Подмастерье палача
Шрифт:
Он перекрестил меня, тем самым, закончив свою маленькую проповедь. Слова священника видно нашли отклик в душе Людовика, глубоко верующего человека, который до сих пор не мог понять, чьих рук дело перевоплощение этого человека, бога или дьявола, так как он кивнул, соглашаясь со своим исповедником.
— Куманек, а ты что скажешь?
— Я бы прямо сейчас отправил этого мерзавца на виселицу, — при этом на губах королевского прево появилась зловещая улыбка.
— Я достаточно слышал. Оставьте нас!
Все вышли, но Оливье даже не стронулся
— Господь действительно сотворил чудо и все благодаря твоим горячим молитвам, как ты говоришь. Вот только я не понимаю одного: зачем он это сделал? Ты можешь это объяснить?
— Нет, ваше величество. Я просто искренне молился нашему господу о помощи.
В моих словах не было ни грамма логики, но Людовик был человеком своего времени, ничего не понимавший в медицине, зато горячо и искренне верил в бога и святых. Человеческая вера была в эти времена естественна и всеобъемлюща; существование бога, рая, ада и библейских чудес являлось для людей этого времени непреложной истиной, именно мое перерождение, как я успел убедиться, отлично вписывалось в эти самые чудеса. Я уже думал, что очередная проверка закончена, как выражение глаз короля вдруг резко изменилось, взгляд стал злым, напряженным и подозрительным.
— Значит, ты стал другим, Клод Ватель?
— Да, ваше величество.
— Если ты другой, то тогда Оливье тебя не знает. Ведь он знал другого человека. Тогда кто ты? Ты наш друг или враг? — прищурившись, король впился яростным взглядом в мое лицо. — Кто может поручиться, что ты не шпион и убийца, которого подослали ко мне враги?
Он не кричал, ни угрожал, а спросил меня тихим голосом, но в его тоне был холод и острота кинжала, прижатого к моей шее.
— Ваше величество… — я еще пытался найти слова для оправдания, как последовал неожиданный для меня приказ:
— Взять его!
В следующую секунду, с легким шелестом, мечи королевских телохранителей покинули ножны, а на мои плечи опустились руки в стальных перчатках, и я понял, стоит мне сделать хоть одно лишнее движение, как меня порубят на куски. Честно говоря, я не понимал, что прямо сейчас произошло. У Людовика разыгрался приступ маниакальной подозрительности?
— Бросьте его в тюрьму! — последовал новый приказ.
Королевские телохранители вывели меня из покоев и снова повели по переходам и лестницам, только теперь меня не сопровождали, а конвоировали, держа в руках мечи. Стоило нам только начать спускаться в подвал по широкой каменной лестнице, как в нос ударил специфический запах тюрьмы.
"Ну, прямо как на моей прежней работе, — подумал я, когда мы шли по тюремному коридору, причем это был не юмор, так как смешно мне не было, а просто констатация факта. Горящие факелы на стенах, тюремщики, стража, вонь, крики и вопли заключенных.
На
"Вроде, все шло хорошо. И Оливье сумел угодить, и священник в мою пользу высказался. А вот король… Может он подвержен вспышкам гнева? Или приступам подозрительности? Или тут дело в самом Вателе?".
Спустя какое-то время понял бессмысленность своих попыток, после чего нагреб соломы в одно место и попытался уснуть. Спал отвратительно, урывками, мучили кошмары. Сначала дико орал какой-то заключенный. Я слышал, как тюремщики пытались его урезонить, а когда не помогло, взялись за дубинки, потом, когда удалось заснуть, неожиданно, чуть ли не над самым ухом, раздался резкий и частый стук. Оказалось, что это провел по металлическим прутьям решетки тюремщик своей деревянной дубинкой. Увидев, что я проснулся, он довольно оскалился и пошел дальше. Уже под самое утро приснился кошмар с пытками и виселицей, заставив меня проснуться в холодном поту.
Несмотря на пословицу "утро вечера мудренее" новых мыслей по поводу вчерашнего приема у короля у меня не появилось. Оставалось только ждать, чем все это кончится, а чтобы отвлечься, начал составлять мнение о короле и его советниках. Впрочем, долго углубляться в анализ мне не дали, так как со стороны входа в тюрьму послышался шум.
"Еще одного пленника приволокли? Или еду с кухни несут?".
Не успел я так подумать, как раздались приближающиеся шаги нескольких людей и негромкий лязг железа.
— Здесь он, сударь! Здесь! — раздался чей-то испуганный голос. — Так вот он, я же говорил!
На меня упал свет от двух факелов. Один из них держал тюремщик, другой — один из солдат, но хуже всего было то, что прямо перед решеткой вместе со своими людьми стоял Жильбер Гошье, собственной персоной.
"Неужели меня все-таки отдали этому живодеру?! Закончить жизнь в камере пыток?! Нет! Только не это!"
От этих мыслей отдавало паникой, сердце дрогнуло и сильно застучало, словно пыталось вырваться из груди. Ощущение собственного бессилия и неотвратимости жестокой смерти, чуть было не накрыло меня с головой, вот только падать на колени и молить о пощаде я не собирался.
— Теперь, ты мой, дьявольское отродье! — подойдя к решетке, заорал заместитель прево. — Сын шлюхи! Я выпотрошу тебя, как зайца! Поджарю твои яйца на угольях! Ты меня еще будешь молить о смерти, тварь!
"Почему так получилось?! — но ответа у меня этот вопрос не было, впрочем, как и времени, которого, похоже, осталось у меня совсем немного.
Расклад был паршивый. Четыре меча, да и надзиратель, который в стороне не останется. Для меня это было слишком много, да и куда тут бежать.