Подпольная империя рода Амато
Шрифт:
Ася вопреки женственной хрупкости отличалась силой и тела, и духа. Её тонкие руки во время скалолазания двигались уверенно, изящные ноги имели твёрдую поступь, всё её прекрасное тело воплощало ловкость и стойкость. Эта девушка восхищала меня множеством граней, которые ото дня в день открывались моему пытливому взору.
Мы прибыли в Сиракузы несколько дней назад. Здесь находилось родовое гнездо семьи Амато — наших родственников.
Первый день посвятили знакомству с роднёй, прогулкам по их поместью и уютным, интересным разговором —
Нам с Асей показали виноградники семьи — огромные, на которых выращивали несколько сортов отменного винограда.
Попробовали, конечно, вино из него — и я без раздумий скажу, что вина вкуснее не пробовал в своей жизни. Серьёзно, оно было даже лучше, чем всё, что я пил в прежней жизни — а я много чего перепробовал за долгие годы своего существования.
А какие здесь оказались томаты! Особенно я оценил сорт пачино — невероятно сладкие, с сочной мякотью.
Здесь я убедился, что обыкновенные спагетти можно приготовить так, что они становятся удивительно насыщенным на вкус блюдом.
За несколько дней нас успели угостить чуть ли не всеми основными блюдами национальной кухни, и мои вкусовые рецепторы взрывались от экстаза. Ася тоже была в восторге. Взгляд девушки светился от удовольствия.
Вообще я ощущал в этом месте странное, давно забытое чувство… счастья, что ли. Не просто восторга от развлечений, не просто радости от встречи с приятными людьми, и дело даже не в Асе, которая всё сильнее будоражила мой ум, не говоря уж о молодом, сильном теле. Дело больше в покое, в гармонии. Да, да, именно в них.
Всю свою прошлую жизнь в другой мире я провёл, вгрызаясь зубами в глотки врагов, карабкаясь по древу жизни к самой её вершине — я потом и кровью проложил себе путь к могуществу. Я видел ненависть вокруг, я ощущал её в самом себе. Я видел, как льются реки крови — и я проливал её сам. Я тысячи раз наблюдал человеческую агонию, был свидетелем, а часто и источником чужих мучений — и с годами научился слушать стоны и крики боли, но не слышать их.
В Петербурге я вновь попал в самое пекло: смерти, кровь и всякое дерьмо неизменно были всей моей жизнью.
Но здесь… на этом острове… всё было иначе. Не было никакого дерьма и грязи. Всё было таким цветущим, светлым, безоблачным… неправдоподобно безмятежным. Половина меня не верила в возможность такой жизни: казалось, что всё это просто фасад, до поры до времени прикрывающий ужас реальности. Но другая половина меня знала, что конкретно для меня и конкретно сейчас — это правда. Здесь и сейчас я могу просто наслаждаться жизнью. Здесь и сейчас мне не надо вгрызаться в глотки врагов. Не надо проливать ничью кровь. Не надо сеять кошмар на своём пути. Я не знал такой жизни. И самое странное — мне она понравилась.
Здесь Амато тоже были могущественными, крутыми
Первую неделю своего пребывания у родственников мы по большей части занимались изучением окрестностей: скалолазание, прогулки по виноградникам, по городу, изучение его достопримечательностей. Было увлекательно, весело и интересно.
Но нам с Асей надоело всё время шляться где-то и мы решили сменить занятия для разнообразия. Очень кстати Алберто — мой двоюродный брат, то есть брат настоящего Андрея, конечно же — позвал нас в гончарную мастерскую, принадлежащую семье.
Ах, да… родственники. Они оказались весьма приятными в общении людьми, нас с Асей встретили так, будто мы были самыми желанными их гостями. Да, меня очень подкупило их отношение к Асе — с ней обращались так, будто она была не просто моей знакомой, а невестой. Это слегка смущало саму девушку, а я лишь улыбался от удовольствия.
Главой семьи был Вико — старший брат моего отца. Высокому, худощавому старику было около семидесяти, но держался он, как король — величаво, с горделивой осанкой, со взглядом, исполненным достоинства и мужественности.
Младшим братом был Луиджи — лет на пять моложе отца. Полноватый, но крепко сложенный, с пышными усами, но лысой головой, маленькими глазами, которые остро впивались в собеседника. Он был, по словам всех членов семьи, лучшим поваром Сицилии. Именно его идеей было открыть небольшой бизнес — пиццерию. И она, кстати, процветала. Луиджи предложил нам с Асей посетить заведение и даже обещал научить готовить настоящую итальянскую пиццу.
У Вико было трое детей: Леон — старший сын и наследник рода, Алберто — управлял гончарной мастерской, и Алба — юная смуглая красавица с озорными тёмными глазами.
Жена Вико умерла несколько лет назад от болезни.
Луиджи так и не обзавёлся семьёй. Он занимался делами пиццерии.
Леон помогал отцу во всех серьёзных делах, часто уезжал из дома. Это был серьёзный мужчина лет сорока, редко улыбающийся и частенько угрюмый.
Алберто было не более тридцати, но по манерам я дал бы ему куда меньше. Он много шутил, острил, во многом проявлял беспечность, слишком легко относился ко многим вещам в жизни. У него три объекта обожания — гончарная мастерская, выпивка и женщины.
Алба, с одной стороны, была легкомысленна и ветрена, судя по поведению и речам, с другой — во многих её рассуждениях слышался острый ум.
Ася с ней подружилась. Они много времени проводили вместе, прогуливаясь и болтая о чем-то.
Мы приняли предложение Алберто посетить гончарную мастерскую.
— Много у вас бывает заказов? — спросила Ася у Алберто, когда мы доехали до мастерской и стали осматривать её.
Здесь были во множестве разнообразные вазы, кувшины, тарелки, чаши.