Подчинение миллиардеру
Шрифт:
— Садись, — лает мистер Мускул у меня из-за плеча, отчего я подпрыгиваю на месте. Он напоминает мне сержанта-майора, инструктирующего одного из новобранца. Судя по его командному голосу и его выправке, мне кажется он явно какой-то бывший военный. Я молча опускаюсь на первый попавшийся покрытый парчой диван, который ближе ко мне. Он выходит за дверь, не сказав ни слова. И звук его удаляющихся шагов отдается по холлу.
Находясь в огромной комнате, я начинаю рассматривать картины. В отличие от других богатых домов, в которых я бывала, как правило стены
Я поднимаюсь с дивана и словно в трансе иду к ней. На ней изображен ребенок, белокурый мальчик, хорошо одетый, сидящий на стуле. Но выражение его лица выглядит несколько странным. Я подхожу совсем близко. Его лицо покрыто грязью, а огромные зеленые глаза смотрят так, что мне становится его очень жалко.
Я опускаю взгляд на имя художника на латунной табличке позолоченной рамы. Русский, я не знаю такого художника. Зачем владельцу этого дома, обладающим таким богатством, покупать картину, которая отображает душевную боль? У меня возрастает любопытство к этому русскому. Инстинктивно я чувствую, что только что обнаружила, насколько он сложная личность.
Я так поглощена этой картиной, что даже не слышу шагов в холле. Вдруг дверь резко открывается. И мой живот тут же сжимается, я глубоко вздыхаю, решая сразу не поворачиваться к двери.
— Здравствуй, Стар, — произносит глубокий мужской голос, совершенно равнодушно.
И мимолетно я ловлю себя на мысли, что уже где-то слышала этот голос. Я еще пару секунд смотрю в лицо мальчика на картине, а потом поворачиваюсь, и мои глаза расширяются от шока.
— Ты, — с трудом выдыхаю я.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Стар
Ранее три недели
— Ты самая красивая женщина здесь, Стар, — говорит Найджел, глядя мне в глаза.
— Да? А как же та брюнетка, на которую ты смотрел? — поддразниваю я его.
— Какая брюнетка? — невинно интересуется он. Свет от свечей озаряет часть его лица, делая еще более неотразимым, чем обычно.
Я беру бокал и делаю небольшой глоток.
— Послушай. Я, на самом деле, не возражаю, если ты смотришь на красивых девушек. Я тоже могу смотреть на красивых мужчин. В этом нет ничего особенного. — Улыбаюсь я ему. — Ведь разрешается смотреть на цветы в чужих садах. Но их нельзя срывать.
— Ты хочешь пялиться на красивых мужчин? — Спрашивает Найджел. Он все еще улыбается, но выражение его лица становится немного напряженным, судя по челюсти, которую он сжимает.
Я пожимаю плечами.
— Я рассматриваю их, как прекрасное произведение искусства, типа картины. Я бы не хотела забрать эту картину с собой домой.
— Но, если ты смотришь на красивого мужчину, у тебя же явно появляются сексуальные мысли, — настаивает он. Я замечаю его раздражение.
Я заглядываю в глубину его глаз.
— Клянусь, с того дня, как я встретила тебя, у меня никогда не возникало сексуальных мыслей о других мужчинах. Ни об одном. Никогда.
Он радостно улыбается.
— Хорошо. Так и должно быть.
— Готова поспорить, ты не можешь сказать то же самое о себе, — бросаю я вызов, зная, что мужчины в этом вопросе отличаются от женщин. У них все время крутятся сексуальные мысли даже о мимолетных женщинах, которых встречаются им на улицах. Как-то я прочитала одну статью в журнале, что мужчина даже на улице может стать жестким, если ему чем-то понравится мимо проходящая женщина. Невероятно!
— Поверишь или нет, я не думаю о других женщинах с тех пор, как ты меня соблазнила на той вечеринке.
— Я не соблазняла тебя, — тут же начинаю я протестовать. — Ты сам подошел ко мне.
— Потому что ты томно смотрела на меня, хлопая своими прекрасными ресницами.
— Я ничего подобного не делала, — со смехом отвечаю я.
Он тянется к моей руке.
— Да, ты ничего не делала. Вот почему ты мне понравилась. Ты выглядела такой наивной, что тут же покраснела, когда я подошел к тебе. — Он замолкает. — Вы только поглядите! Ты опять покраснела.
К нашему столу подходит официантка.
— Не желаете заказать десерт?
Найджел не отпускает мою руку.
— Нет, я предпочитаю на десерт свою жену, — говорит он.
— Найджел, — выдыхаю я, извиняясь перед официанткой.
Она вежливо улыбается.
— Может кофе?
— Я не буду, а для моей жены черный кофе, — приказывает Найджел.
Официантка уходит.
— Зачем ты такое говоришь? — раздраженно спрашиваю я. — Ты поставил меня и ее в неудобное положение.
— Почему тебя это смущает? Это правда. Ты лучший мой десерт.
— Ты не исправим, — отвечаю я.
Он усмехается и смотрит на часы.
— Мне нужно позвонить в Нью-Йорк. Ты сможешь развлечь себя десять минут?
Я улыбаюсь.
— Я как раз собиралась в дамскую комнату.
— Хорошая девочка, — говорит он и выходит из-за стола.
Я тоже поднимаюсь, но иду в противоположном направлении. При входе в коридор, который ведет к туалетам, я оборачиваюсь, продолжая двигаться вперед, пытаясь разглядеть Найджела, и вдруг со всего размаха ударяюсь о стену. Я резко поворачиваю голову, и у меня выбивается весь воздух из легких.
Это не стена.
А высокий, широкоплечий мужчина с черными, как вороное перо, волосами, высокомерным видом, чувственными губами и квадратной челюстью. На нем дорогой костюм, несколько пуговиц рубашки расстегнуты на горле, видна загорелая кожа. И дорогие ботинки безупречно поблескивают.
Он — красив, но не мужской красотой модели, а вальяжной, завораживающей красотой пантеры, преследующей свою добычу. Его серебристо-серые глаза заглядывают мне прямо в душу, ничего при этом не выражая. В его завораживающем взгляде присутствует что-то жестокое, равнодушное.