Подход
Шрифт:
Кабатчикъ стегнулъ возжами лошадь.
— Стой! Стой! замахалъ руками Терентій Ивановъ. — Погоди!
Кабатчикъ остановилъ лошадь. Терентій Ивановъ подошелъ къ нему.
— Слышь, Аверьянъ Пантелеичъ… Тогда ужъ ты вотъ что… Ты дай мн деньгами на бутылку водки, а то, право слово, обидно…
Кабатчикъ улыбнулся, досталъ изъ кошелька сорокъ копекъ и подалъ ихъ Терентію Иванову.
— Ну, вотъ теперь спасибо, теперь благодаримъ покорно…
Кабатчикъ кивнулъ ему и снова похалъ. Староста и Емельянъ Сидоровъ, глядя на Терентья
VIII
Село Быково, гд кабатчикъ Аверьянъ Пантелеевъ имлъ трактиръ и постоялый дворъ, было большое село и находилось на шоссейной столбовой дорог. Питейное заведеніе и постоялый дворъ помщались въ новомъ двухъ-этажномъ дом самого Аверьяна Пантелеева. Домъ былъ деревянный, окрашенный въ ярко-желтую краску, съ зеленой крышей, и стоялъ на краю села. Трактиръ и постоялый дворъ были въ нижнемъ этаж дома, а въ верхнемъ жилъ самъ Аверьянъ Пантелеевъ.
На слдующее утро Аверьянъ Пантелеевъ только еще проснулся и пилъ у себя въ квартир чай въ сообществ своей супруги и ребятишекъ, какъ изъ нижняго этажа пришелъ буфетчикъ и доложилъ:
— Тамъ внизу въ трактир какой-то пьяный мужикъ изъ деревни Колдовино васъ спрашиваетъ.
— Ну, началось! вздохнулъ кабатчикъ. — Сильно пьянъ? спросилъ онъ.
— Изрядно намазавшись. И главное, даромъ водки и закуски требуетъ. Брешетъ, что вы у нихъ питейное заведеніе задумали открывать и общали всхъ колдовинскихъ даромъ поить. Я, разумется, вс эти пустословные разговоры безъ вниманія и деньги требую за водку, а онъ бунтуетъ и говоритъ: «зови ко мн хозяина».
Кабатчикъ еще разъ вздохнулъ.
— Дйствительно, у меня есть легкое головное воображеніе насчетъ Колдовина, сказалъ онъ. — Поднеси ему два стаканчика и отржь рубца тамъ, что ли, или сердца на закуску. И какъ это скоро вс узнаютъ! покачалъ онъ головой и спросилъ: — Да колдовинскій ли еще мужикъ-то?
— Колдовинскій. Онъ къ намъ иногда заходитъ. Только, Аверьянъ Пантелеичъ, онъ водку водкой, а кром того, пару пива требуетъ…
— Э-эхъ! Ну, поставь ему и бутылку пива.
Буфетчикъ удалился, но черезъ четверть часа прислалъ подручнаго мальчишку.
— Что теб? спросилъ его кабатчикъ.
— Колдовинскій мужикъ бунтуетъ. Выпилъ два стакана водки и бутылку пива, и требуетъ еще пару пива. Буфетчикъ не даетъ, а онъ разныя слова… Прислалъ спросить.
Кабатчикъ сморщился и покрутилъ головой.
— Однако, долженъ же какой-нибудь предлъ быть, а то этому конца не будетъ, сказалъ онъ. — Кабакъ еще только въ мысленности, а ужъ они разорить хотятъ. Вели поставить пару пива и ужъ больше чтобъ ни на копйку…
— Слушаю-съ. Тамъ внизу еще мужикъ изъ Колдовина и тоже угощенія требуетъ.
— Тьфу ты пропасть! Поднеси еще два стаканчика.
— Онъ такъ желаетъ, чтобы вы сами внизъ сошли.
