Подмастерье палача

Тюрин Виктор Иванович

— Знал. А откуда столько воды взяли?

— Ты не странный, ты смешной, — засмеялась девушка, ей, похоже, нравилось мне все объяснять. — Да были бы деньги! Тебе сколько хочешь воды доставят за пару мелких монет уличные водоносы. Богатые так и делают! Им горячую и холодную воду доставляют. Ты даже этого не знаешь! Откуда ты родом?

Отвечать я болтушке не стал, а вместо этого начал рассказывать: — Был я недавно в одной купальне…

— И ты мне это говоришь! Знаю я все про них, — не дав сказать, перебила меня взбалмошная девчонка. — В городе есть раздельные бани, мужские и женские, но там дорого, поэтому я там не была, зато ходила несколько раз в общую купальню, но там девушке боязно. Иной раз студенты

компанией приходят и сразу руки распускают, лезут куда не надо. Ой, забыла! Амелия же мне сказала: стол приготовить. Давай, чего сидишь!

Не успел я выложить на стол пирог, нарезать на деревянной доске мясные лепешки и колбасу, как девчонка опять вспомнила: — Ой! Опять забыла! Ставь воду на огонь! И подбрось дрова, огонь почти угас!

Только я поставил греть воду, как она подошла, плотно прижалась ко мне всем телом, положила руки мне на шею и сказала чуть капризно, надув губки, словно маленькая девочка: — Ну-ка, покажи быстро, как я тебе нравлюсь.

Шевеление в области штанов не осталось незамеченным.

— Ого, — негромко сказала она и для достоверности провела по гульфику рукой. — Похоже, наша улитка вылезла из своей раковины.

Не успел я перейти к активным действиям, как девчонка резко вырвалась у меня из рук с криком: — Ишь, какой быстрый! Еще не время!

Еще минут через двадцать вернулся Пьер с Амелией. Судя по их довольным лицам, им понравилось купаться. Ни слова ни говоря, я отправился смотреть, что собой представляет ванная палача. Зайдя за дом, я увидел самый настоящий сарай, который палач приспособил для купания. Это было полутемное помещение, с небольшим окошком под потолком и полом, засыпанным тростником. На полочке, над самым входом горела свеча. У стены стояла скамейка, на которой стоял небольшой кувшинчик, а в грязной луже расположилась деревянная бадья, имеющая форму овала, в которой, где-то на треть, плескалась грязная вода.

— Просто отлично. Мне еще и убирать за ними! Мать вашу! — не сдержавшись, я выругался на русском языке, после чего принялся готовить себе ванну. Сначала вычерпал и вылил с десяток ведер грязной воды на землю за сараем, потом залил холодную воду и горячую. В итоге получилась слегка теплая ванна, что абсолютно не радовало мою душу. Пришлось сходить за новой порцией горячей воды. Налил и только стал раздеваться, как появилась девчонка с маленьким свертком в руках. Как оказалось, это было марсельское мыло, которое, как я уже знал, считалось самым дорогим.

— Погоди, Клод! Где ромашковая вода? Ага, — и она бухнула из кувшинчика какую-то вязкую жидкость и сразу в воздухе поплыл цветочный запах.

— Как тебе? Правда, вкусно пахнет? — спросила она меня и принялась раздеваться. Хотя света было немного, но и его хватило, чтобы увидеть крепкую грудь с задорно торчащими сосками, покатые тугие бедра и мохнатый холмик между ног. Девушка не только не стеснялась своей наготы, а наоборот, принимала откровенные эротические позы. Ванна палача была мало приспособлена к сексу, к тому же Эмма разошлась не на шутку, брызгалась, щипалась, вела себя как непоседливая девчонка, правда, при этом повадки опытной шлюхи никуда не делись. Мыло, теплая ароматная вода, молодое и упругое женское тело — все это помогло мне смыть накопившуюся за последние несколько дней усталость и напряжение.

