Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме?

Сенин Юрий Иванович

Филипп Проскурин, допрошенный следователем Соколовым 1–3 апреля, рассказывал об убийстве Царской семьи со слов Павла Медведева.

«Я расспрашивал потом Медведева, как убили царскую семью, и он рассказал мне следующее: «Во вторник утром, когда я стоял на посту, я сам видел, что Юровский пришел в дом часов в 8 утра. После него, спустя несколько времени, в дом пришел Белобородое». Я ушел с поста в 10 часов утра. Медведев же сказывал мне, что Юровский с Белобородовым потом поехали кататься на автомобиле. Дома в это время оставался Никулин. Перед вечером они вернулись. Вечером Юровский сказал Медведеву, что Царская семья ночью будет расстреляна, и приказал ему предупредить об этом рабочих и отобрать у постовых револьверы.

Вот

этого я толком понять не могу. Правда это была или нет, я доподлинно не знаю, потому что никого из рабочих я спросить не догадался, отбирал ли на самом деле у них Медведев револьверы. Для чего это нужно было, я сам не понимаю: по словам Медведева, расстреливали царскую семью латыши, а они все имели наганы. Я тогда еще не знал, что Юровский еврей. Может быть, он, руководитель этого дела, и латышей для этого нагнал, не надеясь на нас, на русских. Может быть, он для этого и захотел постовых русских рабочих обезоружить. Медведев приказание Кировского в точности исполнил: револьверы отобрал, передал их Юровскому, а команду предупредил в 11 вечера. В 12 часов ночи Юровский стал будить царскую семью, потребовав, чтобы они оделись и спустились в нижние комнаты. По словам Медведева, Юровский привел такие объяснения царской семье: он им сказал, что ночь будет опасная, что в верхнем этаже опасно будет находиться в случае стрельбы на улицах, и потребовал, что бы они все сошли вниз. Они требование исполнили и сошли в нижние комнаты в сопровождении Юровского, Никулина, Белобородова. Здесь были сам государь, государыня, наследник, все четыре дочери, доктор, лакей, горничная и повар. Мальчика же Юровский суток, кажется, за полтора приказал увести в помещение нашей команды, где я его видел до убийства сам. Всех их привели в ту комнату, где в стенах и в полу было много следов пуль. Встали они в два ряда. Сам Юровский стал читать какую-то бумагу. Государь недослышал и спросил Юровского «что?». А он, по словам Медведева, поднял руку с револьвером и ответил государю, показывая ему револьвер: «вот что»; и при этом добавил: «ваш род не должен больше жить».

Хорошо я еще помню, что, рассказывая мне про бумагу, которую Юровский вычитывал государю, Медведев называл эту бумагу «протоколом».

Как только Юровский это сказал, он, Белобородое, Никулин, Медведев и все латыши выстрелили все сначала в государя, а потом тут же все стали стрелять в остальных. Все они упали мертвыми на пол. Медведев сам мне рассказывал, что он выпустил пули две-три в государя и в других лиц, кого они расстреливали.

Когда всех расстреляли, Александр Стрекотин, как он сам мне говорил, снял с них все драгоценности. Их тут же отобрал Юровский и унес наверх. После этого их всех навалили на грузовой автомобиль, кажется один, и куда-то увезли. На этом грузовом автомобиле с трупами убитых уехали: Юровский, Белобородов и несколько человек латышей».

«В три часа ночи к нам пришел Медведев, разбудил нас и сказал: «Вставайте, пойдем». Мы спросили его, куда? Он нам ответил: «Зовут, идите». Я потому вам говорю, что это было в три часа, что у Столова были при себе часы, и тогда смотрел на них: было именно три часа. Мы встали и пошли за Медведевым. Привел он нас в нижние комнаты дома Ипатьева. Там были все рабочие-охранники, кроме стоявших тогда на постах. В комнатах стоял как бы туман от порохового дыма, и пахло порохом. В задней комнате с решеткой в окне, которая рядом с кладовой, в стенах и полу были удары пуль. Пуль было много в одной стене, но были следы пуль и в других стенах. Штыковых ударов нигде в стенах комнаты не было. Там, где в стенах и на полу были пулевые отверстия, вокруг них была кровь, на стенах она была брызгами и пятнами, на полу маленькими лужицами. Были капли и лужицы крови и в других комнатах, через которые нужно было проходить во двор дома Ипатьева из этой комнаты, где были следы пуль. Были такие же следы крови и во дворе,

по направлению к воротам на камнях. Ясное дело, в этой именно комнате с решеткой, незадолго до нашего прихода, расстреляли много людей. Увидев все это, я стал спрашивать Медведева и Стрекотина, что произошло. Они мне сказали, что только что расстреляли всю царскую семью и всех бывших с нею лиц, кроме мальчика.

