Под знамением Бога Грозы
Шрифт:
– А где мой брат? Жив ли правитель? Может в плену? Говори! – требовал Суппилулиума, с тревогой заглядывая в глаза Фазаруки.
– Если ты спрашиваешь о божественном лабарне Арнуванде… – Воин замялся
– Отвечай! – требовал Суппилулиума.
Фазарука опустил глаза и тихо произнес:
– Он бежал.
– Бежал? – Суппилулиума отшатнулся, словно его ударили по лицу. – Думаешь ли ты, что говоришь? Он не мог! Он должен был погибнуть вместе с Хаттусой, умереть как герой или отстоять святыню! Что ты придумываешь? Я должен разыскать его тело …
– Не гневайся. – Фазарука с сожалением пожал плечами. – Тебе не найти тело лабарны среди руин.
– Где же он?
– Как только враг появился под стенами Хаттусы, Арнуванда покинул город, прорвался
– Я не верю! – воскликнул Суппилулиума. – Как он мог! Хочешь сказать… Нет! Такое невозможно! Арнуванда, как и я, из рода божественного Лабарны. Опозорить род – страшнее смерти.
– Могу поклясться перед Богами, – вздохнул воин, тяжело поднимаясь с колен.
– Он должен был бесстрашно сражаться во главе войска, – все не мог поверить Суппилулиума. – О, Боги! Какай позор! Мой брат… Потомок великого Лабарны… А я собрал всех своих мешедей… Шел днем и ночью без отдыха… – Его гневный взор обжег Фазаруку. – Почему позволил ему уйти? Ты – старший над мешедями лабарны. Почему не удержал его?
– Не гневайся, повелитель. Не в моей власти указывать лабарне, что ему делать. Тем более, он хорошо скрывал свой план. Перед побегом приказал мне возглавить оборону ворот Лабарны. Там ждала верная смерть. Я чудом уцелел.
– Прости! – Остыл Суппилулиума. Долго размышлял, оглядывая уцелевших воинов, и совсем обреченно произнес: – Значит, такова воля Богов.
– Но, что теперь? – тревожно спросил Цула. – Неужели Хатти больше не существует? Храмы Хаттусы разгромлены. Статуи Богов осквернены. Как Всевидящие могли такое допустить?
– Только они и могут на это ответить, – рассудил Суппилулиума. – Я хочу спросить у них самих. Проведите меня в мавзолей.
Суппилулиума и Цула вслед за Фазарукой вошли в мрачное низкое каменное строение мавзолея. Пройдя несколько маленьких темных комнат, они очутились в целле – небольшом квадратном зале без окон, со сводчатым потолком в виде купола. Стены украшали головы быков. Длинные изогнутые рога, покрытые золотом, отражали слабый свет масляных лампад. Вместо глаз сияли драгоценные камни. В стенных нишах застыли изваяния двух божеств в человеческом обличии, выточенные из черного базальта: Страх и Ужас. Эти два божества всегда сопровождают Бога Грозы. Посреди зала находилась статуя самого Бога. Постаментом служил священный камень хуваси. Огромный куб, вытесанный из глыбы серого базальта, не имел изъянов. Грани густо покрывали надписи, содержащие древние молитвы и заклинания. На камне хуваси стояли два величественных быка из белого мрамора с синеватыми прожилками и напоминали облака. На их спины ногами опирался Бог Грозы. Бронзовое тело укрывала длинная пурпурная андули, расшитая золотом. Высокая круглая тиара, украшенная бирюзой, венчала голову. Суровый внимательный взгляд устремлен даль, поверх голов молящихся. В одной руке Бог держал золотой калмус17, в другой – связку разящих стрел-молний. Перед камнем хуваси находилась истанана18 в виде большой гранитной чаши. Чашу наполняло жертвенное масло. В масле плавал фитиль. Горело вечное священное пламя бога Агниса, бросая отблески на темные своды. Возле истананы располагался стол для жертвоприношений, покрытый желтой льняной скатертью.
За спиной у Бога Грозы два гранитных льва охраняли вход в пещеру. Туда разрешалось входить только посвященным жрецам. Ход вел в погребальную камеру, где в золотом кувшине покоился прах божественного Лабарны – основателя Великой Хатти.
Справа на стене мерцал светильник над каменной чашей, в которой плескался источник из подземного царства Бога Ярри – повелителя болезней и колдовства.
