Подмастерье палача
Шрифт:
— Заткнись, Дворянин, — оборвал я его болтовню.
После того как я назвал его кличку, он, наконец, сообразил, что мы люди не случайные и охотились именно за ним, и сразу резко замолчал. Теперь, когда он понял, что его ожидает, он стал искать выход, и спустя какое-то время решил, что нашел его, принявшись грязно ругаться и сыпать угрозами. Шотландцы были дворянами, поэтому ругань из уст грязного бандита приняли близко к сердцу, к тому же Дуглас был молодым и горячим парнем, поэтому не выдержал первым. Рассвирепев, он выхватил кинжал и подскочив к главарю, пообещал тому, что сначала вырежет на его теле все эти грязные ругательства, а если после этого не получит извинений, отрежет ему язык. На что тот нагло заявил, что он
— Дуглас, не трогай его!
— Он оскорбил меня! Пусть извиниться или я…
— Мы сделаем по-другому. Я заставлю его извиниться перед тобой и Дунканом.
Всерьез занимаясь рукопашным боем, я не обошел вниманием и еще одну грань боевого искусства — болевые точки человека. У меня был хороший учитель и большая практика, что дало возможность получить на выходе неплохие результаты. Мне не хотелось этого делать, но горячность молодого шотландца не давала мне иного выхода. Подойдя, я отодвинул в сторону, нависшего над главарем, Дугласа, одарившего меня злобным взглядом, после чего присел на корточки рядом с Дворянином.
— Извиняться будешь?
Вместо ответа он плюнул мне в лицо, после чего принялся теперь меня ругать и проклинать. Неторопливо вытерев лицо, я спокойно сказал:
— Тебе же хуже.
Несколько быстрых и резких тычков по нервным узлам, и лицо главаря исказилось от страшной боли, глаза полезли из орбит, а тело, скрученное судорогой, упало на бок и забилось словно в припадке эпилепсии. Стоявший от меня, в двух шагах, шотландец, до этого сверливший меня злым взглядом, сейчас выглядел растерянным и даже испуганным мальчишкой. Мне не нужно было оглядываться на Дункана, я и так чувствовал на себе его тяжелый, напряженный взгляд. На их глазах сейчас произошло нечто необъяснимое, похожее на чудо или на черное колдовство, а как по-иному мог отреагировать средневековый человек на несколько касаний, которые по их мнению не свалят даже ребенка, а тут здорового мужика скрутило от жуткой боли. Откуда у него такие умения? От бога или от дьявола?
— Что это было? — спросил меня Дуглас, судя по его растерянному лицу, все еще не пришедший в себя от изумления.
— Божье наказание для грешника, изрыгающего хулу на ближнего своего, — ответил я. Моего юмора им было не понять, зато я знал, как их успокоить и произнес на латыни слова молитвы. — In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen.
"Во имя Господа Отца и Сына и Святого Духа. Аминь, — чисто автоматически перевел я для себя эти слова.
Возникшая, между нами, напряженность, стоило мне произнести знакомые им слова молитвы, сразу рассеялась, но при этом я привлек к себе ненужное внимание. Прямо сейчас на глазах этих людей произошло некое таинство, которое вполне могло подойти под утверждение средневековых проповедников: "все, зримо совершающееся в этом мире, может быть учиняемо бесами". Мне бы очень не хотелось, чтобы этот случай дошел до Анри, а особенно тех, кто за ним стоит, потому что в этом случае отвечать на их вопросы мне будет весьма затруднительно, но что сделано, то сделано.
Подождав, когда сведенное судорогой тело Дворянина обмякнет и замрет, я сказал:
— Он скоро очнется, и мы снова поговорим.
Когда шотландец понял, что дальнейших объяснений не будет, он вернул кинжал в ножны и замер в ожидании. Спустя несколько минут я приподнял голову бандита. Его лицо выглядело, как мокрая простыня, белое и залитое потом. С минуту наблюдал, а когда зрачки дрогнули и взгляд стал осмысленным, схватив его за плечи, снова посадил, прислонив спиной к бочке. В помещении склада царила идеальная тишина, все замерли, наблюдая,
— Смотри на меня, — жестко сказал я. Когда мы встретились глазами, я спросил. — Извиниться не хочешь?