Спустя какое-то время мы вылезли из ванной, вытерлись, надели чистое нижнее белье и отправились в дом, к столу. Пьер и Амелия, похоже, пока нас не было, перенесли любовные упражнения из ванны на кровать, потому что, когда мы вернулись, за столом сидел один палач, а мадам, появилась из его спальни спустя несколько минут, поправляя прическу. Посидели мы неплохо. Когда колокола ударили к вечерне, Амелия попрощалась и ушла, так как в городских борделях начиналось самое горячее время, но при этом разрешила остаться

Эмме с условием, что та наведет порядок в доме и в ванной. Девушка с радостью согласилась. Мы с Пьером неспешно беседовали, попивая вино, пока девушка хлопотала по дому. Так неудавшийся с самого начала день закончился весьма приятным и уютным вечером.

Следующий день продолжил нас радовать приятными новостями. В тюрьму неожиданно явился городской чиновник и торжественно вручил Монтре кошелек с деньгами в качестве благодарности от городского совета.

"Все-таки совесть у властей есть. Сообразили, что если бы не Монтре, то вчера вместо шоу могло бы выйти знатное побоище".

Заместитель прево и писец при вручении награды только проводили толстый кошелек завистливыми взглядами, зато Дядюшка Гастон, узнав об этой новости, засиял как новенькая серебряная монета, явно рассчитывая на даровую выпивку. В первую половину дня мы неспешно разобрали два дела: убийцы и поджигателя. Вернувшись после обеда на рабочее место, я привычно ожидал появления в дверях очередного преступника, которого приведут надзиратели, но вместо него порог переступил хорошо одетый мужчина в сопровождении главного надзирателя. Он оказался представителем городской торговой гильдии, после чего выдал Монтре часть премии, которую обещали купцы. Когда я услышал, что она составила всего три ливра, я обиделся.

"Да это просто наглое воровство! — возмущался я в душе, глядя на почему-то довольное лицо палача. — Ободрали нас как липку, а он радуется!"

Как бы то не было, палач оказался прав в своем предположении, и большая часть денег досталась городской страже, но мы все-таки получили свой кусок пирога. Вечером, мой непосредственный начальник, Пьер Монтре, поступил, как честный человек, выделив мою часть премии, которая составила один ливр. Для нищего бродяги, у которого три недели тому назад не было даже обола, я, можно сказать, разбогател. К тому же я скоро должен был получить зарплату за две недели и неплохие премиальные за сверхурочные работы.

— Как собираешься хранить? — и Пьер кивнул на мешочек с серебром и медью, лежавший передо мной на столе.

— Доверю их тебе, мастер.

За все то время, что я прожил в доме палача, у нас с Монтре сложились неплохие отношения. Ему не хватало грамотного и понимающего собеседника, с которым можно было поговорить на разные темы, обсудить или поспорить. Я старался контролировать себя, чтобы не сболтнуть лишнее, при этом старательно изучал нюансы старофранцузского языка и стараясь узнать как можно больше об этом мире. Срок соглашения, который мы заключили с Монтре, скоро заканчивался, а деньги, причем приличные, давали мне независимость. Теперь я мог снять комнату в городе и не торопясь присмотреться к какому-нибудь ремеслу или делу, которым можно заняться на первых порах. Правда, скорее всего, мне придется переехать в другой город, так как здесь меня уже знали, как подмастерье палача.

Теперь наступило время подумать о том, что мне делать дальше. Я уже прикидывал свои возможности в соответствии с истинным положением вещей. Военное дело для меня было закрыто по причине полного отсутствия навыков владения средневековым оружием. Единственным оружием, что более или менее, мне подходило, являлся арбалет. К этому я мог еще прибавить основы ножевого боя. Мое знание приемов рукопашного боя вполне могло сработать с грабителем, вооруженного ножом, но бесполезно против рыцаря, закованного в железо и с детства умеющего владеть мечом и копьем. К тому же у меня не было ни малейшего желания умереть на поле боя с копьем в животе или при штурме замка со стрелой в горле. Когда я спросил Пьера о возможности устроиться в другом городе стражником или писцом, Монтре усмехнулся и сказал, что в стражники или в мэрию мне путь закрыт по одной простой причине: туда берут только своих.