Подарок на Рождество. 25 счастливых дней
Шрифт:
Арбатская сказка
Оно поразило меня с первого взгляда. По сути, оно было единственным, что я запомнил там. В тот день мой друг и однокашник Антон прилетел из Нижнего Новгорода в Москву по вызову руководства, и ему требовался какой-то стильный подарок к юбилею генерального директора фирмы. Мы продирались сквозь московскую метель и громко обсуждали, что же можно вручить человеку, у которого все есть.
Если свернуть в арку с шумного бульвара, а потом пройти несколько кварталов, то можно вынырнуть в переулок, который ведет к Арбату. Самое место для антикварного салона.
Этот
Я не люблю, когда ко мне с порога кидаются услужливые продавцы, заглушая своими уговорами ход моих мыслей. А здесь нас встретил лишь одинокий грузный человек, который удобно расположился за столом под антикварной зеленой лампой. Он оторвал взгляд от газеты, кивнул нам и снова углубился в чтение. Мне почудилось, что он внимательно изучает новости из «Ведомостей» начала века…
Итак, мы были предоставлены сами себе и молча прошли по салону. Мы немного согрелись и обсохли и вполне могли насладиться зрелищем, которое открылось нашим глазам. Здесь было немало диковин. На стойках блистали рыцарские латы и кичился золотыми шнурами гусарский доломан, за стеклами витрин располагались древние, позеленевшие чернильницы и китайские вазы. Там же спали на бархатных подушечках монеты, массивные старые перстни и серьги… В этом магазине, подобном диккенсовской лавке древностей, пахло старой бумагой и кожей, свечным воском, пыльным бархатом и слегка каким-то дорогим мужским парфюмом.
Антон застрял у стенда с японскими катанами, я же к ним был безразличен и, сделав круг, свернул в узкую нишу. И… пропал.
Зеркало было огромным, выше человеческого роста, оно будто открывало проход в новый зал. И в этом проходе стоял молодой мужчина лет тридцати и пристально смотрел на меня. Сначала я отшатнулся в полумраке – столь неожиданно это оказалось. Потом усмехнулся – ведь я увидел лишь себя. И тут же в нише зажглась подсветка, и ко мне подошел читатель «Ведомостей». Я молча всматривался в зеркало. Мое лицо казалось несколько иным, чуть непривычным. Бледный лоб, полыхающие пятна на щеках (последствия «горячих поцелуев» метели) и – ярче всего – глаза, огромные и темные. За мной все размывалось, будто в легком тумане. Старая амальгама иногда дает такой призрачный эффект.
– Не правда ли, грандиозно? – спросил меня мужчина и подал мне визитку. На ней значилось: «Домбрачевский Николай Ипполитович, антикварный салон и ломбард „Старая столица“».
– Да… – рассеянно кивнул я.
– Перед вами редчайший экземпляр музейного уровня. Оцените размер и сохранность. Обратите внимание на тонкую резьбу, это ранний русский ампир, – с восхищением добавил Николай Ипполитович, – красное дерево тогда вошло в большую моду. Само зеркало не заменялось, это очень старое стекло начала девятнадцатого века. Возможно, оно видело Пушкина и высший свет Москвы…
Он продолжал говорить что-то, а я все смотрел и не мог отвести глаз. Это зеркало манило и тревожило меня. Я чувствовал себя героем Уэллса, который наконец-то нашел свою Зеленую дверцу. Это была Тайна, приглашающая меня прикоснуться.
Из
– Игорь, я нашел серебряный портсигар, это то, что мне нужно. Босс как раз любитель таких штук…
Владелец магазина оживленно заговорил о достоинствах портсигара, и я даже пошел с ними к нужной витрине, повертел в руках серебряную вещицу и одобрительно покивал другу.
Пока портсигар упаковывали в тонкую бумагу ручной работы, я решился задать вопрос:
– Скажите, это зеркало, наверное, стоит довольно дорого?
– Видите ли, зеркало пока не продается, – развел руками Николай Ипполитович, – у меня ведь не только салон, но и ломбард. Этот экземпляр находится в залоге, и его срок истекает только к Новому году. Если зеркало не выкупят, мы поставим его на продажу. Полагаю, оно будет стоить никак не меньше шестисот тысяч рублей. Вы заинтересованы? У вас есть время, чтобы решить, берете вы его или нет.
Я вышел на улицу, будто хмельной. Метель стихла, и старый арбатский переулок был теперь похож на зачарованный лес из сказки «Спящая красавица».
– Колоритное местечко, колоритное, – весело сказал Антон.
– Да, и зеркало очень странное, – невпопад ответил я.
Расставшись с другом, я решил заглянуть на работу к Свете, моей жене. Всю эту неделю моего краткого предновогоднего отпуска, который мне непременно нужно было отгулять, мы с ней встречались после ее рабочего дня, точно парочка влюбленных студентов, в центре и бродили или отправлялись в кафе. Светланка занималась переводами с английского в огромном детском издательстве.
– Я пришел выкрасть тебя с работы, звезда моих очей, – воскликнул я и раскланялся, войдя в кабинет.
Дамы-переводчицы заулыбались. Света засияла, покраснела и махнула на меня рукой, снова ныряя в монитор:
– Игорек, привет, мне надо закончить вычитку, тут пара страниц.
Я устроился в холле со стаканчиком довольно паршивого кофе из автомата. До конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа. И все эти минуты я потратил на размышления о зеркале. Безумные деньги, и за что? За старую, местами помутневшую стекляшку, обрамленную темноватым, пусть и красиво вырезанным деревом? Да, конечно, почти стертая позолота, резные грифоны и змеи… Я представил себе это гигантское зеркало у нас в квартире. Там царствуют индийские подушки, веселые мохнатые ковры и строгие скандинавские стеллажи с книгами. Полная эклектика, допускающая что угодно. Кроме, пожалуй, позолоченных грифонов. Монументальное зеркало никак не вписывалось в интерьер. Ни в спальне, ни в прихожей. И тут я поймал себя на том, что всерьез пытаюсь придумать место для этого странного, несуразно огромного, созданного не для современных квартир, а для дворцов артефакта.
Светка выпорхнула из кабинета в новой норковой шубке и белой шапочке и взъерошила мои волосы.
– Игорек мой, ты о чем так задумался?
– Представляешь, сегодня я видел зеркало, которое стоит как новая иномарка среднего класса.
– Может, купим? – рассмеялась Света. – Нам как раз в ванную не хватает нормального зеркала! Наше такое крошечное, неудобно смотреть.
– Нет, это не для ванной. Оно огромное. Если тебя нарядить в старинное платье и поставить перед ним, то покажется, что ты принцесса из сказки. – И я обнял ее крепко-крепко.