Подмастерье палача
Шрифт:
В день казни, как и ожидал, я получил от мастера выходной, поэтому сразу после завтрака, ушел, провожаемый завистливым взглядом Жана. Выйдя на улицу, сразу направился в сторону дома Николь.
Девушка только встала и еще окончательно не отошла от сна. Я целую ее лицо, ласкаю грудь, пока та не становиться твердой, затем резким рывком задираю нижнюю юбку и обхватив бедра, резко тяну ее на себя. Она тихо охнула, когда я вошел в нее и замерла, стоило мне начать ритмично двигаться. Замираю на какое-то мгновение, наслаждаясь, но нетерпеливый рывок ее бедер, заставляет меня снова начать движение, затем в какой-то момент нежность исчезает, на ее место приходит
Утомленные, мы какое-то время лежали, а потом стали приводить себя в порядок. Хотя я был бы не против продолжить наши любовные игры, но Николь заявила, что ей мало праздника в кровати, она хочет вина, веселья и танцев. После того, как привели себя в порядок, мы вышли на улицу и первым делом направились в таверну с названием "Веселый гусь". Там я решил побаловать девушку, взяв вместе с едой, вместо обычного вина, довольно дорогой алкогольный напиток под названием "гипокрас". Согласно рецепту, озвученного нам хозяином заведения, тот состоял из самого лучшего бургундского вина, сильно подслащенного медом и приправленного "королевскими", то есть благородными, пряностями (корицей, имбирём, гвоздикой). Николь, попробовав его впервые в жизни, сказала, что никогда в жизни не пила вкуснее вина, после чего лукаво улыбнувшись, тихо сказала, что у нее найдется способ, чтобы отблагодарить меня. На закуску мы взяли "риссоли" (слоеные пирожки) с начинкой из сыра, рубленой свинины и мелко нарезанных вареных яиц.
Первым делом мы отправились на ближайший рынок, откуда уже с утра доносились веселые крики и музыка. Я собирался выстроить маршрут нашей прогулки так, чтобы исключить посещение казни, да и сама девушка не заявляла подобного желания, ей пока хватало праздничной атмосферы, веселых и нарядных людей, которые шли, приплясывая и распевая песни. Где-то звонко запела труба и тут же ее звук подхватили рожки. Вместе со звуками праздника мешались громкие голоса уличных торговцев, снующих в праздничной толпе.
— Вкусный шампанский сыр! Самый вкусный сыр из Бри!
— Лучшее бургундское вино! Радует душу и веселит сердце!
— Пирожки с угрем! Горячие пирожки с курицей и душистыми травами!
Добравшись до ближайшего рынка, мы остановились и стали смотреть представление, правда, с середины действия, но Николь это не смущало, так как, похоже, она уже знала этот спектакль. Стоило закончиться представлению, как девушка схватила за рукав и потащила дальше, через праздничную толпу, пока мы не наткнулись на торговку певчими птицами. Какое-то время стояли и слушали птичьи трели, потом увидев торговца-лоточника, я купил ей в подарок румяна и пузырек с растертым в пыль крахмалом для женских лиц, который заменял здесь пудру. Николь всему радовалась, все ей было интересно — она подпевала менестрелям, заливисто смеялась смешным сценкам, которые изображали бродячие артисты, восторженно тыкала пальцем в кукол, словно маленькая девочка. Мне же, честно говоря, было скучно, но при этом улыбка не сходила с моих губ. А как я заливисто и весело смеялся!
Неожиданно, у самого края рынка, она вдруг заметила группу людей, собравшихся у стола, покоящегося на козлах, и, схватив за руку, потащила меня туда. Девушка явно знала, что там происходит, а мне пока было невдомек. Стоило нам подойти, как я увидел сидевшего за столом, хорошо одетого, толстяка в черной бархатной шапочке и плаще с серебряными галунами. За его спиной возвышались два сержанта с кинжалами и мечами на поясе. Рядом с менялой пристроился его помощник — худощавый юноша. Он взвешивал монеты на маленьких весах,
"Да, Николь, права, на это надо посмотреть".
Перед менялой я увидел, возвышающиеся на столе горки золотых, серебряных и медных монет. Экю, ливры, серебряные монеты Лотарингии, монеты Англии и Кастилии. Тут были даже венецианские дукаты, папские экю и имперские гульдены. Позже мне стало известно, что менялы за каждый обмен брали свою долю — двадцатую часть. Николь, какое-то время смотрела на столбики из монет, потом тяжело вздохнула и в ее глазах, где только что прыгали озорные смешинки, появилась грусть.
— Что с тобой? — спросил я девушку, хотя уже догадался, почему так резко изменилось ее настроение.
— Как бы мне хотелось иметь столько денег, — простодушно сказала она, а потом вдруг посмотрела мне в глаза и неожиданно спросила. — Тебе разве не завидно, что у одних есть все, а у других ничего?
Я пожал плечами.
— Ладно. Пошли.
Следующей нашей остановкой стала палатка гадалки. Пожилая женщина в пестром платье гадала молоденькой девушке. Когда мы подошли, обе склонились над доской, лежавшей на коленях у гадалки, на которой были разложены карты с цветными картинками.
— Опрокинутый акробат… Любовник, тоже опрокинутый… Богадельня! О небеса! Остерегайся этого человека, милая. Тебе грозит невиданный обман, а за ним придет несчастье. Теперь возьми следующую карту. Дитя мое, это старец, хотя может быть монах или священник! Только он один отведет твое горе…
Девушка, которой предсказывали будущее, вдруг горестно схватилась за голову. Гадалка попыталась ее успокоить: — Не нужно так уж печалиться, милая. Карты подсказывают, но не всегда говорят точно. Просто будь настороже.
— Святая дева Мария! — с каким-то страданием в голосе воскликнула девушка. — Неужели это тот, кого я считала таким честным и благородным?! Мое сердце разрывается! И моя матушка…
Глаза девушки наполнились слезами, она вдруг резко вскочила и исчезла в толпе. Мы проводили ее глазами и пошли дальше. Впереди нас ждала вкусная еда, вино и секс.
Оставалось два дня до окончания нашего договора с Монтре, чему я мог только радоваться. К тому же сегодня наш рабочий день закончился на три часа раньше, так как у заместителя прево внезапно заболел живот и он, недолго думая, объявил об окончании рабочего дня. Вернувшись с работы, мы только сели за стол, чтобы поужинать, как вдруг раздался сильный стук в дверь. Мы, все трое, недоуменно переглянулись, так как гостей сегодня не ждали, а внеурочный стук ничего хорошего для нас не сулил. Значит, что-то случилось в городе, раз потребовался палач.
— Жан, открой!
Спустя пару минут в комнату вернулся растерянный Жан.
— Мастер, там пришел Дядюшка Гастон… и еще какой-то важный дворянин со стражниками, — палач не успел подняться из-за стола, как Жан добавил. — Им нужен Клод.
Ответной реакцией стало гробовое молчание, затем на мне скрестились взгляды Пьера и Жана. К чести Пьера, он сообразил быстрее всех: — Клод, вставай. Пошли узнаем, что не званным гостям от тебя надо.
Когда мы с ним вышли, я увидел, что у порога мялся, с растерянным лицом, старший надзиратель, а поодаль на коне сидел незнакомый мне дворянин, пристально на меня смотревший. За его спиной сидел на лошади телохранитель, об этом говорили его доспехи, кинжал, меч и притороченный к седлу арбалет. Кроме них были еще два конных сержанта. Причем один из них держал на поводу коня под седлом.