Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий

Ибн Баттута Абу Абдаллах Мухаммед

Ал-Умари пишет далее: «Мы уже указали на то, что народ этого царства и основные» исконные его жители — из старых мусульман, давно принявших ислам. Несмотря на неверие своих царей, они почитали ислам, и их не коснулась беда в их вере, состоянии и имуществе. И когда власть перешла к Тармаширину, как мы упоминали, он уверовал в ислам, поддержал его в своей стране и распространил по всем краям своего царства. Он стал следовать установлениям шариата и идти по их стезе.

Он оказывал почет купцам и тем, кто приходил к нему со всех сторон. До него дороги для купцов Египта и Сирии в его землю были закрыты, и странники, скитающиеся по земле, не помышляли даже пройти через тот край. Когда

же воцарился Тармаширин, купцы во множестве стали стремиться к нему и возвращались от него благодарными, так что его страна стала для них дорогой, ведущей к цели, и торным путем. Мне рассказывал Садр Бадр ад-Дин Хасан ал-Ис'ирди, купец, о том, как Тармаширин обходился с купцами и прибывающими к нему путешественниками, о том уважении, которое он им оказывал, о великих милостях, которые он расточал, и о том, как он всячески старался завоевать их сердце».

Таким образом, сообщения двух современников рисуют облик Тармаширина несколько по-разному: у Ибн Баттуты Тармаширин — благочестивый мусульманин, смиренно слушающий своего духовного наставника, терпящий унижения «во имя веры Аллаха», преданный исламу ради самого ислама. У ал-Умари — это политик, покровительствующий купцам и путешественникам, заботящийся о безопасности дорог и процветании торговли. Вероятно, картина, нарисованная ал-Умари, более объективна, хотя он и не был, как Ибн Баттута, знаком с этим правителем и пишет с чужих слов.

В эпоху процветания суфийских орденов широко распространяется такое явление, которое в раннем исламе рассматривали как ширк («многобожие», «язычество»), — почитание могил святых (вали, аулийа).

В культе святых на территории Средней Азии, как и в других мусульманских странах, прежде всего проявились тенденции к возрождению вытесненных исламом древних верований и культов. Как видно из сообщений Ибн Баттуты, культ святых в Средней Азии, несмотря на отрицательное отношение к нему официальной теологии и сунны, стал той реальной, конкретной формой, в которой проявлялось религиозное сознание народа. Могилы святых и прочие связанные с культом святых «священные» места превратились в центры паломничества. В этот период культ святых не считается противоречащим Корану и не воспринимается как ширк, что свидетельствует о глубоком внедрении его в систему ислама.

Видоизменения культа святых весьма разнообразны по существу и форме. Святым мог оказаться всякий: шейх, религиозный подвижник, ученый и т. д. Как показывают сведения Ибн Баттуты, в любом городе было множество святых могил. Каждый крупный населенный пункт имел своего святого, на помощь которого рассчитывали его жители и паломники.

Широкому распространению культа святых способствовали остатки домусульманских верований. Наблюдается любопытное переплетение доисламских и мусульманских обрядов. Ибн Баттута рассказывает, что на могиле Кусама ибн Аббаса, расположенной за Самаркандом, было принято закалывать быков и баранов, которых приводили паломники — коренные жители Самарканда и «татары».

Ибн Баттута упоминает также о мазаре Наджм ад-Дина ал-Кубра в окрестностях Ургенча, который был одной из самых почитаемых святынь в Средней Азии. Не зная языка, Ибн Баттута не мог быть знаком с теми легендами, которые сложились вокруг имени этого святого. Между тем дожившее почти до наших дней предание содержит в себе элементы, противоречащие исламу и свидетельствующие о древности самого предания. Известно, что у мусульман собака считается «нечистым» животным. Однако легенда повествует о чудесной собаке святого, которая «могла летать по воздуху». Возле мазара паломникам даже показывают каменную

кормушку, из которой будто бы ела та собака. И хотя жители Хорезма и другие паломники, посещавшие могилу Наджм ад-Дина ал-Кубра, были мусульманами («старыми мусульманами», как говорит ал-Умари), их нисколько не шокировало упоминание собаки в древней легенде. Подобные святилища, как рассказывает Ибн Баттута, были во всех городах и населенных пунктах Мавераннахра.

Об устойчивости старых обычаев и верований говорят и те данные, которые Ибн Баттута приводит, касаясь обычаев имянаречения ребенка у тюрков.

Обычай жертвоприношения был общим для древних местных культов, для ислама и для монголов. В Средней Азии обряд принесения в жертву лошадей, овец и быков на могилах святых соблюдался как язычниками, так и мусульманами, в том числе новообращенными (т. е. пришельцами, «татарами»).

Другим широко распространенным явлением (также «язычеством» с точки зрения ортодоксального ислама) была вера в чудеса, совершенные живыми святыми, т. е. культ антрополатрии. Описывая виденныеим города, Ибн Баттута обязательно отмечает в них того или иного чудотворца, в деяния которых он, как и местные жители, глубоко верил (в Магрибе, откуда был родом Ибн Баттута, культ святых также был весьма распространен).

Авторитет святых, творивших «чудеса», исцелявших от болезней, предсказывавших будущее, был очень велик. Поклонялись им и монгольские ханы, и местные жители. Описывая взаимоотношения Узбек-хана и шейха Нуман ад-Дина ал-Хорезми, восхваляя независимость, благочестие, неподкупность шейха, Ибн Баттута не забывает отметить и его «священную способность» творить чудеса: «Меня он принял очень ласково — да воздаст ему Аллах за это добром — и прислал мне тюркского гуляма. Я лично был свидетелем его чудес».

Тут, как и в конце описания «достоинств» каждого города и его святого, Ибн Баттута приводит рассказ под названием «Чудо шейха», в котором, на взгляд современного человека, нет ничего чудесного. Подобныеже «чудеса» Ибн Баттута рассказывает о шейхе Hyp ад-Дине ал-Кермани, об «отшельнике» Абу Абдаллахе ал-Муршиди, о шейхе Шихаб ад-Дине, о шейхе Кутб ад-Дине ан-Найсабури и о многих других святых. Этими своими чертами «Путешествие» Ибн Баттуты перекликается с книгами «житийного» жанра, широко распространенными в то время.

Сообщение Ибн Баттуты об обычае наречения именем говорит о наличии у тюрков-мусульман древних пережитков тотемизма. Несмотря на то что в массе своей тюрки в это время получали арабо-мусульманские имена (Мухаммад, Ибрахим, Фатима и т. д.), все же сохранился обычай давать детям имена по тому предмету или животному, которые роженица увидела первыми после родов. «Тюрки, — говорит Ибн Баттута, — называют родившегося ребенка по имени первого входящего в шатер при его рождении». И хотя этот обычай был главным образом распространен среди язычников, но и мусульмане не отказались от него полностью.

В другом месте Ибн Баттута рассказывает: «Имя дочери султана Узбека — Иткуджук (Иткучук). Имя это значит «собачка», потому что «ит» — собака, а «куджук» — щенок. Мы уже сказали выше, что тюрки получают имена по случаю, как это делалось когда-то у арабов».

Можно привести длинный ряд имен, данных «по случаю» и заменяющих мусульманские имена. Ибн Баттута сравнивает этот обычай с обычаем, существовавшим у арабов, где тотемические наименования были распространены главным образом в названии племен (калб — «собака», килаб — «собаки», кулайб — «собачка», асад — «лев», курайш — «акула» и т. д.).