Подсказчик
Шрифт:
— Серийный убийца живет в мире символов. Он идет по своему эзотерическому пути, начало которого было проложено много лет назад глубоко в его сердце, и теперь этот путь пролегает по миру реальному. Похищенные девочки только средство достижения цели, конечного рубежа.
— Это — поиск счастья, — добавила Мила.
Горан посмотрел на девушку:
— Точно. Альберт ищет форму оплаты, вознаграждения не только за то, что он делает,но прежде всего за то, что есть.Его
Вот чего недоставало. Не хватало символа. Того, что могло завести в неизведанные пласты внутреннего мира Альберта.
В разговор вступила Роза Сара:
— На теле первой девочки нет никаких отпечатков.
— Это вполне разумное замечание, — согласился Горан. — В литературе, описывающей серийных убийц, включая кинематографическую обработку образа, давно подмечено, что они склонны «прокладывать» свой маршрут, оставляя после себя следы… Но Альберт этого не сделал.
— Либо мы не обратили на них внимание.
— Вероятно, потому, что мы пока не в состоянии прочесть эти знаки, — согласился Горан. — Или еще недостаточно хорошо его знаем. Вот поэтому и пришло время воссоздать этапы…
Их всего пять. Они относились к способу действия.Серийный убийца не рождается таковым, но пассивно накапливает свой опыт и стимулы в некоем инкубаторе преступной личности и впоследствии выплескивает все это наружу в виде насилия.
Первая стадия этого процесса — фантазия.
— Прежде чем объект вожделений находится в реальной жизни, он очень долго зреет в воображении преступника, — продолжал Горан. — Нам известно, что внутренний мир убийцы — это сплетение импульсов и нервного напряжения, но, когда этот мир не способен больше удерживать их в себе, переход к активным действиям становится неизбежным. Все заканчивается тем, что воображаемая внутренняя жизнь вытесняется настоящей. Тогда убийца начинает моделировать окружающую его реальность в зависимости от его фантазий.
— А каковы фантазии Альберта? — спросил Стерн, засовывая в рот очередной мятный леденец. — Что привлекает его?
— Его привлекает вызов, — ответила Мила. — Возможно, долгое время он был или ощущал себя недооцененным. Теперь хочет доказать, что он лучше других… и лучше нас.
— Но ведь это же он просто так не выдумал, верно? — спросил у присутствующих Горан не столько для того, чтобы получить их согласие, сколько потому, что считал этот этап пройденным. — Альберт пошел дальше: он, предвидя нашу реакцию, обдумал каждый свой шаг. Он держит все под контролем. Именно об этом он и говорит нам: он хорошо знает не только себя, но и нас.
Вторая стадия — организация, или замысел. Когда фантазия созревает, переход к фазе реализации непременно начинается с выбора жертвы.
— Нам уже известно, что он выбирал не детей, а их семьи. Именно родители, захотевшие иметь всего одного ребенка, стали его настоящей целью. Он решил наказать их за эгоизм… Здесь речь не идет о каких-либо особых признаках жертв. Все девочки совершенно не похожи друг на друга, разного возраста, пусть эта разница и невелика. С физической точки зрения не существует одной особой приметы, такой, к примеру, как светлые волосы или веснушки на носу, которая бы их объединяла.
— Но почему девочки, а не мальчики? — спросила Мила.
Никто не смог ответить на этот вопрос. Горан кивнул, размышляя над этим замечанием:
— Я тоже об этом думал. Но проблема в том, что нам неизвестно, откуда берутся эти его фантазии. Как знать, быть может, еще в школе он стал объектом насмешек со стороны какой-нибудь своей одноклассницы. Было бы интересно узнать ответ. Но к сожалению, мы не располагаем всеми подробностями, поэтому должны исходить только из того, что есть в наличии.
Способ, которым Горан заклеймил вмешательство Милы, рассердил девушку, а ведь она все еще была убеждена в том, что криминолог на нее не в обиде.
Третья стадия — обман.
— Как Альберт заманивал в ловушку свои жертвы? На какие ухищрения он должен был пойти, чтобы суметь похитить их?
— Дебби пропала за пределами школы. Аннеке — в лесу, где каталась на своем горном велосипеде.
— Сабина исчезла прямо с карусели, на глазах у всех, — заметил Стерн.
— Но каждый смотрел только за своим ребенком, — добавила Роза с некоторой долей язвительности в голосе. — Ведь на самом деле на чужих детей людям наплевать.
— Как бы то ни было, он делал это на глазах у множества людей. Этот сукин сын ужасно проворен!
Горан жестом успокоил присутствующих: ему не хотелось, чтобы недовольство, вызванное нежеланием быть одураченными таким банальным образом, взяло верх в их разговоре.
— Первых двух девочек он похитил в безлюдных местах. Что-то вроде генеральной репетиции. Затем, обретя большую уверенность, выкрал Сабину.
— Этим похищением он поднял планку вызова еще выше.
— Не стоит забывать, что тогда еще никто не бросился на его поиски: только после исчезновения Сабины оказалось, что между случаями пропажи детей существует некая взаимосвязь, и людей обуял страх…
— Да. Но ведь факт остается фактом: Альберту удалось выкрасть девочку прямо на глазах родителей. Словно это был фокус. И я не уверен, что ему было, как говорит Роза, начхать на тех, кто там находился… Нет, он обманул такжеи тех людей.
— Браво, Стерн! Вот как раз над этим нам и нужно поработать, — обратился к сыщикам Горан. — А как Альберту удалось это сделать?
— Он невидим, вот что.
Реплика Бориса вызвала смех у присутствующих, но для Гавилы в этом заключалась сама истина.