Медведев приказал нам убирать комнаты. Стали мы мыть полы, чтобы уничтожить следы крови; в одной комнате были принесены несколько штук метел. Кто их принес, не знаю. По приказанию Медведева были принесены опилки. Все мы мыли холодной водой и опилками полы, замывали кровь. Кровь на стенах, где был расстрел, мы смывали мокрыми тряпками. В той уборке принимали участие все рабочие, кроме постовых. И в этой именно комнате, где была побита царская семья, уборку производили многие, работали тут человека два латышей и сам Медведев. Убирал в этой комнате и я. Таким же образом, т. е. водой, мы смывали кровь во дворе и с камней. Пуль при уборке я лично никаких не находил. Находили ли другие, я не знаю».

Информация о расстреле Царской семьи попала в материалы следствия по трем каналам:

Первый канал: Клещев и Дерябин — Якимов — сестра Якимова — ее муж — М.В. Томашевский — Горшков — и.д. прокурора Кутузов.

Второй канал: Стрекотин— Летемин.

Третий канал:

— Павел Медведев — его жена.

— Павел Медведев — Проскуряков.

— Павел Медведев — Гусева.

Базовое звено первой цепочки — Клещев и Дерябин, охранники, наблюдавшие происходившее в «расстрельной» комнате через окна.

Между Клещевым и расстреливаемыми людьми находились — окно с железной решеткой и двойными оконными рамами, возможно, давно не мытыми, расстояние от окон до входной двери в соседнюю комнату (6 аршин 12 вершков), дверной проем, в котором стоял Медведев (возможно, перед ним стоял еще Стрекотин), 11 палачей, стоявших в два ряда.

Весьма сомнительно, чтобы при таких условиях наблюдения Клещев что-то мог видеть или слышать. В следственных материалах, дошедших до нас, нет упоминания — производился следственный эксперимент или нет.

Почти такая же ситуация и с Дерябиным: он наблюдал происходящее в полутемной комнате через окно с железной решеткой и двойными оконными рамами, также, возможно, не мытыми. Обзор у него естественно был ограничен. Что он там мог видеть и вообще мог ли он там что-либо видеть, учитывая количество народа, заполнившего маленькую комнату, слабое электрическое освещение и задымленность — мог бы показать следственный эксперимент, но он, по-видимому, не проводился.

В вышеприведенном допросе Якимова имеется одна странность.

«….Клещев и Дерябин рассказали нам следующее, взаимно пополняя друг друга: в 2 часа ночи к ним на посты приходили Медведев с Добрыниным и предупредили их, что им в эту ночь придется стоять на постах дольше двух часов ночи, потому что в эту ночь будут расстреливать царя. Получив такое предупреждение, Клещев и Дерябин подошли к окнам; Клещев к окну прихожей нижнего этажа, которое приходилось против двери, ведущей из прихожей в ту комнату, где произошло убийство, а Дерябин — к окну этой самой комнаты, выходящей на Вознесенский переулок».

А кто им сказал — когда и где будет расстрел и к каким окнам нужно подходить?

Аналогично, если учесть место, на котором стоял Стрекотин, сомнительно, чтобы он видел подробности, о которых позже рассказывал.

И Клещев, и Дерябин, и Стрекотин — всего лишь простые постовые, которые видели членов Царской семьи только изредка и мельком.

Другое дело Медведев. Он был начальником резервного отряда охраны, доверенным лицом Юровского, часто бывал наверху в комендантской комнате и даже ночевал там. Он видел чаще членов Царской семьи и, видимо, мог лучше запомнить их лица и голоса. С Царем он даже разговаривал, т. е. слышал и мог опознать его голос.