Подсадная невеста для фальшивого жениха

Седлова Валентина

Когда девушек достали, Женька с трудом удержалась от истерического хохота. Грязная вода с разводами бензина и плавающей в ней шелухой от семечек не красит никого, но что Альбину, что Настю она превратила в самых натуральных ведьм. Всклокоченные шевелюры, мокрая и безнадежно испорченная одежда. Больше всего не повезло Альбине: ее тончайший белоснежный топ после водных процедур стал практически прозрачным, а пиджака, чтобы прикрыть прелести ведущей от посторонних глаз, как назло, ни у кого из мужчин не оказалось. Лето, жара...

– Это ты! Ты меня столкнула! – заголосила Настя, тыча пальцем в Женьку. – Я из-за тебя свой подарок потеряла! Он утонул!

Это все ты виновата!

– Ничего подобного! – невозмутимо парировала Женька. – Я тебя даже не коснулась! Все претензии к себе самой! Если неуклюжая, то нечего на других все валить!

– А кто меня тогда в спину пихнул, а? – не унималась Настя.

– Я не видела. Мне вообще не до тебя было, у меня Шурик упал, я за него волновалась.

– Лгунья!

– Истеричка!

– Хватит! – заявил вдруг Петр, и опешившая Настя от неожиданности примолкла. – Обе хороши! Вы еще подеритесь, красотки!

При этих словах обиженная Настя возмущенно засопела, а Женька предпочла промолчать. Каверза удалась на все сто, и это главное! Да еще как удачно получилось: не только Альбине досталось, но и этой завистливой бабе! Лучше и не придумаешь!

Как только суденышко причалило, Альбина тут же бросилась в микроавтобус, прикрывая ладонями просвечивающую через топик грудь. Откровенно говоря, Женька была несколько удивлена тем, насколько сдержанно она перенесла вынужденное купание. Чтоб Альбина да никого не обматерила в подобной ситуации – это что-то новенькое. Или вовремя сообразила, что сейчас не время и не место для громких разборок? Вряд ли ее начальство за подобное изъявление чувств по головке погладит, как-никак ведущая – это лицо канала.

«Со всеми вытекающими отсюда последствиями», – добавила сама себе Женька, глядя на мокрые разводы, оставшиеся на горячем асфальте там, где прошла Альбина.

Возвращение в особняк прошло весело. По дороге Женька и Сашка, как истинные заговорщики, держались за руки, изредка чуть-чуть пожимая ладони друг друга. Нашкодившие котята, да и только! При этом они всячески делали вид, что ничего особенного и не случилось, Сашка смотрел в окно, а Женька, окончательно осмелев, положила голову ему на плечо и закрыла глаза. И заснула. Когда Сашка ласково потряс ее и шепнул на ушко: «Приехали!» – она не сразу поняла, где она и что с ней происходит.

Вечером был прощальный ужин с Настей и Петром. Единственным человеком, сидевшим за столом с кислой физиономией, была Настя. Мысль о том, что ей через какой-нибудь час придется покинуть этот роскошный особняк, в то время как выскочка Женька в нем останется, неимоверно ее бесила. Но поскольку Настя ничего не могла с этим поделать, то ограничивалась тем, что всячески демонстрировала собравшимся свое дурное настроение. Впрочем, на Настю всем по большому счету было наплевать. Сашка активно уничтожал деликатесы под предлогом того, что ему надо поддерживать вес, Петр хохмил, не пытаясь вопреки обыкновению задеть Женьку, хоть по большому счету истории его порой были на грани фола.