— Скажи, что не могу, что у меня урядникъ сидитъ.
— Слушаю-съ.
Подручный буфетчика ушелъ. Этимъ, однако, дло не кончилось. Еще
— Тамъ еще трое изъ Колдовина, докладывалъ онъ.
— Фу! протянулъ кабатчикъ. — Стало-быть ужъ пятеро?
— Да, съ тми съ двумя пятеро. Требуютъ водки, требуютъ пива. «Аверьянъ Пантелеичъ, говорятъ, намъ обязанъ… потому, онъ теперь весь въ нашихъ рукахъ».
— Да кто такіе, по крайности?
— Одинъ столяръ — вотъ что кіоту вамъ къ образу длалъ, другой бочаръ и баба съ нимъ евоная. Потомъ еще одинъ… Семенъ Давыдовъ.
— Ахъ, и баба еще!
— Баба-то главнымъ образомъ и подбиваетъ… «Ужъ коли, говоритъ, продаваться ему, такъ продаваться такъ, чтобы по настоящему было»… Это, то-есть, вамъ. Насчетъ питейнаго.
— Дай по стакану водки съ закуской и по бутылк пива.
— Куда-съ! Не утрамбовать ихъ этимъ. Баба зудитъ, что меньше какъ на дюжин пива и не миритесь. Они къ вамъ наверхъ хотли итти, да ужъ я урядникомъ пугаю.
— Ты поднеси по стаканчику водки и по бутылк пива и скажи, что настоящимъ манеромъ я въ Колдовин поить буду. Мужикамъ на сходк будетъ вино выставлено, а бабамъ будетъ вечеринка и отдльное угощеніе.
— Хорошо-съ. Я скажу.
Буфетчикъ ушелъ. Кабатчикъ напился чаю, взялъ торговую книгу и счеты и принялся щелкать на счетахъ. Снова явился подручный буфетчика.
— Бунтуютъ-съ колдовинскіе. Внизъ васъ требуютъ. Непремнно видть хотятъ. Никакого сладу нтъ. Тотъ мужикъ, которому вы три бутылки пива велли дать, даже тарелку разбилъ, говорилъ мальчикъ.
— Я вдь сказалъ, чтобы имъ объявили, что на сходк поить буду.
— Михайло буфетчикъ имъ говорилъ, но они не внимаютъ. «То, говорятъ, особь статья, а это особь статья, потому онъ обязанъ».
— Сколько ихъ тамъ? Пятеро?
— Пятеро, да баба шестая.
— Поставить имъ еще по бутылк пива, и ужъ больше ничего — ни-ни.
— Слушаю-съ…
Опять удалился подручный буфетчика. Кабатчикъ бросилъ счеты и въ волненіи заходилъ по комнат, пощипывая бороду.
— Эдакъ ежели дло каждый день пойдетъ, то мн и пятисотъ рублей имъ на пропой будетъ мало! Помилуйте, что это такое! Только вчера легкій подходъ сдлалъ и свое умственное воображеніе насчетъ заведенія троимъ колдовинскимъ объявилъ, а ужъ сегодня спозаранку вся деревня на даровщину пить лзетъ! бормоталъ онъ.
— Напрасно ты, кажется, съ этимъ новымъ кабакомъ вязаться-то задумалъ, замтила жена.
— Ну, ужъ это не твое дло, не теб о торговыхъ длахъ разсуждать! оборвалъ ее Аверьянъ Пантелеевъ. — А только ужъ и народъ же нон! Охъ, какой народъ! Шагу безъ мзды не сдлаютъ. Говорили, Колдовино смирная, трезвая деревня. Какая это, къ чорту, трезвая деревня, коли спозаранку пропойные люди пить лзутъ.
Еще разъ появился передъ кабатчикомъ буфетчикъ.
— Чего ты съ одного лзешь! огрызнулся на него кабатчикъ. — Насчетъ колдовинскихъ теб вдь сказано мое ршеніе.