Подарок богини зимы, или Стукнутый в голову инопришеленец

Завойчинская Милена

— И у моего — другая. Противная такая. Фу!

— А мама придет?

— Конечно. Мама всегда приходит.

— А тот дядя? Которого вы с мамой себе завели. Он хочет стать твоим новым папой?

— Не знаю, я не спрашивала. Но я же вам говорила, он из другого мира. Не сможет с нами навсегда остаться. У него там всякая нежить, упыри и всё такое.

— Отговорки, — печально отозвалась обладательница розовой юбочки. — Мой папа тоже всегда говорил, что у него работа, клиенты, командировки. А сам к той тетеньке ездил. Мама так плакала, когда узнала.

— А вы себе нового папу

будете заводить? — деловито сопя, спросила Полина. Она сосредоточенно застегивала пуговки на платье без рукавов, которое надевалось поверх рубашки.

— Нет. Мама сказала, что все мужики козлы и больше никогда и ни за что!

— А! Моя тоже так всегда говорит. И подружки ее.

— Все мужики козлы? — спросил я хмурую Ирину, когда мы вышли на улицу и отправились домой.

Она тоже слышала разговор. Не вмешивалась, но я видел, как у нее испортилось настроение.

— Практически.

— И ты больше не хочешь замуж?

— Я больше не хочу, чтобы меня предавали.

— Но не все ведь предатели. Есть и порядочные.

— Наверняка. Но я не желаю больше рисковать своим сердцем.

— Но Полина хочет папу.

— Ничего. Она скоро вырастет и перехочет.

— Ира…

— Не надо, Кер. Не нужно ничего говорить. Я не ожесточилась, во мне нет ненависти ко всем представителям противоположного пола. Я верю в то, что где-то ещё ходят и живут своей жизнью нормальные, порядочные, честные и верные мужчины. Просто мне не повезло, я поверила не тому. А искать кого-то и устраивать свою личную жизнь мне некогда. Нужно крутиться и работать, чтобы поднять дочь. Родители немного помогают, но…

— Прости.

— Ничего. Ты готов сегодня еще позировать?

— Куда ж я денусь?

— Надеюсь, что никуда, — рассмеялась Ира. — Ты идеальная модель. Только нам нужно заскочить в магазин и набрать одежды для фотосессии. Я снова договорилась с девочками, нам выдадут на время под залог. Помнишь, да? Бирки не срывать и быть очень-очень аккуратным, что бы ничего не испортить и не испачкать.

Ирина фотографировала меня в эти дни много и безостановочно. Облик был нужен все время новый для этих картинок. Ира договорилась с владелицей небольшого магазина дорогой мужской одежды, что бы та выдавала ей наряды на время, напрокат. Оставляла полную стоимость в залог, но без чека, под расписку.

Не сразу понял, что это и зачем. Мы пару-тройку часов в этих одеждах работали, потом тщательно чистили, отпаривали артефактом, работающим от электричества, убирали в чехлы и приносили назад. Мне же приходилось пользоваться мощным зельем-дезодорантом. Полезная смесь, совсем убирает естественный запах тела.

Так взятые напрокат вещи оставались годными к продаже, потому что, как выразилась Ирина:

— Голову тебе отгрызу, если испачкаешь, зацепишь или порвешь. Это мой годовой бюджет. Хорошие офисные костюмы стоят как крыло самолета.

Самолет — это, как оказалось, летающий транспорт. Вероятно, очень дорогой.

Одежду мы сдавали, залог Ирина забирала, владелица магазина получала за услугу некоторую незначительную плату деньгами и несколько снимков для рекламы в блоге. Все были довольны. Хотя схема, конечно, странная.

Так пролетела неделя.

Приближался перелом года и связанное с ним празднование, принятое в этом мире. Дети готовились к выступлениям, учили стихи.

У Полины в садике был «утренник» — небольшое представление для родителей, которое дети устраивают под руководством воспитателей. Я пошел по просьбе девочки. Правда, пришлось всё время оставаться в кепке с козырьком. Сверху на ней Ирина проделала дырочки для рогов и нашила поверх смешные пушистые уши торчком. Сказала, так мы спрячем мою непохожесть и не вызовем подозрения. Новый год ведь, дурацкие шапки и колпаки — это в порядке вещей.

Чувствовал я себя ужасно глупо, стоя в последнем ряду и глядя поверх голов родителей на выступление, которое устроили дети. Нарядные, смешные, трогательные. В душе ворочалось неведомое доселе чувство. Кажется, я тоже хочу такого. Чтобы свои собственные, маленькие, теплые, веселые, шепелявые, картавые, озорные, болтливые. И чтобы обнимали за шею и доверительно шептали на ухо, что Димка дурак и дернул за косичку. А Маринка дразнилась и не давала поиграть своей новой куклой. И чтобы рядом красивая жена, милая, уютная. От которой вкусно пахнет, чьи руки нежные, но сильные. И чтобы умела так разговаривать: негромко, деликатно, мягко выясняя и направляя.

Но вот в работе Ирина отдавала четкие указания, замечала что-то неведомое мне, выискивая лучшие позы, ракурсы, виды. Не стеснялась моей наготы, помогая быстро переодеваться. И позже, когда вдумчиво изучала и рассматривала мое тело, просила повернуться, наклониться, поднять руку или ногу, напрячь мускулы. Пожалуй, обидно даже. Стоишь в одном белье перед красивой молодой женщиной, но понимаешь, что сейчас ты для нее не мужчина, а… объект. Модель. И смотрит она на тебя именно так. Лишь мелькнет порой грусть в светлых глазах, да тонкие пальцы могут дрогнуть, выдавая, что она все же живая и эмоциональная.

Ох, друг мой, влип ты, кажется. И двух недель не прошло, а ты врос обоими сердцами и душой.

Я помахал рукой Полине, и та, сияя как солнышко и раскачивая полами нарядного пышного платья, рассказывала про зиму и подарки, про первый снег и сосульки. Девчушка научила меня читать по своему букварю, и с ней же я учил по вечерам текст ее стихотворения, пока Ирина работала на кухне.

ИРИНА

Последние дни до Нового года прошли в каком-то рабочем угаре. Нужно было столько успеть сделать, завершить старые заказы, наделать новых фотографий про запас на долгие праздничные каникулы, успеть поработать с моей неожиданной рогатой моделью…

Кстати об этом. Кер оказался в этом плане и-де-а-лен. Потрясающая модель. Он был хорош и великолепен с любого ракурса. Его любила камера, он смотрелся выигрышно при любом освещении. Вот наградили ж боги такой внешностью и телом, что как бы он ни повернулся — а выглядит сногсшибательно. Никакого «лучшего ракурса». У него все — идеальные, хотя я и повторяюсь. Спокойный как танк, непробиваемо уверенный в себе, невозмутимый.

Встать так? Ладно. Наклониться? Запросто. Поднять руки и изобразить эмоцию? Пожалуйста. Улыбнуться? Хорошо.