Подгоряне
Шрифт:
удивлении: откуда к ним понаехало столько народа? И что это за нашествие?
Всему виною были студенты Московского высшего технического училища
имени Баумана. Они приехали на сбор урожая в садах по -берегу пруда. Глядя
на них, трудно было понять, когда они работали и работали ли вообще, потому
что шумливое это племя с утра до ночи купалось. Купались на восходе солнца,
купались на заходе, купались до обеда и после обеда. Вся забота
руководительницы студенческого трудового отряда состояла в том, что она
следила, как бы кто-нибудь из ее подопечных не заплыл слишком далеко и не
утонул. Недалеко от берега они вроде бы еще слушались женщину-профессора,
но, отплыв подальше, совершенно не внимали ее тревожному гласу. Возле
походных домиков непрерывно дымились костры, над которыми готовилась в
котлах и чугунах еда. Спали студенты тут же, на берегу пруда, в своих
палатках.
У акациевой рощи, на прибрежной равнине собирали помидоры девушки из
кишиневской школы медсестер и акушерок. Деревянные, похожие на тракторные,
будки на колесах, представляющие собой студенческие общежития в сезон
осенней уборки урожая, пестрели развешанными вокруг них платьями и бельем.
Девушки работали в одних трусах и майках.
Любил дедушка бродить по бескрайним совхозным виноградникам. Приходил к
ним с самодельной трещоткой и "отпугивал птиц. По треску сухой деревяшки я
легко находил старика, иначе он мог бы и заблудиться. От громкого верещания
трещотки с виноградных гроздьев подымались черно-серые скворцы, в такт ей
стрекотали недовольные сороки, вынужденные тоже оставлять виноградники.
Пугались и улетали даже нахальные дрозды, сойки и вороны. Словом, дедушка
наводил своей трещоткой панику в птичьем царстве. Но не надолго и в
ограниченном пространстве. Виноградные массивы были так велики, что
вспугнутые полчища пернатых перелетали из одного конца на другой и там
преспокойно лакомились. На уборке винограда и фруктов люди зарабатывали
больше, чем на огородах. Поэтому сюда выходили и стар и млад из самого села,
а из городов приезжало множество парней и девушек. Эти последние
приурочивали свои отпуска к уборочной кампании на виноградных плантациях.
Жаль только, что виноградная страда продолжалась лишь месяц-полтора. Если б
ее хватало на полный год, никто из молодых не уезжал бы в город. Ведь
душою-то новоиспеченные горожане принадлежали земле.
На ровных, без склонов и бугров, местах испытываются первые уборочные
комбайны. Пока что они были несовершенными. Их легко обгоняли рабочие. Отец
потихоньку посмеивался над этими неуклюжими первенцами, которые, конечно же,
не производили сенсаций. Отец бегал по бригаде и отмечал сделанное его
рабочими. Мы с мамой собирали виноград. Дедушка сражался с птицами.
Вечером подводились итоги. Победителям выдавались премии. Георге Негарэ
целую неделю удерживал Красное знамя на своих рядках. Он собирал по одной
тонне двести килограммов в день и каждый вечер получал вознаграждение. За
одну лишь неделю ему были выданы холодильник, телевизор, стиральная машина и
отрез на костюм. Помимо этого сам генеральный директор вручал ему "презент"
в виде маленького красивого конвертика с деньгами. Дедушка таращил глаза на
премии Георге Негарэ и по-своему комментировал их:
– Ежели ты и дальше будешь хапать дорогие вещи, то тебе придется
открывать лавочку на своем дворе, коровья ты образина!
Дедушка, видно, накаркал трудолюбивому односельчанину, как старый
ворон: в один отнюдь не прекрасный для Георге Негарэ день его опередил
учитель из местной школы, которому генеральный директор и вручил переходящее
Красное знамя. Это случилось в момент приезда Шеремета в кукоаровский
совхоз-завод.
– Вижу, и школьные учителя могут быть победителями на уборке
винограда!
– весело сказал Алексей Иосифович, пожимая руку растроганного
учителя.
– Могут, могут!
– радостно подтвердил генеральный директор.
– Хорошо, если б об этом помнили, все твои совхозные директора, -
заметил Шеремет.
– Глядишь, стали бы повнимательней относиться к сельской
интеллигенции.
– Мы заботимся о ней, Алексей Иосифович! На всю зиму обеспечиваем
учителей углем...
– Углем обеспечиваете, а в совхозные столовые не пускаете!
– Это было недоразумение, Алексей Иосифович, ошибка здешнего
директора. Но мы его поправили.
– Поправили после того, как "Правда" погладила нас с вами против
шерсти. Не так ли? Ославила нас центральная газета на всю страну!
Алексей Иосифович не мог простить руководителям нашего совхоза их
скупердяйства, граничащего с социальной бестактностью. Они не могли продать
по сниженным ценам три-четыре котлеты нескольким молодым учителям, которые
учат грамоте их же детей. Шеремет не удивился бы, если б такой случай
произошел в соседнем, Чулукском совхозе, где директорствовал известный жмот
Тимочей, - его скупость сделалась притчей во языцех, о ней слагались
легенды. О мош Тимочее говорили, что за его пазухой столько же чертей,
сколько мешков на мельнице. В совхозе этого скряги создана хорошая