Вся обстановка в целле напоминала человеку, попавшему сюда, что он всего лишь – жалкая тварь. Каждый вошедший чувствовал себя беззащитным перед
Суппилулиума остановился со смиренным видом перед изваянием Бога Грозы. Прочитал долгую молитву. Затем налил из своей глиняной фляги вина в жертвенный сосуд. Из дорожной сумки достал лепешку ячменного хлеба и, разломив ее пополам, положил на стол для жертвоприношений. Горсть душистой туххессары юноша бросил в священный огонь. Пламя затрещало, принимая пожертвование. Сладковатый аромат благовоний наполнил целлу. Суппилулиума зачерпнул воды из источника Ярри в глиняный ритуальный сосуд в виде свернувшейся змеи и отпил несколько глотков. Священная вода подействовала. Суппилулиума почувствовал, как успокаивается, и к нему возвращается способность здраво мыслить. Он попросил Фазаруку рассказать обо всем, что творилось в городе.
Все произошло неожиданно. Каскийцы без боя обошли ближайшие крепости, решив ударить в самое сердце Хатти. Дозорный подняли тревогу слишком поздно, когда уже по всем дорогам к Хаттусе стекались отряды врагов. Помощи ждать было неоткуда.
Единственное, что успели – отослали гонцов в Куссару и Арину. Но никто не тешил себя надеждами. С самого начала защитники готовились к тому, что город падет, и пощады не стоило ждать от безжалостных захватчиков. Оставалось только подороже продать свою жизнь.
Арнуванда, как это звучит не прискорбно, предал свой народ. С несколькими вельможами из своего окружения тайком, под покровом ночи, правитель покинули столицу. Он прорвался, уведя с собой всех воинов Богини Вурусему. Фазарука до самого конца думал, что Арнуванда решился на хитрый маневр: когда враг завязнет, штурмуя стены, лабарна ударит каскийцам в спину. Но напрасно надеялся. Лабарна Арнуванда просто-напросто – бежал.
Касикйцы сразу же ринулись на стены. Первый штурм отбили ценой больших потерь. Весь день шел жестокий бой. Защитников поубавилось, хотя и враги вечером долго собирали трупы и разводили огромные погребальные костры. Но к концу дня к каскийцам подтянулся обоз с метательными орудиями. Они принялись усиленно готовиться к новому штурму. В городе так же не спали всю ночь: как могли, укрепили южную стену. Воинов осталось немного. Из горожан все, кто способен держать оружие, встали на защиту. Кузнецы использовали весь металл, что у них имелся в запасе. Даже дорогие чеканные блюда переплавлялись в наконечники стрел. Женщины срезали волосы и плели тетиву для луков. Мальчишки собирали камни.
С рассветом каскийцы двинулись на новый штурм. Лезли со всех сторон. Они даже попытались взобраться по скалам на Северную стену. На головы нападавшим лили кипяток и сыпали раскаленный песок. Кровь стекала по камням до самой земли. К исходу дня врагу все же удалось захватить Ворота Лабарны и две сторожевые башни. Ночью сражение перекинулось на улицы. К утру каскийцы добрались до Верхнего города. Они притащили таран, чтобы взломать ворота Северной цитадели. Но ворота распахнулись сами, и воины храмов вступили в схватку. Сута19 со стен атаковала стрелами. Натиск был настолько сильным и неожиданным, что каскийцы попятились. Их почти удалось выбить обратно из города. Бой вновь закипел на стенах. Тогда разъяренные захватчики подожгли город. Воспользовавшись тем, что горожане бросились тушить свои дома, каскийцы навалились на ворота Лабарны. К исходу ночи враг вновь ворвался в Хаттусу.
Все же силы были неравные. Защитники отступили к святилищу богини Сауски и к Северной цитадели. Новый день – и новый штурм. Храм Сауски был разрушен до основания. Сражение за халентуву проходило особенно жестоко. Каскийцы потеряли под стенами Северной цитадели многих лучших воинов. Последняя горстка защитников укрылась в мавзолее Лабарны. Жар от пылающей халентувы заставил убраться захватчиков из Верхнего города. Затем они и вовсе покинули сожженную Хаттусу. Погрузив награбленное в телеги и, кое-как кремировав убитых, каскийцы двинулись обратно.