Главарь, как и шотландцы, не понимал, что произошло, но при этом именно он испытал на себе эту боль, отголоски которой он до сих ощущал. Его затылок ломило, в висках стучали молоточки, а к горлу подкатывала тошнота. Что он со мной сделал? Черное колдовство? Он проклял меня? Укоренившийся в душе страх средневекового человека перед неизвестным в сочетании с перенесенной им дикой болью, превратили сердце Дворянина в липкий и трясущийся комок. Бандит сгорбился, втянул голову в плечи, отвел глаза, лишь бы не встречаться со мной взглядом.
— Приношу свои глубочайшие извинения, господа. Я был не в себе, — голос у бандита был хриплый и дрожащий.
Я встал на ноги, при этом отметив, что Дункан, до этого сидевший на земле, вскочил и сейчас настороженно наблюдает за мной.
— Извинения приняты, — ответил он за обоих шотландцев.
Только я решил, что больше неожиданностей не будет, как у Дворянина вдруг появилось желание выговориться, рассказать о своих сомнениях и страхах, которые терзали его душу последние два года. Он сам не понимал откуда это появилось, но сформировавшись в его сознании, стало таким же навязчивым и острым, каким до этого было желание быстро умереть. Он неожиданно попросил посидеть рядом с ним молодого благородного дворянина и выслушать его печальную историю. Так мы узнали, что он сын барона, его настоящее имя Шарль де Эммелар и что он родился он в замке, находящимся в трех лье от города Родеза, вокруг которого имеется несколько деревень и хозяйств, которые дают их семейству небольшой доход. Ему пришлось скрывать от людей свое происхождение и имя, так как он был приговорен к виселице за убийство своего старшего брата, но ему удалось бежать. Он долгое время скрывался, переезжая с места на место, пока не оказался в Туре. Сначала сошелся с грабителями, собрал шайку, потом на него вышли весьма важные люди и предложили хорошие деньги за убийства людей, на которых ему укажут. Хотя мне и было интересно, но спать мне хотелось больше, поэтому я грубо перебил его, спросив: — Ты сегодня кого собирался убить?
— Какой-то Экем, — равнодушным голосом ответил мне бандит. — Он живет в доме, на двери которого прибита фигурка петуха.
Если до этого Дворянин болтал без умолку, то после моего вопроса, вдруг неожиданно замолк, глядя куда-то в пространство.
"Слава тебе господи, заткнулся, — с облегчением подумал я и закрыл глаза.
Рано утром, помятый и не выспавшийся, я отправился на постоялый двор, к Жерару. При виде меня хозяин постоялого двора начал ехидно ухмыляться.
— Ну и вид у тебя, Клод. Неужели какая-нибудь любвеобильная красотка заездила?
Вот только мне было совсем невесело, поэтому я не поддержал шутку, а сразу перешел к делу: — Мне срочно нужен Анри.
У Жерара физиономия сразу стала серьезной: — Вчера вечером он известил меня, что будет прямо с утра. Так что жди, а заодно поешь.
Передо мной на стол поставили глубокую миску, исходящую паром. На вид похлебка была густой и наваристой. Я вопросительно посмотрел на подавальщицу: что за суп?
— Кассуле, — ответила она на мой вопросительный взгляд и тут же пояснила. — Фасолевая похлёбка с зеленью и мясом. Язык проглотишь, красавчик!
При этом насмешливо и с каким-то намеком посмотрела на меня. Чисто по-женски провела руками по бокам, натянув ткань на высокой груди, а затем уперла руки в крутые бедра. Хотя я был полностью поглощен в свои мысли, но мое мужское либидо никак не могло проигнорировать столь недвусмысленной намек. Скользнув взглядом и оценив стати девушки, я виновато улыбнулся, как бы говоря: извини подруга, ничего не получится. Наклонившись над тарелкой, я взялся за ложку. За моей спиной раздался разочарованный вздох.