Подарок коллекционера

Джеймс М. Р.

Медленно, осторожно мы заканчиваем тем, что Александр лежит на спине, я прижата к его груди, я целую его снова и снова, моя рука все еще слегка поглаживает его. Я покрываю поцелуями его шею и грудь, скольжу губами по каждому дюйму кожи, когда он выгибается и стонет, его дыхание учащается, когда я приближаюсь к толстому члену, зажатому в моей руке. Я хочу снова попробовать его на вкус, и трудно долго дразнить его, когда я провожу языком по всей длине его члена, чувствуя, как он подергивается и пульсирует от ласки.

Я никогда не думала, что это может быть так эротично, так мощно. Приятно ощущать его в своей руке, во рту, проводить губами и языком по его напрягшейся плоти, пока он извивается подо мной, выдыхая мое имя, умоляя о большем. Я провожу губами по кончику, наблюдая, как его лицо напрягается от удовольствия, его рот открывается со стоном, когда я беру больше, упираясь руками в его бедра. Я не успеваю далеко продвинуться, как кончик упирается в заднюю стенку моего горла, вызывая рвотный позыв, но я глажу его, облизывая и посасывая, узнавая по его вздохам, стонам и подергиванию бедер, что ему нравится больше всего.

— Иди сюда, маленькая, — стонет Александр, когда я снова выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, обводя языком кончик его члена. — Я помню, что ты предлагала ранее. Давай, сядь мне на лицо, пока пробуешь меня на вкус.

С кем-либо другим, я думаю, это могло бы показаться неловким или странным. Тем не менее, с Александром это кажется легким, естественным, когда я наклоняюсь к нему, откидываюсь назад к его губам и снова беру его в свой рот. Я стону от первого горячего скольжения его языка по моему клитору, его пальцы беспомощно дергаются по бокам, когда я использую его язык как игрушку, терзаясь о него и сося его член. Он стонет каждый раз, когда я это делаю, мои вибрации вдоль его члена усиливают его удовольствие, и они, в свою очередь, вибрируют над моей плотью, пока мы не превращаемся в ничто иное, как тяжело дышащие, постанывающие, напрягающиеся тела, поглаживающие, лижущие и доставляющие удовольствие друг другу, теряясь во вкусе, жаре и похоти.

Это так приятно, лучше, чем все, что я когда-либо могла себе представить. Я бесстыдно езжу верхом по его лицу, когда беру его член в рот, снова и снова, слишком сильно желая удовольствия, чтобы заботиться о реальности того, что я делаю. Он нетерпеливо ласкает мой клитор, посасывая и облизывая, скользя языком к моему входу и обратно вниз, туда, где я хочу этого больше всего, пока я не почувствую, как нарастает мой оргазм, нетерпеливо распространяющийся по моему телу по мере того, как я подхожу все ближе и ближе к краю.

— Я хочу заполнить твой рот, маленькая, — стонет он напротив меня, его рот прижимается ко мне сильнее, чем раньше. — Кончай мне на лицо, Ноэль, и я тоже кончу для тебя.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось, но трудно сделать так, чтобы это длилось вечно. Александр так долго не получал такого удовольствия, так долго мучил себя им, просто был недосягаем, и мое тело, только что познакомившееся с этим, готово развалиться на части. Я чувствую его у себя во рту, набухшего и твердого, больше, чем раньше, его яйца плотно прижаты к его члену, когда он пульсирует между моих губ, и когда он жадно посасывает мой клитор, я знаю, что я на грани.

— Кончи для меня, Ноэль — он снова издает стон, пожирая мою киску, как будто хочет моего оргазма больше, чем дышать. Я вскрикиваю, напряженный узел удовольствия глубоко в моем животе развязывается, когда жар распространяется по мне, по всему телу. Мои бедра подрагивают по обе стороны от его лица, и дергаются напротив его рта, когда я довожу его языком до блаженства, жестко кончая ему на лицо. Когда мое возбуждение заполняет его рот, я чувствую, как его член набухает у меня во рту, пульсирует, а Александр слишком занят, поглощая мой оргазм, чтобы предупредить меня, но мне это и не нужно. Он вот-вот кончит, и я хочу этого. Я сильно сосу его, поглаживая ту часть его напряженной длины, которая не помещается у меня во рту. Он продолжает лизать меня, сосать, доводя до безумия, и я чувствую первую горячую струю его спермы на своем языке, когда он громко стонет, и этот звук эхом отдается во мне.

Я судорожно сглатываю, желая всего этого, посасывая его, когда он кончает мне в рот, наполняя меня собой. Мы продолжаем доставлять удовольствие друг другу, не желая останавливаться, желая, чтобы это продолжалось и продолжалось, пока, наконец, я не чувствую, как струйки спермы у меня во рту замедляются до капелек. Александр стонет, отрывая свой рот от моей киски, его тело подергивается.

— Хватит, маленькая, — стонет он. — Это слишком.

Я не хочу отпускать его, останавливаться, но я это делаю. Я немного неловко соскальзываю с него, мое тело кажется расслабленным и налившимся после оргазма, и без его просьбы я растягиваюсь рядом с ним обнаженная, потянувшись за одеялами. Я не ложусь слишком близко, опасаясь повредить его запястья, но я остаюсь достаточно близко, чтобы чувствовать его, моя грудь сжимается от печали, когда я смотрю на его резко красивое лицо в тусклом свете.

Александр медленно поворачивается и смотрит на меня.

— Три раза, — шепчет он низким и тихим голосом, хриплым и сонным.

— Что? — Я в замешательстве смотрю на него, а он грустно улыбается.

— Любить другого человека — значит видеть лицо Бога. Ты сказала, что я любил дважды. Но ты ошиблась. Уже трижды. И три раза этот человек показывал мне, что значит видеть Бога. — Он посмеивается. — Священнику очень понравилась эта цитата. Я не думал, что снова найду в ней красоту. Но вот мы здесь, мышонок. Моя Ноэль. — Он слабо улыбается в тусклом лунном свете. — Я знаю, ты будешь скучать по библиотеке. Я надеюсь, ты также будешь скучать по своему зверю, хотя бы немного.

У меня сжимается горло, я задыхаюсь от эмоций. Я не знаю, что сказать. Я не принадлежу ему, не так, как он хочет, но на сегодняшний вечер я принадлежу. На сегодняшний вечер я решила быть его.

Я очень осторожно наклоняюсь вперед и провожу губами по его лбу, вспоминая еще одну цитату из книги, которая мне очень понравилась.

— Сейчас мало кто осмеливается сказать, что два существа полюбили друг друга, потому что смотрели друг на друга, — шепчу я, протягивая руку, чтобы нежно коснуться его щеки, лаская его лицо. — Но именно так начинается любовь, и только так.

Ни один из нас не может произнести эти слова вслух. Но мы можем говорить на другом языке, который мы оба любим. На языке, на котором он когда-то говорил с другой женщиной. Я могу дать ему это снова.

— Я думала, ты чудовище, — тихо говорю я, все еще касаясь его щеки, когда он закрывает глаза. — И я знала, что ты не принц. Но, в конце концов, Александр, ты мужчина. Ты плохой, и ты хороший, и ты намного больше, чем и то, и другое. Я снова целую его, нежно, прижимаясь к нему так близко, как только могу. — В конце концов, все, что тебе когда-либо было нужно, это чтобы кто-то любил тебя таким, какой ты есть.