Подкидыш
Шрифт:
— Но мне не нужен огонь, и так тепло, спасибо, — сказал Джилли.
— Всегда уютнее посидеть у очага, сэр, — твердо заявила хозяйка. — Эти осенние дни очень коварны, а вы, прошу прощения, не выглядите очень крепким. Но у меня в доме нечего бояться влажного постельного белья, и если вам понадобится горячий посеет, только позвоните, и я с удовольствием приготовлю его для вас.
Тут герцог понял, что он ускользнул от Нитлбеда только для того, чтобы попасть под опеку хозяйки гостиницы, и невольно рассмеялся. Хозяйка добродушно улыбнулась ему и сказала:
— Ага, вы чувствуете себя теперь уже лучше, сэр. Я провожу вас в
— Руффорд, — сказал Джилли, выбрав один из своих титулов.
— Хорошо, сэр. А я — Эплбай, если вам угодно будет меня позвать, когда что-нибудь потребуется.
Он поднялся с ней наверх, в комнату, выходящую окнами на улицу, со старомодной мебелью, но прибранную и, кажется, чистую, с удобной на вид кроватью. Он снял шляпу и, прежде, чем снять шарф, на секунду приложил руки к глазам. Хозяйка, заметив этот невольный жест; порекомендовала ему лечь и обещала принести горячий кирпич-грелку для ног. Герцог, знавший уже, что лучшее для него средство от головной боли — полежать в темной комнате, сказал, что сейчас ляжет, но отказался от грелки. Но миссис Эплбай так была похожа на его старую няню, что он не удивился, когда она все же вскоре вернулась с обещанным кирпичом, завернутым в кусок фланели. Пришел коридорный с чаем, а Полли послали за уксусом, чтобы молодой джентльмен смог приложить компресс к вискам. Обслуживаемый тремя людьми герцог снова почувствовал себя почти как дома. Миссис Эплбай стояла рядом, пока он пил чай и рассказывала, что у ее сына, у которого есть хорошее дело в Лютоне, тоже в юности сильно болела голова, но теперь все это прошло, и то же, конечно, будет с мистером Руффордом. Потом она опустила шторы, забрала чайный поднос и ушла, оставив Джилли в странном состоянии между раздражением от своей слабости и удовольствием от ее расположения к нему.
Глава 9
Хотя головная боль не совсем прошла, герцогу было значительно лучше, когда приятные запахи, доносившиеся снизу, возвестили время ужина. Он встал, распаковал чемодан и стал раскладывать свои веши по ящикам комода. Когда он заканчивал это, в дверь постучалась его предупредительная хозяйка. Он сказал ей, что ему много лучше, и она проводила его в маленькую гостиную, где горел огонь в очаге, а на столе была постелена скатерть и приготовлены приборы.
Герцог поужинал, съел кое-какие закуски, кусок баранины, вареную утку в луковом соусе, и наконец закурил одну из сигар. Официант, который хотел принести ему горящую бумажку, с большим интересом наблюдал, как герцог разжег прометеев огонь с помощью машинки, которую извлек из кармана, и решился сказать, что он слышал о таких штуках, но не видел еще ни разу. Герцог рассеянно улыбнулся и спросил:
— Нет ли в Бэлдоке гостиницы «Синица в руках?»
— Ну, просто чудеса, — сказал официант, — говорят, сейчас в Лондоне даже газовые фонари завели? «Синица в руках», сэр? Нет, в Бэлдоке нету. Я что-то не слыхал про такое место.
— Может быть, в окрестностях города? — спросил Джилли.
— А, это может быть, — сказал официант, убирая со стола посуду. — Врать не стану, но разве что там.
— А может быть, — продолжал герцог, — кто-то в распивочной знает, нельзя ли их расспросить?
Официант ушел с подносом, пообещав это сделать. Он вернулся, собрав сведения о «Птице на кусте», «Куропатке», гостинице «Перья», но только не о «Синице в руках». Герцог вознаградил его за старания и попросил больше не беспокоиться. Он считал, что в этот вечер не стоит торопиться со справками, поэтому, когда официант вышел, он вытянул ноги к огню и раскрыл книгу, которой снабдил его кузен Гидеон. В предисловии говорилось что-то о любви к ближнему и ценности всеобщей добродетельности, но кузен предупреждал, что не надо обращать внимание на скучное начало. Книжка была издана анонимно с пометкой «квартальное издание» и имела заглавие «Франкенштейн, или Современный Прометей». Герцог, пуская колечки дыма, положил ногу на ногу и стал читать.
Свечи уже догорали, их пламя было очень низким, когда герцог наконец оторвался от книги и пошел спать.
Посмотрев на часы, он обнаружил, что уже за полночь. Открыв дверь гостиной, он увидел, что гостиница погрузилась в темноту. Защищая рукой пламя свечи, он шел по коридору, не то, чтобы опасаясь встретить чудовище, созданное человеком («я уже не ребенок!»), но почему-то дрожа. Усмехнувшись про себя, он решил, что надо будет в отместку подобрать кузену Гидеону повесть пострашнее, пусть не дает младшему кузену чтиво, от которого будешь просыпаться ночью.
Однако вопреки опасениям, он заснул здоровым сном без сновидений и проснулся с криком петухов, — когда солнечный свет пробивался сквозь шторы в комнате. От головной боли не осталось и следа, чувствовал он себя великолепно и подумал, что, должно быть, есть что-то целебное в воздухе Хартфордшира. Он попросил коридорного принести воды для бритья в восемь часов, но когда тот явился разбудить его, увидел, что постоялец стоит у окна в плаще, с интересом глядя в окно на стадо, проходящее по улице.
Был базарный день, а герцог прежде не имел деяа с базаром, поэтому все это было ему очень интересно. Он повернулся к вошедшему и сказал:
— Сегодня базарный день? Какое количество коров, свиней и птицы пригнали в город! Тут у вас, наверное, очень большой базар?
— Да нет, сэр, — с сожалением заметил коридорный, ставя кувшин с водой на умывальник, — не очень-то! Миссис спрашивала, не будет ли вам чего угодно?
— Спасибо. Будьте так любезны почистить мой пиджак, — сказал герцог, протягивая его коридорному.
Тот унес его осторожно, так как сразу понял, что это была очень хорошая одежда, из лучшей материи, расшитая шелком. Он сказал официанту, которого случайно встретил по пути, что номер 1, должно быть, джентльмен из высшего света, из тех, что рождаются в сорочке, если он бросил на пол хорошую рубашку без единого пятнышка, словно собирался сразу одеть свежую.
— Так, поверь уж, только шишки делают, Фред. Чего я не пойму, это как к нам-то он попал.
— Может, за ним ищейки гонятся, — предположил официант. — Убил, поди, кого-то на дуэли, а теперь скрывается.
— Чушь! Он дрался на дуэлях не больше, чем младенец! — возразил коридорный презрительно.
— Может, его хотят посадить в тюрьму? — с сомнением спросил официант. — Хотя малый, одетый как он, непохож на должника.
— Нет. Он, видишь; сюда в карете приехал, а этого не сделаешь, сидя на мели. Он по-моему — жук. Миссис следовало бы заставить его показать деньги, а то она чего-то о нем навоображала, а он, пожалуй, ее обжулит.
— А по-моему, он не похож на хитрюгу, — ответил официант. — И жук не отвалил бы мне полкроны просто за какие-то глупые расспросы.