе поступить… но…
– Слышите… видите: даже он… Остерман!..
– Но как О с т е р м а н я бы того не сделал! – спокойно докончил свою речь старик. – И вы бы сами, принц, так не поступили, я полагаю, если бы только…