Подлинные имена бесконечно малых величин
Шрифт:
Зато он не мог не обратить внимание на обитателей особняка – двух мужиков с короткими стрижками, для которых проживание в доме было больше похоже не обременительную обязанность. Слишком настороженно они оглядывались, едва появившись в зоне видимости, слишком уж явно ходили кругами вокруг дома, словно высматривая брошенную из-за забора во двор бомбу. Иногда к ним приезжали люди. Мужчины на мерсах, мужчины на бэхах – темные тонированные машины, перед которыми ворота всегда открывались автоматически и бесшумно.
Реже всех приезжал темно-вишневый Порше Панамера. Тот самый, из телевизора.
***
Лезть в особняк было непоправимым безумием.
Нику сразу узнал автомобиль, по цвету и по номерам и теперь ему казалось, что узнал он и владельца. Впрочем, память могла и обманывать: владельца Порше теперь показывали даже чаще, чем принадлежащий ему автомобиль.
Ему много чего принадлежало. Четырехкомнатная квартира в новострое на бульваре Ренаштерий, квартира жены в районе Госуниверситета, дом в Ставченах, кишиневском пригороде – двухэтажный, с мансардой, двумя гаражами и небольших крытым бассейном, и еще один дом, в Каларашском районе, у подножья Кодр, упирающийся в дубовую рощу, эту зеленую армию, остановившуюся прямо у ворот участка, о котором теперь не стеснялись говорить, что приватизирован он незаконно.
Не стеснялись называть и имя задержанного – Георгия Палади, заместителя министра финансов, подозреваемого в присвоении государственной собственности в особо крупных размерах, отмывании денег, незаконном предпринимательстве и оказании давления на следствие. Темно-вишневая Панамера была одной из обитательниц его богатого личного гаража, приютившего и черный БМВ Икс шестой, и Тойоту Прадо, и даже зачем-то три Шкоды различных модификаций. Коллекции драгоценностей, дорогая мебель, богатые интерьеры – все это крутили по всем молдавским каналам, вместе с их растерянным обладателем, позировавшим неизменно в окружении высоких парней в масках. Ничего примечательного, очередной зарвавшийся чиновник, самый большой грех которого в том, что в определенный момент он вдруг возомнил себя верхней ступенью в цепочке подношений, забыв о более крупных хищниках. Теперь они решили его сожрать – ничего интересного, если бы не машина.
Засмотревшись на телевизионное изображение Панамеры, Нику едва не сел мимо стула. В голове, где перебивали друг друга неизвестные голоса, сам собой родился план. Он знал, что будет делать предстоящей ночью, знал, что спать не придется. И чувствовал, что не просчитается.
Всю ночь особняк под окнами то исчезал, то появлялся, подчиняясь желтому сигналу светофора. Поначалу Нику был спокоен, затем перед глазами у него поплыли белые круги, еще позже он понял, что засыпает, но противиться не мог. Он клевал носом, просыпался и снова засыпал, но в нужный момент вскочил на ноги как ошпаренный. От сна не осталось и следа.
Он видел как в ворота с внутренней стороны ударили два огня, два ярких следа от автомобильных фар. Видел он и фигуры хозяевов дома, которых теперь, после всего, что сообщили по телевизору, уже безо всяких сомнений можно было называть всего лишь постоянными жильцами. Сев в машину, они выехали в открывшиеся ворота, и пока ворота закрывались, а автомобиль, выехав на основную дорогу, набирал скорость, Нику определялся с ответом на один-единственный вопрос: когда? Решиться прямо сейчас или выждать часок?
Потом, уже спускаясь по лестнице, он оправдывал собственную нерешительность неправдоподобностью случая.
Доводы разума не остановили: назад Нику не повернул. Даже святое суеверие – не воровать у соседей, этой ночью звучало как дьявольские нашептывания. Нику чувствовал себя игроком, робкое «пас» которого опередило крушение конкурентов, которым весь вечер чертовски везло. За картежным столом он остался в одиночестве, и плевать, что на руках у него сплошные шестерки – у остальных и их в помине нет. Он победил, позволив великанам уничтожить друг друга.
Кратчайший путь к особняку для операции не годился. С улицы Доги Нику вышел на Владимиреску, свернул направо, ориентируясь на мигающий желтым светофор. У светофора он остановился – вывернуть наизнанку куртку, поднять воротник и напялить на голову чулок. Часы показывали без пятнадцати три, но ночной тьмы для такого темного дела все равно было недостаточно. Сделав свое лицо неотличимым от беззвездного неба, Нику двинулся прямиком к воротам.
В отличие от плоского забора с издевательской крошкой, цепляться за которую не смог бы и колорадский жук, ворота словно были созданы для быстрого и удобного проникновения на территорию. Хватаясь за растущие ввысь шесты, он наступал на горизонтальные планки, и даже пластины тонированного пластика, которыми обшили ворота изнутри, не мешали его продвижению вверх. К шестам пластик крепился на стержни длиной с ладонь, как раз, чтобы в него не упираться носками. На удивленно глазевшую на него слева камеру Нику не смотрел: камеры наблюдения наверняка отключили сразу после того, как любые движения по территории особняка могли быть использованы в качестве дополнительных свидетельств обвинения.
Он хорошо помнил план дома – конечно, общий и без учета обстановки. Работал Нику в полной темноте, позволив себе лишь одно послабление: мобильный телефон в роли фонарика, тусклый свет от экрана которого рассеивался уже на расстоянии двух шагов.
Начал Нику с мансарды, где обнаружил большую бильярдную комнату и две комнаты для отдыха, с кроватями, телевизорами и барами с небогатым выбором алкоголя. На втором этаже было поинтереснее. Стены были увешены ружьями и охотничьими трофеями – головами кабана, волка и косули. Центр комнаты занимала огромная медвежья шкура, о голову которой Нику едва не подвернул ногу. Вероятно, здесь было принято обедать – за длинным столом, смещенным в сторону выходивших в сторону ворот окон. В углу возвели самый настоящий камин, заглянув в который, Нику почувствовал запах пепла. Две другие комнаты второго этажа также были спальнями, и это начинало беспокоить: в доме не было ничего, напоминающего шкаф, комод или секретер.
Спустившись на первый этаж, Нику прежде всего вздрогнул: прямо на него из темноты двигалась фигура. Оказалось – отражение в зеркале шкафа-купе. Первый встреченный в доме шкаф приветствовал Нику кроссовками, разбросанными на нижней полке, парой дутых курток и свалившимся с верхней полки шарфом. Он уже жалел, что отодвинул зеркальную дверь, но и на первом этаже не было ничего, кроме напоминаний о том, что особняк построен лишь для того, чтобы проводить здесь время вне дома, но в домашней обстановке. Нику все правильно рассчитал, ведь сюда еще не нагрянули с обыском. Возможно, у следователей не было даже данных о том, что замминистра бывает здесь, но скорее всего, не было законных оснований прийти сюда. Впрочем, ночное бегство обитавшей здесь парочки говорило о том, что незванных гостей можно ожидать с минуту на минуту.