Подари мне эту ночь
Шрифт:
— Расс, ты знаешь, что я поддержу тебя независимо от того, что ты решишь, — сказал Бен невозмутимо. — Но это мой долг, предупредить тебя обо всех последствиях.
– Он кивнул в сторону кабинета и обернулся к Расселу выразительно выгнув бровь. — Пойдем выпьем, мм?
Убедительный тон Бена и долгожданное предложение заставили гнев Рассела испариться как по волшебству. Он без колебаний кивнул и вышел вслед за Беном из комнаты. Бен кинул на Адди успокаивающий взгляд, и она сразу почувствовала себя лучше, не сомневаясь, что Бен не даст Расселу совершить что-либо необдуманное.
— Питер,
— Они не нуждаются во мне, — ответил ее муж и, позевывая, встал. — Я ложусь спать.
Каро притихла и пошла за ним, оставив Мэй и Адди на кухне одних. Адди нервно поправила рукава платья, прежде чем подняться. Мэй остановила ее коротким замечанием.
— Бен больше член семьи, чем Пит, не так ли?
Адди не была уверена, о чем Мэй в действительности спрашивала.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Твой зять Питер, а Бен только…
— Твоего отца не заботит то, что скажет Пит. Он полагается на Бена.
— Все так делают, в некоторой степени.
— Но особенно твой отец. И ты.
Она была ошеломлена прямотой Мэй.
— Что заставило тебя…
— Бен хочет стать моим вторым зятем? – спросила Мэй на удивление спокойно. – Я видела, как он смотрел на тебя сейчас. Вы двое были словно особенные. Я не могу допустить этого.
— Мама, мы поговорим об этом позже, сейчас ты устала…
— Я хочу услышать это от тебя. Хуже всего подозрение и незнание, Аделина. Есть вещи, о которых мы должны поговорить.
— Мне трудно сказать тебе, что я чувствую к нему, зная, что чувствуешь ты.
— Это не личная неприязнь. Бог знает, он способен очаровать и птиц на деревьях. Я только знаю, что он не подходит тебе.
— Но, — Адди наклонилась вперед и говорила стремительно и нетерпеливо. — Ты действительно не знаешь его мама, он совсем не такой.
— С ним будет трудно обращаться.
— Только не мне.
— Если ты выйдешь за него, ты никогда не уедешь отсюда.
— А я и не хочу.
— Вы двое, словно огонь и порох. Пока взрывы захватывающи, но между вами никогда не будет мира. Позже ты пожалеешь.
— Я бы умерла, если бы вышла за человека, который бы не позволил мне спорить с ним. Мы оба решительны, но мы сможем приспособиться друг к другу. И он слушает меня, мама, действительно слушает и уважает то, что я говорю.
— Я знаю. Я слышала вас. Он говорит с тобой так, как будто ты мужчина. Вы можете наслаждаться новизной всего этого, но неправильно ему смотреть на тебя как на…
— Почему нет? Почему бы не говорить со мной так, как будто у меня есть голова на плечах?
— Он должен смотреть на тебя более мягко, вместо того, чтобы обсуждать с тобой мужские дела и беспокоить вещами, которые тебя не касаются. Ты – женщина, Аделина, со своим собственным местом и своими собственными заботами
— Мы и об этом с ним разговариваем…
— О, Боже, — Мэй закрыла лицо руками.
— Я знаю, это кажется немного радикальным, но почему между мужем и женой должна быть черта, которую им не позволительно пересечь? Почему между ними должна быть пропасть? Есть вещи, которые ты и Каро, и все наши подруги говорим друг другу, но и не мечтаем рассказать мужьям? Мужчина
— Приличный человек не заинтересовался бы такими вещами! – оборвала ее Мэй, и Адди, умолкла, понимая, что только обеспокоит мать, сказав ей больше. Они помолчали, затем Мэй устало сказала, — Я полагаю, ты планируешь выйти за него замуж?
— Да.
— Я полагаю, ты уже поняла, что он хочет заниматься ранчо больше чем чем-либо другим.
— Он остался бы в «Санрайз» так или иначе. Папа планирует сделать его попечителем в новом завещании.
— Я знаю. Это сделало бы его ответственным за ранчо. Но если вы поженитесь, ему будет принадлежать его большая часть.
— Он женился бы на мне, даже если бы я была нищей.
— Ты действительно в этом уверена?
— Я никогда раньше не была так уверена в чем-то.
Мэй посмотрела на серьезные глаза дочери и упрямо стиснутые зубы, и ее лицо болезненно сморщилось. Ей было трудно принять это поражение и все эти вещи.
— Ты так похожа на своего отца, — сказала она и вышла из комнаты.
Адди сидела в одиночестве, массируя виски. Неестественная тишина охватила дом и ранчо, затишье перед бурей. Она ждала, пока не услышала, звук открывающейся двери кабинета Рассела и приглушенные голоса. Она осторожно вышла из кухни и, стоя в тени, наблюдала как Рассел поднялся по лестнице, чтобы поспать часок перед началом трудового дня. Бен постоял на нижней ступеньке, потирая затылок, и повернулся, чтобы выйти. Он увидел ее, но не пошевелился, пока она шла к нему.
— Он согласился? – спросила она мягко
— Кое с чем, — вздохнул он от усталости и беспокойства, — и не знаю насколько.
Она потянулась к нему, поправила упрямую прядь, упавшую на лоб.
— Он всегда с уважением относится к тому, что ты говоришь.
Он почувствовал, как она придвинулась к нему еще ближе и замер, увидев нежность в ее лице. Он никогда не обращался раньше к кому-то за утешением. Он был воспитан так, чтобы решать свои проблемы самому, и до сих пор ему прекрасно удавалось прожить без чьей либо помощи. Последней вещью, в которой он нуждался, было утешение женщины. И все же… у него было непреодолимое желание притянуть Адди ближе и поделиться с ней своими проблемами. Она была здесь, рядом, вынуждая его впустить ее в свою душу. Адди видела нерешительность в его лице и поняла его больше, чем возможно он сам понял себя. Пока она не встретилась с ним, она так же боролась, чтобы держать расстояние между собой и всем, что угрожало стать слишком близким. Но хотел он того или нет, он нуждался в ней. Она привстала на цыпочки и, обняв его руками за шею, прильнула губами к его небритому подбородку.
— Только попробуй держать меня на расстоянии, — сказала она хрипло. — Я тебе не позволю.
Он замер на мгновение, а затем наклонился и поцеловал ее, его рука легла ей на затылок, чуть отклоняя назад. Адди вздохнула и крепче обхватила его за плечи. Усталость и сомнения рассеялись как осенние листья на ветру. Он коснулся губами изгиба ее шеи, ее руки скользили по напряженным мускулам его спины.
— Вначале этой ночи была я, потом эти разрушители заборов, — прошептала она. — Ты совсем не отдыхал.