Подарок богов
Шрифт:
Разумеется, общество оказалось не готово к вспышке гнева гессы Кордианы, а тем паче к её последствиям. И чтобы хоть как-то справиться с шоком, хасуры попытались совместными усилиями разобраться в том, как такое могло случиться.
О гессе Кордиане в городе ходили разные слухи. Её опасались, называли себялюбивой гордячкой, чересчур властной стервой, а временами и жестокой без меры, однако при этом никто не считал её сумасшедшей.
Теперь же, все только о том и говорили, что с их бывшей правительницей давненько творилось что-то неладное. Тут же вспомнились беспочвенные вспышки гнева, случавшиеся
Все дружно сходились во мнении, что именно последнее обстоятельство нанесло сокрушительный удар по психике гессы Кордианы. Ведь это её предки нарушили заключённое соглашение. А значит, она имела все основания полагать, что ей, как правопреемнице, придётся отвечать за их грехи. И пусть прибывшие делегаты уверяли гессу Кордиану в отсуствии каких-либо претензий к ней лично, но смотрели они при этом очень недобро.
Странно, что этих взглядов раньше никто не заметил, но теперь то все были уверены в том, что так и было. Вне всякого сомнения, их бывшую правительницу в будущем ждали тяжёлые времена. И она просто не вынесла такого давления. Ожидание казни, кого хочешь сведёт с ума.
Сначала шёптом, а потом и в полный голос обсуждалась история с заимствованием гессой Кордианой силы у своей сестры. И если раньше едва ли не каждый мечтал оказаться на её месте, то теперь все были уверены в том, что тот давний поступок послужил началом помешательства бывшей главы рода.
На жавшуюся в углу гессу Харвану стали поглядывать с упрёком, открыто называя её виновницей гибели гессы Кордианы. Если бы не её беззаветная преданность сестре, сегодняшней трагедии могло и не быть.
Женщина выглядела ещё более жалко, чем в начале вечера. И Малини, не выдержав, направилась к матери, намереваясь оказать ей поддержку. Даже если она в чём-то и виновата, то давно за всё расплатилась своей неудавшейся личной жизнью. И никто не смеет косо смотреть в её сторону, хотя бы потому, что она является бабушкой новой главы рода.
Лариника, вынужденно смирившись с тем, что вечер продолжится, не смотря ни на что, принялась оказывать помощь пострадавшим. К ней присоединились отец и Вилард, а чуть позже ещё несколько целителей, не присутствующих на приёме и явившихся на место трагедии по специальному приглашению.
Весть о случившемся в доме Арменга быстро разнеслась по городу. А так как в Аливасаре присутствовали гости из других городов, не приходилось сомневаться, что и все остальные хасуры вскоре тоже будут в курсе последних событий.
Как водится, Лариника узнала об изменении собственного статуса последней. Она как раз заканчивала исцелять последний ожог, когда к ней подошла гесса Алария, недавно очнувшаяся ото сна. Женщина успела не только восстановиться, но и переоделась в другое платье, не забыв при этом сменить причёску и макияж, а также надеть драгоценности, более соотвествующие новому наряду.
— Дорогая, тебе пора привести себя в порядок, — безапелляционно заявила гесса Алария, оттаскивая Ларинику в сторону.
Она поморщилась, увидев, во что превратилось платье внучки. Да и сама Лариника выглядела настоящей замарашкой. Оставалось только порадоваться тому, что на общем фоне это не слишком бросалось в глаза. Пока все находились под впечатлением от случившегося, никто не обращал внимания на неподабающий внешний вид новой главы рода. Но стоит шоку отступить, и злые языки не преминут отметить и чёрные разводы на щеках девушки, и поплывший макияж, и выбившиеся из причёски пряди волос, и вымазанное в грязи платье. Да и украшения следует подобрать получше.
По мнению гессы Аларии, скромное жемчужное ожерелье никак не вязалось с новым статусом её девочки.
К счастью, новый гардероб Лариники отвечал самым строгим требованиям действующего этикета. В нём имелись платья на все случаи жизни. В том числе и на возможную инаугурацию.
Гесса Алария мысленно похвалила себя за предусмотрительность, благодаря которой, её внучка сегодня будет выглядеть, как и полагается главе рода — гордо и величественно.
Гостям также было предложено привести себя в порядок, воспользовавшись помощью слуг и очистительных артефактов, коих у гесса Саторнила имелось в избытке. Некоторым всё же пришлось отправиться домой, для того чтобы переодеться, так как обгоревшая ткань не подлежала восстановлению.
Не смотря ни на что, гости были полны решимости вернуться обратно.
За час с небольшим слуги успели устранить последствия огненной стихии, и вскоре в доме Арменга ничто не напоминало о разыгравшейся тут трагедии.
Вечер продолжился с того момента, на котором его так грубо прервали.
Только теперь Лариника была облачена в платье с корсетом нежно-голубого цвета, лиф которого был расшит кристаллами, переливающимися всеми оттенками синего. Изящная диадема украшала высокую причёску девушки. В ушах поблёскивали капельками росы бриллианты, а шею охватывало ожерелье из крупных сапфиров.
Мужчины, не сговариваясь, преклонили перед новой главой рода одно колено, а женщины присели в низком реверансе.
Лариника, всё ещё не пришедшая в себя, после обрушившейся на неё новости, не знала, как на это реагировать. Гесса Алария, видя её растерянность, вновь взяла на себя труд обратиться к гостям. И пусть ей ещё не дводилось представлять общине главу рода, она надеялась, что это не намного сложнее, чем выводить подопечную в свет.
Речь Аларии в полной мере соответствовала моменту. Преисполнившись воодушевления, она звонким от волнения голосом провозгласила:
— Жители Аливасара. Примите над собой власть достойнейшей из дочерей нашей расы. Перед вами Лариника из рода Арменга, публично доказавшая своё право возглавить наш род. Отныне её обязанностью станет забота о процветании рода Аливасар, а ваш долг будет заключаться в том, чтобы неукоснительно выполнять все её решения, направленные на наше общее благо.
Лариника смотрела в зал и почти ничего не видела. У её ног колыхалось размытое разноцветное пятно, а в ушах звенело от восторженных криков, сливающихся в один непрекращающийся гул. Девушка старалась хотя бы за что-то зацепиться взглядом, чтобы удержаться в сознании, и не находила.