Подгоряне

Ион Чобану

ПОДГОРЯНЕ

РОМАН

Авторизованный перевод с молдавского МИХАИЛА АЛЕКСЕЕВА.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Я пою, а мама плачет. Пою не я - поет вино в моей голове. А мама

плачет. Плачет по-настоящему, как могут плакать только матери. Когда мое

внутреннее ожесточение, распаленное вином, поднимается до крайней точки и я

начинаю надрывно завывать, опираясь на строчки великого поэта:

Лес мой, брат мой, что шумишь,

что листвою шелестишь?

С той поры, как увидались,

годы многие умчались,

с той поры, как мы простились,

тропы многие сменились, -

мама, бедная мама, вынесшая в своей жизни столько страданий и невч-год,

вся дрожит от подступивших рыданий, бросается ко мне, обнимает и кричит в

отчаянии:

– Лучше бы ты не шел учиться!

Никэ торопится мне на помощь, отвечает словами леса:

Я живу, как жил века мне зимой поет пурга, буйный ветер ветки ломит,

прочь моих певуний гонит, родники мне замыкает, стежки снегом заметает.

Но я уже не слушаю Никэ, слышу лишь элегию леса:

Я один из года в год.

Лето дойну мне поет.

Где источник у ракит

для любых гостей открыт,

взяв кувшины, у водицы

с песней ходят молодицы.

Я думаю: хорошо было бы или плохо, если б я не пошел учиться, а остался

дома? Думаю так, а ответить не могу на этот, казалось бы, простой вопрос. Не

сам ведь я выбрил для себя нынешнюю дорогу. Мать и отец, может, и не помнят,

что это они вывели меня на нее. Они, не спрашивая, хочу я того или нет,

забрали меня с выгона, от небольшого овечьего стада, от веселых и беспечных

игр в лапту, в козла, от множества других пленительных детских забав. Им

казалось, что во мне они сотворили Фэт-Фрумоса [Фэт - Ф р у м о с -

непобедимый герой из молдавского Фольклора] со звездою во лбу. Они нежили,

холили меня, готовя для школы. Мыли в семи водах. Отец, помнится, усадил

меня на круглый дедушкин трехногий стульчик и чуть ли не полдня колдовал с

ножницами над моей головой...

Лес мой с тихою водою,

годы мчатся чередою,

ты и зелен зеленеешь,

ты и молод молодеешь!

Мама обула меня в свои свадебные сапожки на высоких каблуках, чтобы я

не ходил в школу в своих опорках. Эх, знала бы она, какие .проклятия посылал

я ее красивым сапожкам и как завидовал сверстникам, которые носили свою

обувку! Никто не смеялся над их постолами, а над моими бабьими красавчиками

потешалась вся школа. На меня указывали пальцами, завидя, окружали, гыкали и

улюлюкали. Боясь, как бы я острыми каблучками не попортил каток, меня и

близко не подпускали к сверкающему ледяному зеркалу.

Отец упрямо и угрюмо молчал, низко опустив голову. Он не умел плакать.

Он умел брать на себя всю вину. И сейчас он упорно молчал, дослушивая песню.

Что мне годы, если вечно

в заводь звезды льются млечно?

Злой ли, добрый будет год -

лист звенит и ветер бьет.

Добрый, злой ли год случится -

вспять Дунай не обратится.

Только люди в мире бренном

склонны к вечным переменам,

мы же будем жить, как жили,

мы всё те же, что и были: реки,

море синее да земля с пустынями,

месяц, солнце чистое,

лес да воды быстрые!..

[Народная песня на слова Михаила Эминеску (перевод А. Бродского)]

С улицы из-за ограды послышалось урчание трактора. Маленький, юркий, он

вкатился прямо к нам во двор. Крохотуля, а силища в нем преогромная!

Отец, выбежал с непокрытой головой. Прекратил и я свое пение -

прислушался к разговору во дворе. Дождь ли, снег - дорога не ждет! Можешь

заливаться ли соловьем, выть ли по-звериному - жизнь идет своим чередом,

своим порядком, по своим, часто неписаным законам.

Во двор к нам вкатился на своем тракторе Илие Унгуряну. Он кричит отцу:

– Мош [Мош - обращение к пожилым мужчинам] Костя!.. Сегодня я не могу

опрыскивать виноградники. Поднялся сильный ветер - уносит весь раствор.

Погубим его напрасно!

Отец возвращается в дом, ворчит: не мог этот Илие сделать свое

"веселое" сообщение на улице, нет, черти занесли его прямо во двор! Мог бы и

в дом въехать на тракторе, на печь, на лежанку, на полати, дундук

пустоголовый! Как был без единой клепки в голове, так и остался!..

Заботы, заботы... Срывается откуда-то ветер, мешает опрыскиванию

виноградников. Как же быть? Надо же как-то выходить из положения? Снова

водрузить на спину опрыскиватель? Ему ветер - не помеха. Остановишься,

покрутишься у одного, другого куста, обработаешь его, и можно делать это при

любой погоде. Но где ты их теперь найдешь, ручные те опрыскиватели? Днем с

огнем не сыщешь. Сейчас даже картофельную ботву опрыскивают ветляными

метелками, а то и просто пучком травы, воюя с колорадским жучком. Разведут

хлорофос в ведре с водой и ходят вдоль грядок, брызгая на каждый куст.