– Ну, едем мы как-то раз большой компанией в поез-де. А ехать долго, двое суток. Ну, кореш один мой нажрался – причем в хлам, зюзю и катешину! Спроси его, как зовут, – не вспомнит. Ну, запойный он был, ничего не попишешь. Он даже когда-то в институте учился, так его оттуда со второго курса выперли. Не, не за успеваемость, у него как раз все пятерки по предметам были, чувак-то умный! За что? Счас формулировку вспомню... Ага! «За систематическое появление на занятиях в нетрезвом виде»! Но это официально,

а на самом деле его просто на одного из профессоров стошнило. Случилась такая оказия, да. Так вот, едем мы, а кореш чего-то по купе шарит, ищет. А чего ищет – и внятно объяснить-то не может. Мычит только чего-то. Ну, до кого-то из нас дошло: курить хочет! И вот берем мы и на столик кладем этот самый, «тампакс». Свистнули у одной подруги ради такого случая. А «тампакс» этот весь из себя белый такой, в трубку картонную и длинную упрятан – самое то! Ждем, что будет дальше. Ну, кореш дотягивается в итоге до «тампакса», светлеет лицом, засовывает себе в рот и принимается его раскуривать. По всему купе вонища страшная, ватой горелой воняет и бумагой паленой. Но ясен пень, не курится. И тогда кореш, на весь белый свет обиженный, оборачивается к нам и спрашивает: «Какая сука мне мокрый „Беломор“ подсунула?»

Женька, не выдержав, хихикнула, представив себе несчастного выпивоху. Настя, разумеется, тут же презрительно фыркнула, дав понять, что сия скабрезная история задевает ее тонкие чувства.

После ужина Женя с Сашкой, работая на камеры, помахали рукой вслед покидающим их «друзьям», а затем с чувством перевыполненного долга отправились в беседку – подышать перед сном свежим воздухом.

– Ну, как самочувствие? – осведомился Сашка, как только они вольготно расположились на резных лавочках.

– Превосходное! – не покривив душой, ответила Женька. – Такое облегчение, словно кирпич с души упал!

– А почему сразу кирпич? Почему не простой какой-нибудь камень?

– Да потому что простой камень – это никакой камень! А кирпич – это тяжеленная такая дрянь правильной формы. И этой своей правильной формой он мне уже всю душу натер!

– А как насчет поговорки «Не имей сто рублей...»?

– Знаешь, в подобной ситуации я лучше выберу деньги. Мне и одной Насти с ее завидками за глаза хватило, а как представлю, что таких вот «подруг» могло быть больше... Нет уж, лучше я как-нибудь одна проживу!

– Одна? А как же я? – в шутку возмутился Сашка.

– Твое место свято и неприкосновенно, – заверила его Женька. – Кстати, не боишься, что мы сегодня нажили себе смертельного врага?

– Боюсь тебя огорчить, но по моим внутренним ощущениям мы нажили его гораздо раньше. И что самое забавное, ничего особенного для этого не сделали. Ну не нравимся мы Альбине – что ж тут поделать?

В небе мелькнул яркий сполох, а секунд через десять ощутимо громыхнуло.

– Кажется, ты был прав насчет грозы. Чую, ливень на всю ночь зарядит, – сказала Женька, зябко поеживаясь.

– Ты замерзла? Хочешь, вернемся в особняк, пока дождь не начался? – Сашка пересел поближе и бережно сжал Женькину ладонь.

– Нет, лучше уж здесь побудем, если ты не против.

– Без проблем!

Некоторое время они сидели молча. Темы для разговора, конечно, были, но о многом хотелось потолковать наедине. Действительно наедине, без всевидящих и всеслышащих камер. Можно привыкнуть ко многому, практически ко всему. Только не к полному отсутствию личного пространства, того заветного убежища, где можно остаться лишь с самим собой и отдохнуть от окружающего мира. А обнажать перед тысячами незнакомых тебе людей свое самое сокровенное, дойти до полного душевного эксгибиционизма – согласиться на такое может только человек с ущербной психикой, которому либо хочется прославиться любой ценой, либо, напротив, давно уже плевать на себя. А Женька не относилась ни к первым, ни ко вторым. Да и Александр, видимо, тоже.