Подмастерье палача

Тюрин Виктор Иванович

— Студенты, — подтвердил Пьер, не поднимая головы от свернутого под головой плаща, изображавшего подушку. — Пьяницы, драчуны и охальники. Впрочем, не все. Приходилось мне знавать, в свое время, среди них умных, и усердных учеников.

"Так вот за кого меня приняли обозники. Точно, пройдохи. Проныры и жулики, — подумал я, глядя на хмельные физиономии и хитро-вороватые глаза парней, идущих в клубах пыли. — И возраст у них разный. Вон тому крайнему, в коричневой одежке с красной заплатой, точно под тридцать".

— Эй, люди! Почему вам не совершить богоугодное дело и не подвезти бедных студентов, надорвавших здоровье за время изучения разных наук! — закричал один из студентов.

— Вас много, а лошадка одна! — ответил

я.

В ответ компания стала грубо шутить, кривляться и строить рожи. Впрочем, через несколько минут мы их обогнали, и вскоре студенты остались позади. Когда вдалеке показались городские стены, нас обогнала группа всадников — дворян в окружении слуг. Равнодушно скользнув глазами по нашему возку, они проскакали мимо, вздымая облако пыли, зато я с интересом разглядывал их, отмечая детали и особенности для меня нового и пока непонятного сословия. Первое, что бросилось в глаза, так это выставленное на показ богатство. У всех разноцветная одежда, расшитая узорами, на ногах мягкие сапоги с серебряными пряжками, на пальцы надеты перстни со сверкающими на солнце драгоценными камнями. Головные уборы украшены пышными перьями разных цветов, а на поясе висели кинжалы в богато украшенных ножнах. На лошадях — изукрашенная сбруя, а седла отделаны серебряным галуном. В отличие от хозяев их слуги (которых было раза в три больше) были вооружены до зубов. Кольчуги, шлемы, мечи, арбалеты. Сразу, за спиной своих хозяев, ехали в ряд три оруженосца, уперев копья в стремя, на концах которых реяли флажки с гербами дворян.

"Надо будет как-то с геральдикой познакомиться, — пометил я себе в памяти, провожая глазами группу дворян.

— Город уже виден, — сообщил я громко зевающему Пьеру.

— Это хорошо, а пока остановись. Мне отлить надо.

Справив нужду, мы вернулись в возок. Палач, к моему удивлению, сам сел на место возчика, а я сел на его место. Не выдержав, все же задал вопрос, который еще со вчерашнего вечера крутился у меня на языке: — Мастер, а почему ты красный колпак не носишь?

— Какой колпак? — при этом он так удивился, что даже повернулся ко мне.

— Для того, чтобы лицо скрывать от людей, — объяснил я ему.

— Да это глупость какая-то, — сердито заявил он, а потом сел прямо. — Или где-то такие колпаки носят?

— Не знаю, — секунду подумав, я задал новый вопрос. — А после ярмарки работы тоже будет много?

— По-разному. Бывает, что даже несколько дней подряд не хожу на работу, правда, бывает это очень редко.

При подъезде к городу мы встретились с небольшим отрядом тяжеловооруженных конных солдат, стоявших на обочине. Это был патруль жандармов, своего рода "паспортный контроль", обычно стоявший на дорогах, перед городами. Так как удостоверений личности в эту эпоху не существовало, а ехавший человек вызывал подозрение или имел оружие, то он был обязан предъявить жандармам своеобразный документ с печатью, в котором указывались имя, общие приметы и цель его путешествия. Дворян, как правило, это не касалось. Офицер, поднял было руку, собираясь нас остановить, но увидев палача, которого, похоже, знал в лицо, резко ее опустил и отвел глаза.

Потом был город, раскинувшийся по другую сторону Луары, длинный арочный мост, переехав который, мы свернули на проселочную дорогу, которая шла вдоль городской стены. У меня и тени сомнения не было, что мы опять едем к "скотским" воротам. В город мы попали одновременно с большим стадом овец, которое пастухи пригнали с пастбища.

Сначала мы ехали мимо многочисленных загородок со скотом. Не успел мой нос свыкнуться с этими чудными ароматами, как его сменил сладковатый трупный запах. Объяснять откуда он идет, мне не было нужды спрашивать, так как проезжая мимо кладбища, я видел, что некоторые ямы-могилы стоят открытые. На мой вопрос Пьер ответил, что свежих покойников не зарывают в одиночку, а кидают в глубокую яму, затем слегка присыпают, в ожидании новых трупов.

