Подари мне все рассветы

Бэлоу Мэри

Она снова шмыгнула носом.

— Возможно, война скоро кончится, — сказал он. — Ты сможешь вернуться домой и выйти замуж за своего полковника Леру.

— Роберт, ты слеп. Ты абсолютно слеп.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я поверил, будто ты и впрямь хотела его убить? — Он присел на корточки и заглянул ей в лицо. — Но какой смысл? Зачем тебе его убивать?

— Не имеет значения. Ты все равно ничему не поверишь.

— Попробуй объяснить.

— Я не хотела убивать его, — рассердилась она. — Я хотела убить тебя, чтобы он восхищался мной и любил

еще сильнее. Или, может быть, я хотела убить его. Я была обижена, что он позволил взять меня в заложницы. Или, может быть, он оскорбил меня в Саламанке. Может быть, он заигрывал со мной, хотя был женат, а я только что узнала правду. Как известно, на почве ревности случаются убийства.

— Глядя на тебя, Жуана, я не могу понять, знаю ли тебя… Или я вообще ничего о тебе не знаю? И я, пожалуй, склоняюсь к последнему.

Она утерла нос тыльной стороной руки.

— Поглядели бы на меня сейчас твои приятели. Я, наверное, выгляжу как пугало?

— Да уж, — усмехнулся он.

— Покорно благодарю, — фыркнула она. — Джентльмен, чтобы приободрить, наговорил бы мне массу комплиментов, Роберт.

— Вот как? Но ведь ты знала бы, что он лжет. Судя по всему, мой носовой платок ты потеряла?

— Значит, мне придется шмыгать носом и утираться ладонью.

Блейк извлек из своего ранца довольно грязную на вид тряпку.

— Я заворачиваю в нее дуло винтовки, когда идет дождь, — объяснил он. — Можешь воспользоваться.

Она взяла тряпку.

— Как низко я пала, — промолвила она, энергично сморкаясь в тряпку. — Я не купалась и не мыла волосы четыре дня, неделю не стирала одежду. От меня, должно быть, воняет.

— Будь ты благоухающая, как обычно, ты бы не подпустила меня к себе ближе чем на двадцать ярдов, Жуана. По-моему, значение духов сильно переоценивают.

— И мыла тоже? — спросила она, наморщив носик.

— За кусочек мыла я бы сейчас с радостью продал твой мушкет, — сказал он, вызвав ее улыбку. — Вот так-то лучше. Я уж думал, что ты разучилась смеяться.

— А я думала, что тебе доставляет удовольствие видеть меня в слезах и полном унынии. Ты ведь этого всегда хотел, не так ли?

Улыбка исчезла с его лица.

— Я бы не хотел, чтобы ты пала духом, Жуана. Последние недели получились бы очень унылыми, будь ты не такой, как ты есть.

— Ну что ж, — сказала она, поднимаясь, — звучит почти как признание в любви, Роберт.

— Признание в уважении, — спокойно уточнил он, тоже поднимаясь.

Она вздохнула.

— Наше приключение почти закончилось, не так ли? Мне жаль. Но все хорошее когда-нибудь кончается, как и плохое. А жизнь продолжается. Куда мы направимся теперь?

— Двинемся зигзагами в направлении Буссако, — сказал он, — чтобы убедиться, что никого не пропустили.

— Тогда вперед. Я следую за тобой. Ведь я все еще твоя пленница, хотя, по-моему, ни у одной женщины не было бы более желанного тюремщика. У нас еще есть в запасе одна ночь, Роберт? Или даже две? Я заставлю тебя запомнить их больше, чем все другие, вместе взятые. Обещаю.

— Иногда мне очень

хочется верить, что не все, что ты говоришь, ложь, Жуана, — улыбнулся Блейк.

Она рассмеялась.

— Сам узнаешь. Нынче ночью. И если то, что я сказала, окажется правдой, то ты, возможно, поймешь, что я говорила правду и обо всем остальном, Роберт. К завтрашнему утру ты будешь терзаться сомнениями… и чувством вины. Потому что к завтрашнему утру ты будешь по уши влюблен в меня.

Она одарила его ослепительной улыбкой. И хотя он, в отличие от всех прочих мужчин, не капитулировал перед ней безоговорочно, интуиция подсказывала ей, что своего она добьется.

Глава 23

Ближе к вечеру капитан Блейк понял, что они углубились на север дальше, чем было необходимо. Они вышли на группу домов, которые и деревней-то нельзя было назвать. Жители либо уже ушли, либо собирались уходить. Похоже, что, опередив их, здесь уже побывали члены «Орденанзы». Тем не менее он решил пройти еще мили две на север, а уж потом, сделав петлю, повернуть к югу, туда, где, по его мнению, должен был пролегать маршрут французской армии. Один из жителей сказал, что дальше к северу есть еще ферма.

— Мы здесь отдохнем, — сказал Блейк Жуане, — а в Мортагоа отправимся завтра. Если в Мортагоа будет еще безопасно, мы проведем там одну ночь, а потом доберемся наконец до передовой линии английской армии.

— И я останусь там в безопасности до конца великого сражения, — со вздохом сказала Жуана, — а ты будешь на передовой вместе со своими стрелками. Все-таки жизнь несправедлива к женщинам, Роберт.

— И к мужчинам, — заметил он. — В зависимости от того, с какой стороны смотреть.

— Важно только, с какой стороны смотрят мужчины, — сказала она. — А мужчины почему-то считают, что женщины любят, чтобы их защищали и оберегали от всяких неприятностей.

— А разве женщины не любят?

— Вот еще!

Не успели они закончить разговор, как винтовка капитана Блейка с грохотом полетела на землю, а они с поднятыми руками оказались в окружении людей, вооруженных всеми возможными видами оружия. Многие добродушно усмехались.

— Я капитан Роберт Блейк из стрелкового батальона английской армии, — громко и отчетливо произнес он по-португальски, мысленно ругая себя последними словами за то, что как какой-то новобранец, попал в засаду.

Она опередила капитана и ответила сама:

— Жуана Рибейру, сестра Дуарте Рибейру. Как видите, безоружная, болваны вы этакие. С каких пор вы устраиваете засады против своих союзников и своих соотечественниц?

Небольшого роста жилистый парень, очевидно, главный в группе, усмехнулся и взглянул на своих людей, которые опустили оружие.

— Англичане глупы, — заметил он. — Они носят красивые мундиры и надеются, что в них будут незаметны. Не все, конечно, но многие. Правда, некоторые из них проявляют большее здравомыслие и носят зеленые мундиры. Извините, капитан. В данном случае я просто перестарался.