Подкидыш для хулигана
Шрифт:
— Марьяну тебе все равно не отдадут.
— Может, будь Стас жив, и не отдали бы. Но сейчас его нет, – процедила Алена. — Вы Марьяне никто, родни у нее нет, зато есть родная мать, которая готова доказать, что возьмет на себя ответственность за жизнь дочери. Здесь ведь суды на сторону матери встают. Я не наркоманка, не алкоголичка. Я родила ее. Думаете, у меня не получится восстановиться в правах, и забрать СВОЕГО ребенка?!
Я похолодела. Все ведь говорило, что у нее не выйдет – логика, законодательство. Но если подумать, если рассудить, то… это ведь возможно. Если Алена наймет хорошего
Я очень привязалась к Марьяне, Леша вообще в ней души не чает. Но если бы Алена по-настоящему раскаялась, если бы Стас оказался мерзавцем, который в сложную минуту сломил волю слабой девушки, которая долго в себя приходила после тяжелой утраты, я бы утешилась со временем. Родная мама почти всегда лучше приемной.
Почти.
Но не в этот раз. И не эта конкретная мама.
— Она ведь не нужна тебе, Алена. Пять лет прошло. Пять! – Леша говорил медленно, наверное он тоже понял, что у нее может получиться отнять у нас Марьяну. — Что тебе нужно?
— У мужа проблемы, и очень серьезные, – ровно ответила девушка. — Я потому и вернулась. Телефоны покажите, хочу уверенной быть, что вы не пишете меня… хорошо. Итак, рассказывать я вам ничего подробно не буду, не ваше дело. У Стаса квартира, она Марьяне перешла, нам с Карлом деньги нужны, и срочно. Либо их даете вы, либо я отсужу ребенка, и получу их, пусть и не сразу. Вот только не надо делать такие лица, – раздраженно воскликнула Алена. — Разумеется, я девочку на улицу не выброшу, как ее заберу, и квартиру продам. У нас временные трудности с мужем, но ребенка мы прокормить сумеем. Не такая я сволочь, как вы думаете. Мне нужно ровно девяносто тысяч евро. Думайте!
ГЛАВА 15
ЛЁША
В висках набатом бьет…
Гадина! Стерва!
Бесит, что Стас вообще с такой мог связаться. Не тупой был, не лох, а тут эта Алена!
И за Марьяну обидно. Ну почему у нее такая мать?!
А если малышка такой же вырастет?
— Нет, – твердо произнесла Пчелка. — Не вырастет! Глупости не говори, Лёш.
— Не думал, что вслух это сказал, – поморщился, но из головы выбросить эту мысль не смог.
Очень уж Марьяша на Алену похожа. Внешне – копия. Вдруг вырастет, и тоже такой вот моделью человека станет? Вдруг взыграет вот это вот, наследственное?
— Горин, я тебя стукну сейчас, – Таня надавила мне на плечи, заставила опуститься в кресло, и села на колени. — Чего ты себя накручиваешь, а? В эту Алену фиг знает что вложили. У Марьяны половина от Стаса, от этой красотки только внешность. Не суетись. Ты Стаса подвести боишься, да?
Я кивнул.
Марьянку я люблю. Но вдруг вырастить нормально не сумею, и станет она вот такой вот, как ее мать-инкубатор?! А если стерва еще и заберет ее?
— Машину я продал, осталось документы оформить, но это – быстрое дело, – заговорил. — Квартиру… черт, не могу я квартиру продать, нам тогда Марьяну не позволят забрать. Только если ты меня у себя пропишешь, но это будет выглядеть будто я альфонс какой-то. Отец бабки не даст, а девяносто тысяч евро, мать ее, придется достать!
— Не придется. Лёш, квартира-то Марьяне принадлежит. Ну например, пошлем мы Алёну на три буквы, и скажем, что в суде встретимся. Во-первых, не факт, что ей Марьяну отдадут. Она кукушка ведь. А во-вторых, даже если отдадут, допустим, то как она квартиру продаст, и кто ей позволит?!
Ох, Таня-Таня. Все еще на законы смотрит. Может, в учебниках они красиво прописаны на белой бумаге черным, а на деле… на деле я мало с реальной жизнью сталкивался, но отцовские разговоры иногда слушал. Большой бизнес белым не бывает, законы всегда обойти можно, был бы ушлый адвокат.
— Может. Она же сказала, что не станет Марьяну выкидывать на улицу, – притянул к себе Пчелку, обнял, и немного полегчало от ее ласковых движений, которыми она меня по волосам поглаживала, как кота. — Наймет адвоката, состроит из себя бедную-несчастную, которую Стас зашугал. Она же в Европе живет, муженек ее там же. Вот и повод недвижку продать здесь. Все можно устроить при желании, Тань. Не очень-то это трудно. Отец же смог построить торговый центр там, где должны были социальное жилье отстраивать.
— Ты машину за сколько продал?
— Два миллиона шестьсот тысяч.
— Это… это где-то тридцать одна тысяча евро, да? Остается пятьдесят девять. Можем набрать кредитов, у знакомых одолжим. У тебя ведь много приятелей из… ну, из мажоров, Лёш. Выкрутимся, надо только у Алёны время попросить, деньги-то немалые.
Деньги немалые, да.
Я бы отдал ей их, не жалея, вот только знать бы, что отстанет.
— Не получит она деньги, Пчелка. Нельзя ей потакать. Два миллиона я отдам тебе, завтра в обеденный перерыв с Антоном встречусь, документы переоформим и бабло он мне на счет закинет. Остается шестьсот тысяч, и лучше их на адвокатов потратить, – принял я решение. — Если сейчас дадим слабину, то Алена начнет каждую неделю с протянутой рукой приходить, и угрожать.
Таня нахмурилась. Недовольна моими словами, и моим решением. Вижу, что недовольна, но молчит.
— Говори, – вздохнул.
— Гордость – это прекрасно, но если эта принципиальность боком выйдет? Не получит эта стерва денег, заберет малышку, и все. Лёш, – Таня поморщилась, — нам помощь нужна. Ты сам сказал, что при желании и Марьяну она забрать может, и квартиру Стаса продаст… и ладно бы любила малышку. Так она же это только ради денег! Нельзя даже малейшего шанса дать Алене, даже маленькую лазейку, чтобы она Марьяну у нас отняла. Погубит же! Давай… давай к тете твоей съездим, а?
— Здесь Лида не помощница, – покачал головой. — Она по-честному работает, и круг общения у нее такой же. Максимум на что она способна – это то, что она уже сделала. Здесь зубастые нужны люди. Может, нанять гопников каких-нибудь, чтобы Алену припугнули?
Сказал, и сразу пожалел.
— Даже не думай! Это все испортит, – фыркнула Таня, и встала с моих коленей.
А жаль. С ней спокойнее как-то. Даже в мыслях это звучит очень уж по-лоховски романтично, но Таня – мой маяк. Смотрю на нее, чувствую рядом, и успокаиваюсь, чудить не тянет, потому что с ней я дома. Вот только вслух такое не произнести. Даже в мыслях-то звучит очень розово, а на словах и того смешнее будет.