Только когда яма наполнится доверху, могильщики ее зарывают. Сразу за кладбищем оказался нищий район, чему я не удивился. Развалившиеся деревянные лачуги и полусгнившие бараки с соломенными крышами. Окон, как таковых в них не было, их заменяли небольшие отверстия. Уже потом узнал, что это сделано для того, чтобы удержать тепло зимой их можно было заткнуть сеном или тряпками. Кучи мусора, крысы и зловонные лужи дополняли картину нищеты и безнадежности. Обитатели трущоб, грязные и уродливые, при виде палача не отводили глаз, а просто смотрели. Кто равнодушно, кто с затаенной злобой.

— Не советую здесь ходить после заката солнца. Тут ты быстро найдешь свою смерть, — при этом голос палача звучал просто и буднично. Он сообщил мне о факте, который был для него обычен и естествен. Впрочем, насколько можно было судить, мы проехали по самому краю трущоб, так как те скоро закончились. Дальше дома пошли почище, появились лавки и таверны, затем мы проехали рядом с небольшой площадью, на которой раскинулся базар со множеством людей. Тур, как и Амбуаз, представлял собой непонятный, хаотичный лабиринт из улочек и проулков, таких узких, что в них можно разойтись только двум горожанам. Позже, во время моих прогулок по городу, я понял, что в нем существовало только около десятка улиц, соответствующих понятию современного человека. При этом главной среди них была широкая улица, пролегавшая от ворот к центру города и центральной площади, где находилась мэрия, а остальные вели к торговым рядам и рынкам.

Когда Монтре, управляя лошадью, в очередной раз повернул за угол, я увидел мрачное четырехэтажное здание с решетками на окнах и понял, что мы, наконец, приехали "домой". Не останавливаясь, проехали мимо тюрьмы и остановились у одноэтажного дома, сделанного из серого камня, левый угол которого обвевал зеленый плющ. Из трубы шел дым.

"Не понял, — удивился я. — Кто там у него в доме? Женщина? Странно. Ведь он ни о ком не упоминал".

ГЛАВА 4

Стоило нам подъехать и вылезти из возка, как дверь открылась и в проеме действительно показалась женщина. У нее была хорошая фигура, выразительные глаза, пышные волосы, вот только сильно накрашенное лицо портило общее впечатление. Она быстро скользнула по нам глазами, но тут же задержала взгляд на мне.

— А это кто? — в ее голосе было неприкрытое удивление.

— Это, Амелия, мой найденыш. Я нашел его под эшафотом.

"Так ты у нас еще и юморист, — усмехнулся про себя я, при этом еще раз отметил, что Пьер Монтре, похоже, неординарный человек.

— Как? — в ее голосе было слышно удивление.

— Сядем за стол, Амелия и….

— Потом, Пьер, — перебила женщина палача. — К нам сегодня два богатеньких купца завалились и теперь соревнуются, кто больше моих кобылок покроет. Сам понимаешь, пригляд нужен. У тебя там сейчас Морион. Она накроет стол, а затем уйдет, уж больно много сейчас у нас работы.

— Понимаю. Будет время, забегай.

— Мог бы и не говорить, — женщина повернулась ко мне. — Красавчик, у тебя имя имеется?

К этому моменту я уже сообразил, кто передо мной стоит.

— Клод, мадам Амелия.

— Не деревня, уже хорошо. Все, Пьер, я убедилась, что с тобой все в порядке, так что побегу, — с этими словами женщина быстро пошла по улице, не забывая поднимать юбки, обходя наиболее грязные места.

— Вы, двое, займитесь лошадью, я пока отнесу вещи в дом, — скомандовал Монтре, при этом, как я заметил, он хитро усмехнулся. Я огляделся. Конюшни здесь не было, а только коновязь. Мне уже было известно, что лошадь была наемная, а возок принадлежал городу. Подведя лошадь поближе, я ее распряг под прямым руководством Жана. Стоило нам закончить, как парень с силой ударил меня здоровой рукой в грудь, отбросив к стене дома, а затем попытался схватить за шею.