Подруга моей дочери
Шрифт:
Слава богу, не роняю поднос, хотя руки дрожат и бутылка со стаканом начинают звенеть, ударяясь друг о друга.
Напротив стоит Антон Дмитриевич. Я-то была уверена, что его в городе нет, ведь Женя говорила про командировку. Может, только вернулся?
Я вдруг замечаю, что щеки у него заросли щетиной, и ему это очень идёт. Ловлю себя на странной мысли провести пальцами по небритой щеке и сама же себя ругаю.
— Какого хрена, — тянет Антон Дмитриевич, хмурясь
— Простите? — теряюсь я под его оценивающим взглядом.
— Какого хрена ты забыла в моем клубе? — спрашивает он, и внутри все ухает и замирает.
Что значит в его?
Глава 12 Антон
Сам себя ненавижу. А ещё больше Лилю. За то, что она прилетает в Москву и как ни в чем не бывало тащит меня в постель. На несколько дней я просто выпадаю из жизни, потому что не могу отказать этой женщине. Никогда не мог.
Каждый раз она приходит и приносит грабли, на которые я с удовольствием наступаю. Я ведь знаю, что ничего не будет кроме этих нескольких дней. Она улетит обратно в Лондон к своему мужу.
Лежу в ее постели, наблюдая, как она собирает вещи. И сам себя ненавижу. Потому что знаю, что спрошу то, о чем зарекался спрашивать.
— Лиль, — зову ее, она выпрямляется, кидая кофту в чемодан.
Смотрит на меня вопросительно, и от этого взгляда почему-то больно внутри.
— Бросай его, — произношу в который раз за эти годы, — я ведь могу дать тебе все, что он даёт.
Лиля вздыхает, качая головой.
— Тони, не начинай. Не порть эти чудесные каникулы. Нам ведь так хорошо.
Она наклоняется и целует меня, я не отпускаю, тяну к себе.
— Вот именно, хорошо. Оставайся тут, со мной.
Она морщится, отстраняясь. Возвращается к чемодану и продолжает собирать вещи. Ясно. Опять использовала меня и уезжает. Блядь, да что ж я такой идиот?
Поднявшись с постели, быстро одеваюсь и иду к выходу, не говоря ни слова.
— Тони, — зовёт она, — Антон!
Все-таки догоняет в прихожей.
— Ну прости, милый, — пытается обнять, — ты просто не понимаешь…
Даже смешно.
— Не понимаю чего? — выдаю ей. — Того, что ты одиннадцать лет ебешь мне мозги, прыгая из моей койки к мужу и обратно? Да, не понимаю, Лиль, и никогда не пойму. Мне это дерьмо уже вот тут, — провожу ребром ладони по горлу. — В следующий раз, когда решишь приехать, знай: я приму только навсегда. Мне надоело быть твоей игрушкой.
Ухожу, хлопнув дверью. Быстро спускаюсь по лестнице, злясь все больше. Каждый раз ведь ей это говорю, а она приезжает, и я опять сдаюсь. Да что за блядство?!
Самолёт улетает ночью, и я планировал ее проводить, но вместо этого еду в клуб с твёрдым намерением напиться и забыть последние несколько дней. А лучше последние одиннадцать лет.
Лиля… Мы познакомились, когда я учился на последнем курсе. Мне было двадцать четыре, ей на год меньше. И я пропал, как только ее увидел. Никогда не относился серьезно к отношениям, но тут все было иначе. Я вдруг понял, что она та, с кем я готов провести жизнь. Все в ней сводило с ума: ее взгляд, улыбка, фигура, яркость эмоций и непокладистый характер.
Я готов был положить к её ногам, что называется, весь мир. Но ей, как оказалось, было достаточно шикарного дома в Англии, машины и объемного банковского счёта. Она сбежала под венец с суровым бизнесменом лет на десять ее старше, даже не соизволив сообщить мне об этом. Сказать, что я охуел, значило не сказать ничего. Сначала я просто не понял, как это могло случиться. Ведь она была со мной до самого побега.
А потом осознал и ушёл в запой. Пил, клял всех баб, называя продажными, и снова пил. Так продолжалось три месяца.
А потом Лиля вернулась. Когда я увидел ее на пороге своей квартиры, то сначала даже глазам не поверил. Она приехала в дорогих шмотках, и все в ней было какое-то другое. Но все равно это была она, моя Лиля.
Мы оказались в постели и погрузились в сладострастие на три дня. Я решил, что она одумалась и вернулась. Но нет, оказалось, просто соскучилась. А потом она точно так же собралась и улетела. А я остался в Москве нахуй никому не нужный.
Но тогда я понял одну важную вещь: все продаётся и покупается, особенно бабы. Они не просто продаются, они любят это делать.
И Лиля не исключение. А если так, то у меня будет столько денег, чтобы я мог выкупить ее себе.
Так я думал тогда, приходя в себя, изучая рынок в Москве, делая первые шаги, огребая первые пиздюли, заводя дружбу с братками и ментами, ища связи. Я шёл к своей цели с упорством, достойным лучшего. Я был уверен: как только у меня будет много денег, Лиля вернётся сама. И тогда я отыграюсь за все.
И вот спустя одиннадцать лет нашего знакомства она опять улетает. А я опять еду пить и клясть долбанных баб, которым от меня нужно только одно.
Бросаю на входе официантке, чтобы принесла бутылку виски со льдом, а сам отправляюсь в кабинет, который считается моим. Захожу в санузел, умываюсь, рассматривая заросшее лицо. Да пошло оно все нахуй.
Когда выхожу в комнату, вижу Соню с подносом в руках и в фирменной униформе. Это что, очередная насмешка судьбы? Какого хрена? Этот вопрос задаю и ей.
— Что значит в вашем клубе? — чуть не заикаясь, спрашивает она. — А Олег…
Не договаривает, а я отвечаю:
— Олег управляющий, но клуб принадлежит мне.