Подопытный некромант
Шрифт:
Какой была мама этого воина? Она заботилась о нём? Промывала в тёплой воде царапины, полученные в детских играх во дворе? Поддерживала добрым словом в часы провалов и неудач? Стояла рядом в час триумфов и успехов? Провожала перед тем, как он отправился сюда? Этого теперь не узнать…
– На каком это языке? – спросил я у Эстрид.
Хотелось отвлечься от тягостных мыслей. Это нормально, когда рефлексируешь после травмировавших тебя событий. Ненормально – когда рефлексии совсем нет.
– Это среднегреческий, – ответила некромантка. – Ромеи…
Как я понимаю, ромеев тут не любят. Видимо, есть за что.
–
– А за что их любить? – устало вздохнула она. – Лезут повсюду. Их купцы буквально везде. Мне так говорили.
– И император живёт почти тысячу лет, – поддакнул я.
– Это-то как раз понятно, – покачала головой Эстрид. – Он лучше всех разбирается в управлении своей державой и только поэтому она ещё не рухнула.
– А может и рухнула уже? – предположил я.
– Может и рухнула, – пожала плечами некромантка. – Но Римская империя считается там величайшей из империй. Думаю, не зря.
У меня это в голове не укладывается. Как можно прожить тысячу лет? Насколько это дорого и вообще стоит ли того? Савол говорил, что процедура омолаживания и сохранения в вечности как бы фиксирует личность человека на том моменте, когда он был ей подвергнут. То есть тысячу лет подданные видят своего базилевса образца дня его омолаживания. Принципиально измениться он не может, поэтому остаётся точно таким же. Тысячу лет – уму непостижимо!
Тем не менее, их омолаживание – это гарантия того, что базилевс не чокнется в один момент. Савол также говорил, что фиксация личности – это не случайный побочный эффект. Таким образом базилевс оградил свою державу от власти внезапно или постепенно сошедшего с ума бессмертного правителя. Те, кто пренебрёг фиксацией личности, рано или поздно не пройдут проверку временем и обезумеют от гнёта патологических изменений личности, неизбежных при такой долгой жизни.
Но это также значит, что базилевс Юстиниан I – это не совсем человек. Век людской короток, люди порой меняются под гнётом времени совершенно неузнаваемо, а тут надёжная фиксация как на лучшем суперклее. И Юстиниан, как и остальные воспринявшие вечность правители, живёт в своей эпохе. Поэтому мир особо не меняется. У них и высшие сановники, коих правители избрали на роль незаменимых, также обретают бессмертие.
И это даёт свои ожидаемые побочные эффекты: технологии почти не развиваются, а феодализм цветёт вереницами виселиц и пахнет трупной вонью. Они застыли в прошлом, простом и понятном для базилевса Юстиниана I и ему подобных правителей. Так, по идее, вечно продолжаться не должно, но факт налицо – продолжается.
Под философские мысли о вечной жизни я занялся разделкой непригодного к подъёму трупа.
Решил не лениться и заменить все руки и ноги Гены, так как воин был физически сильнее. С управлением новыми конечностями слишком больших проблем не ожидалось, ведь длина их различается лишь на сантиметр или около того.
Разумеется, я предварительно слил оставшуюся в организме воина кровь, чтобы сварить достаточно нигредо.
Правильная ампутация конечностей – это, конечно, целая наука. Отрезать кое-как может любой, а вот по-умному отрезать – это уметь надо!
Избавив труп-донор от лишних конечностей, я обратился к Эстрид:
– Вынь все органы и выдави из них кровь в общий котёл, пожалуйста.
– Нигредо? –
– А зачем же ещё? – вздохнул я.
В чём сложность пересадки конечностей и почему она не особо популярна в современной медицине моего родного мира? Во-первых, это само по себе сущий геморрой – операции в большинстве случаев длятся больше десяти часов. Во-вторых, это дорого, так как нужны полные обследования организма, поиск донора и так далее. Ну, и в-третьих – это ненадёжно, так как организм реципиента будет склонен отторгнуть чужеродный объект всеми доступными силами, что вынудит реципиента постоянно принимать иммуносупрессоры, то есть препараты, отключающие иммунный ответ.
В чём же лёгкость пересадки конечностей между мертвецами? Во-первых, геморроя с длительностью операций нет, так как жизнь пациента поддерживать больше не надо, кровотечений можно не опасаться, кучи медикаментов можно не вводить, ну и торопиться никуда не надо. Во-вторых – это безумно дёшево, так как подойдёт любой труп с нужным количеством конечностей и тщательно обследовать его не нужно. Ну, и в-третьих – иммунного ответа не будет, в силу отсутствия иммунитета, и организм мертвеца-реципиента не склонен отторгать чужеродные объекты. Главное условие, если не хочешь себе проблем с хромающими и лагающими мертвецами – нужно тщательно всё замерять.
Вот и я семь раз замерил и один раз отрезал. То есть, далеко не один раз, ведь в трансплантологии никогда нельзя обойтись одним порезом, но суть в том, что я мерил всё очень тщательно и скрупулёзно, чем вызвал удивление Эстрид.
Далее я замерил Гену, неподвижно лежащего на камнях, а затем освободил его от лишних конечностей.
Посчитав и записав количество сосудов и нервных окончаний на каждой конечности, я начал первую в моей практике посмертную трансплантацию конечностей. Нет, на самом деле я, в рамках практики в городском морге, пришивал оторванные конечности для приведения изуродованных трупов в примерно приемлемое состояние, но это не то, что я делаю сейчас.
Кровопотери, как я уже говорил, нет, торопиться некуда, поэтому я неспешно присоединил левую руку убитого воина к предплечью Гены, взял степлер на магической тяге и начерно приклепал кости друг к другу. Далее я взял душнилиевую пластину приблизительно подходящей формы и начал работать молотком. Приведя её к практически идеальному прилеганию к костям, я взял керно, наметил места для сверления и высверлил крепёжные отверстия. Душнилий имеет неоспоримое преимущество перед сталью: пусть он мягче, но зато крайне инертен и не рассыплется от агрессивного влияния влаги мёртвого тела. Надёжно зафиксировав кости, я приступил к сшиванию сосудов. Для опытного специалиста, а я опытный специалист, сшивать сосуды – раз плюнуть. Нет, не настолько просто, конечно, но и не высший уровень мастерства.
Далее я применил к сведённым вместе нервным магистралям заклинание «Мёртвое соединение». Чудесным, поистине магическим, образом нервные волокна сошлись так, словно и не было никакого разрезания. Как родные, если двумя словами.
– Думаешь, сработает? – поинтересовалась стоящая рядом Эстрид.
– Должно, – не отвлекаясь от работы, ответил я.
– Ты действительно будто прирождённый некромант, – с нотками зависти произнесла некромантка.
– Это комплимент? – спросил я, приподняв левую бровь.