Подарок на Рождество. 25 счастливых дней
Шрифт:
В один хмурый осенний вечер Олег окликнул ее на эскалаторе в метро. Под круглыми сводами заметался ликующий вопль: «Королькова!!! Катька, я щас!» И Катя мгновенно стряхнула с себя одурь осенней хандры, оживилась, словно глотнула свежего горного воздуха. Каким-то чудом они сумели не потеряться на станции: она ждала его у выхода к поездам, куда он примчался, прыгая через три ступеньки. Олег оказался совсем другим, чем она его помнила. Юношеская нескладность сменилась уверенностью, а вместо рюкзака в его руках был дорогой портфель. Только глаза остались такими же желто-зелеными, цвета спелых ягод крыжовника на солнце. Со школьных лет все
– А ты чего так радуешься?
– Я по тебе скучал. И представляешь: стою на эскалаторе, и вдруг мимо едет живая, настоящая Королькова. А что б было, если бы отвернулась? Или перекрасила волосы? Мне исключительно повезло!
– И мне повезло, – улыбнулась Катя. – Так приятно тебя видеть. Просто привет из школьного детства!
– Как родители? – был первый вопрос Олега.
– Представляешь, перебрались в дом на Лебединое озеро. Оба на пенсии, вот и добился председатель колхоза, чтобы Корольковы вернулись, а то школа пустовать стала. Папа – директор, мама – завуч.
– И почему так?
– В дом и школу, на которые потрачена вся жизнь, трудно не вернуться.
Они просидели за разговорами до ночи в кафе за чашкой горячего шоколада. На следующий день Олег явился к ней на работу и буквально силой утащил пораньше – гулять в осеннем задумчивом «Аптекарском огороде», что на «Проспекте мира». Через месяц они сняли квартиру. И там началась потаенная от целого мира, но полная маленьких радостей жизнь. Она читала ему вслух растрепанный томик про трех мушкетеров, а он тайком подкладывал ей в сумочку любимые ею с первого дня их свидания шоколадки. А наутро они, как обычно, превращались в занятых, непроницаемых московских людей – но счастье отражалось на лице каждого внутренним светом.
Это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. В апреле Олег явился домой взволнованный и довольный: ему предложили работу в крупной фирме в Гонконге, которая специализировалась на программном обеспечении. Он не мог поверить своему счастью – о работе в этой фирме Олег мечтал еще с институтских времен. А теперь мечта воплотилась в жизнь! Оставался вопрос: что с Катей? Как он уедет и оставит ее одну?
– Даже лебеди не бросают своих подруг, – горячился Олег, – не зря люди говорят о лебединой верности.
– Но мы не лебеди, – бодро сказала Катя. – Чего ты мучаешься? Это же отличный шанс!
Уговорила, проводила, взяла пару дней отгула и немедленно умчалась к маме, чтобы было кому поплакаться, пожаловаться на разлуку.
Казалось, весь следующий год Катя провела в аэропортах. Она работала с удвоенной энергией и часто брала работу на дом – все премии и бонусы вылетали в трубу в прямом смысле слова: влюбленные то и дело летали друг к другу. Ей нравился сумасшедший ритм жизни азиатского города-острова. А Олег рвался к ней в любые свободные выходные. Их любовь переселилась в Интернет, она жила в строчках электронных писем, в эсэмэсках, вотсапах, скайпе… И предложение руки и сердца Катя тоже получила на расстоянии. А еще – в лучшем ювелирном салоне Гонконга в районе Ванчай Катя выбрала себе обручальное кольцо; Олег передавал изображения ювелирных изделий по телефону, так что Катя ознакомилась со всем ассортиментом, прежде чем остановить свой выбор на простом кольце в форме знака бесконечности.
Олег сразу решил,
…В окнах полыхал закат – вылезли оранжевые облака, усталые, видимо уже помыкавшиеся по свету; вода незамерзающего на зиму озера словно горела. Папа на кухне вершил священнодействие: готовил баранину по своему особенному рецепту. Мама сидела за столом, засыпанным фотографиями, маркерами и цветной бумагой. Это был ритуал: обычно под Новый год Анна Тихоновна делала для «птенцов гнезда Корольковой» и их родителей большую стенную газету с коллажами.
Это были тихие часы. Обычно двери в родительский дом не закрывались – ученики просили одно, другое; приходили на дополнительные занятия, готовили новогодний вечер, рождественское представление, колядки… Что-то не клеилось, и выяснять надо было обязательно у Корольковых. А еще мама была рьяной поклонницей нашего традиционного Нового года.
– Почему не Дед Мороз в голубого цвета теплой шубе и рукавицах вместе со Снегурочкой – тоже в белой или голубой шубе, теплых сапожках и варежках? – воевала она на педсовете. – Это же цвета нашего снега, зимы. Что за Санты красные с колокольчиками развелись? Что за песни? А у нас Дед Мороз со Снегурочкой будет в санях, запряженных тройкой. Это вам не олени Санты, – бушевала она. – Совсем испортили Новый год! Пока не поздно, надо все праздники наши народные восстанавливать!
Но пока – тишина. Катя уютно устроилась рядом, следила за движением маминых рук и бездумно перебирала цветные карандаши.
– Смотри, Катюш, вот это мой самый крепкий орешек, – улыбнулась она и протянула дочери карточку. На ней вполоборота был снят крошечный четвероклашка с огромным разбитым портфелем. – Он был похож на затравленного волчонка: родители пили. К счастью, его потом взял на воспитание родной дядя. Парень отъелся, отогрелся… А сейчас идет на серебряную медаль. Вот какой стал! – мама протянула новый снимок. – Представляешь, сколько терпения нужно было с ним?
– Представляю… Мам, мне почему-то кажется, что Олег меня как будто бросил. Выбрал не меня, а свою работу. Скажи, а ты с папой расставалась надолго?
Анна Тихоновна улыбнулась:
– Было дело, дорогая. Мы не виделись пять лет. Я-то его заприметила сразу, а он… Кстати, терпение в этой истории играло не последнюю роль. Помнишь ту фотографию, где мы с папой стоим у копны сена?
– Да, это моя любимая. Там еще у тебя в руках яблоко…
Мама мечтательно подняла глаза и начала рассказывать.
В далекие семидесятые, когда после вуза обязательно следовало распределение, юная Анечка осталась в Подмосковье ухаживать за больной и старенькой мамой. А ее свежеиспеченный муж Сереженька отправился в деревню, что неподалеку. Сам вызвался, хотя был отличником и мог выбирать любой город. А выбрал колхоз.