Подкидыш
Шрифт:
Какой-то инстинкт подсказал герцогу, что у него будут неприятности. Благоразумный человек вернулся бы тот час в свою комнату, отрицая всякое знакомство с посетительницей, и позволил бы миссис Эплбай избавиться от нее, что удалось бы очень скоро. Но герцог имел либо слишком мало благоразумия, либо слишком много благородства, чтобы поступить подобным образом. Он спустился вниз.
Обе дамы подняли головы, одна из них приветствовала его ослепительной улыбкой, а другая — словами негодования.
— О, сэр, пожалуйста, я должна была прийти, — сказала Белинда.
— Эта
— О, тише, миссис Эплбай! — взмолился герцог. — Я знаком с этой леди!
— О, в этом-то я не сомневаюсь, сэр! Герцог пытался мысленно отыскать объяснение, способное удовлетворить хозяйку гостиницы, и смог найти только одно.
— Она — сестра Тома! — сказал он, отчаянно надеясь, что Белинда не станет отрицать этого. — Она ищет его!
Белинда, словно уловив смысл его слов, кивнула и улыбнулась миссис Эплбай.
— Действительно? — спросила хозяйка. — Тогда, возможно, вы соблаговолите сказать мне, какое у вас дело, мисс!
— Найти Тома, — радостно повторила Белинда.
— Никогда еше не слышала такой выдумки, за всю свою жизнь! — сердито воскликнула миссис Эплбай. — Вы похожи на него не больше меня! Сэр, вы должны знать…
— И я принесла с собой все свои веши, потому что не смею вернуться назад. Может, вы позаботитесь обо мне, сэр? — добавила Белинда, обращая свой пламенный взгляд на герцога.
— Но только не в моем доме! — заявила миссис Эплбай без колебаний.
К тому времени маленькая аудитория, состоявшая из слуги-буфетчика, коридорного, бармена и двух горничных, собралась в зале, и герцог, со скорбью обнаруживший себя в центре внимания, сказал:
— Пожалуйста, поднимитесь в апартаменты, мисс… мисс Мэмбл! И вы тоже, миссис Эплбай! Я хочу поговорить с вами наедине!
Белинда с готовностью встала. Герцог взял у нее вещи, и миссис Эплбай, поинтересовавшись, есть ли у слуг другие дела, кроме как стоять, разинув рот, добавила, что никакие объяснения не примирят ее с пребыванием Белинды в гостинице. Но когда Белинда и герцог стали подниматься по лестнице, она тоже последовала за ними, продолжая свой угрожающий монолог. Герцог проводил Белинду в комнату, поставил ее вещи и плотно прикрыл дверь. Потом он повернулся к миссис Эплбай. Эта сомневавшаяся леди тут же разразилась речью. Если, заявила она, мистер Руффорд имеет хоть малейшую надежду оставить эту девицу под ее крышей дольше, чем на час, то он очень ошибается! После всего происшедшего задень она ожидала чего-нибудь подобного, но ребячьи шалости — это одно, а такие выходки — совсем другое.
— Миссис Эплбай, — прервал ее герцог, — неужели вы всерьез полагаете, что я питаю хоть какие-то неблаговидные надежды по отношению к этому ребенку? Она ведь едва переступила порог школы!
— Я ничего не знаю о ваших намерениях, сэр, — возразила миссис Эплбай, — но ее-то — достаточно ясные, и я не сдам ей комнату в своем доме!
— Тогда я уступлю ей свою и буду спать на диване в гостиной, — спокойно сказал герцог.
Миссис Эплбай даже потеряла дар речи.
— Вы не можете, — продолжал герцог, — выгнать ребенка на улицу в этот час. Я просто уверен, что вы слишком хорошая женщина, чтобы поступить так.
— Пусть она идет туда, откуда пришла! — разгневанно произнесла миссис Эплбай.
— Но это совершенно невозможно. Видимо, мне придется рассказать вам всю историю от начала до конца.
После этого он заговорил, сам изумляясь своим словам и повергая миссис Эплбай в еще большее удивление, сочиняя о двух ничего не подозревавших персонах — Белинде и мистере Томасе Мэмбле — красочную и фантастическую историю, в которой действовали нарушающие свои обязанности опекуны, жестокие отчимы и ужасные преследования. Он представил себя в роли тайного посланника, но, не найдя веской причины для появления «посланника» в Бэлдоке, наплел что-то об убежище. Он рассказывал так загадочно, что вконец сбитая с толку миссис Эплбай сдалась и сказала, что Белинде, возможно, подойдет маленькая спальня в глубине дома, только на одну ночь, но и то не потому, что поверила хоть одному слову мистера Руффорда, а потому, что считала себя не совсем уж безжалостной женщиной.
Герцог, совершенно обессилев от упражнений по развитию воображения, обтер платком взмокший лоб, как только миссис Эплбай отправилась приготовить комнату, и вошел в свою гостиную.
Он обнаружил, что Белинда, сняв шляпку и пальто, расположилась в кресле возле камина и жевала одно из яблок, которые Том оставил в корзинке на столике. Она приветствовала своего господина с ангельской улыбкой и сказала:
— Какая она несговорчивая! Она позволит мне остаться здесь, сэр?
— Да, на сегодня, — ответил он, — но я не пойму, почему вы пришли? Что вы хотите от меня?
Она взглянула на него с удивлением и легким упреком.
— Но вы же сказали, что, возможно, возьмете меня с собой! — напомнила она.
Герцог, ясно увидевший разверзающуюся у его ног бездну, ответил сдавленным голосом:
— Действительно? Да, но… я не могу взять вас с собой!
— Не можете? — с сожалением проговорила Белинда. — Тогда что же мне делать, любезный господин?
— Милая девушка, как я могу дать вам совет? — запротестовал Джилли. — Я ведь даже не знаю, почему вы уехали от своего дяди!
— О, он не мой дядя! — беспечно воскликнула Белинда.
— Не ваш дядя? Тогда он ваш опекун, так?
— Он обещал им стать, — согласилась Белинда, — но никогда ничего не давал мне из обещанного, а кроме того, мне совершенно не нравится та ужасная маленькая гостиница, да и не будет он больше моим опекуном. Я думала, что вы могли бы им стать, — добавила она доверительно.
— Нет, — твердо произнес герцог, — это совершенно невозможно.
Белинда вздохнула, но казалась смирившейся с постигшим ее разочарованием. Она снова откусила от яблока и с ожидающим выражением посмотрела в глаза герцогу.