Подвиг пермских чекистов
Шрифт:
— Быстро, наверх! — скомандовал тот и двинулся к другим спавшим арестованным.
Из трюма вслед за Вяткиным поднялись еще четверо. На берегу в густой темноте ноябрьской ночи можно было разглядеть человек двадцать узников, собранных с других барж. Заученными движениями конвоиры связали арестованным руки за спиной и повели в сторону штабелей.
Перед черной пропастью большой ямы, из которой шел холодный запах свежей земли и сырости, Вяткин на какое-то мгновение увидел среди конвоиров размахивавшего винтовкой Пестерева и тут же почувствовал оглушительный удар в затылок.
Иосиф
А через некоторое время нашелся Юсупов, которого Пестерев, как он сам утверждал на следствии, спас от смерти. Юсупов приехал в Сарапул издалека. С глубокой болью вспоминал он пережитое во время белогвардейского террора.
С именем караульного Пестерева у него было связано недоразумение, из-за которого по счастливой случайности он остался жив. Когда из трюма «баржи смерти» на расправу вызывали Исакова, откликнулся Юсупов, которому показалось, что назвали его фамилию. Однако Пестерев проверил фамилию в списке и отправил Юсупова обратно в трюм, а Исакова увели за штабеля дров, откуда он не возвратился. Юсупова и других пленников освободили наступавшие части Красной Армии.
Евдокиму Пестереву пришлось признать себя виновным. Уральский областной суд вынес ему справедливый приговор. Рабочий поселок Воткинск встретил приговор с одобрением.
Однажды из Воткинска к Петрову приехал рабочий завода Герасимов. Он не был знаком с Александром Матвеевичем, но от односельчан слышал о нем много хорошего, знал, что человек он честный, во всем разберется, напраслины не допустит. Поэтому решил поделиться с ним своими сомнениями.
Познакомились. Матвей Федорович Герасимов, уняв волнение, стал рассказывать:
— Был я недавно в командировке. Завод посылал в Читу, в железнодорожные мастерские. По дороге поезд в Иркутске целый час стоял. Ну, ясное дело, пассажиру дальнего следования времени предостаточно, чтобы пообедать в привокзальном ресторане. Сел это я за столик, официант тут как тут. Заказал первое, второе... Жду, когда принесет, на людей посматриваю. И вдруг будто током дернуло. Вижу, через столик от меня личность знакомая. И хоть бородища у него пол-лица закрыла, а сразу узнал прихлебая юрьевского — Колдыбаева.
Петров от неожиданности весь напрягся. Сообщение было настолько важное, что сначала он даже не поверил услышанному.
— Матвей Федорович, — спокойно проговорил Петров, — а может, вы обознались? Встречается поразительное сходство между людьми. Дело-то, сами понимаете, серьезное. Ошибка тут недопустима.
— То-то и оно, Александр Матвеевич, — кивнул головой Герасимов. — Понимаю, ошибки не должно быть. О человеке все ж таки речь. А только не обознался я, слышал еще, как сосед его за столиком Александром Николаевичем называл. Да и приметина колдыбаевская осталась: левой рукой он взмахнул, как птица подбитым крылом. Тут уж сомнений нет —
Итак, один из главных подручных руководителя воткинского мятежа — в Сибири. Где именно? Надо искать. После разработка и утверждения оперативного плана поиска в Иркутск был командирован чекист «товарищ Антон», знавший в лицо Колдыбаева.
Ровно через два месяца Петров получил первую телеграмму из Сибири: «Дядю не застал. Рассказывают, сильно постарел. Сильно изменился. Семья большая, пятеро детей. На работе отзываются хорошо. Состоял в партии. Родители живут Кустанайском округе. Выезжаю по маршруту. Антон».
Было установлено место отправки телеграммы. Местечко Киренск в верховьях Лены, где в нее впадает река Киренга. Петров понял, что Колдыбаев жил в Киренске, но куда уехал оттуда, Антон, видимо, не знает. Не уверен он и в том, что Колдыбаев именно тот, кого разыскивают.
Докладывая начальнику окротдела обстановку поиска, Петров пояснил:
— Товарищ Антон сообщает те данные, которые не совпадают с нашими. Например, постарел. Значит, по документам он старше, чем на самом деле. В партию вступил. Вряд ли осмелится колчаковский каратель на такой шаг. Чем меньше о нем будут знать и слышать, тем лучше для него. Пятеро детей? А ведь у него был только один сын. Родители живут в Кустанайском округе? Но Колдыбаев местный, родом из Елабуги. Вполне возможно, что Федот, да не тот...
— Вполне возможно, — повторил в раздумье начальник отдела, — и все-таки телеграфируйте товарищу Антону, чтобы продолжал поиск. Он обязательно должен увидеть этого Колдыбаева. Если не узнает, подумаем, как быть дальше.
Розыск организаторов и активных участников мятежа пошел по всей стране. В Ижевске и Вятке были арестованы и преданы суду некоторые эсеровские и меньшевистские активисты. Юрьев стал полковником колчаковской армии, командовал дивизией самых отъявленных головорезов; когда Колчака расстреляли, он понял, что пришел конец, и бежал в Америку. Но некоторые все еще скрывались от возмездия.
Колдыбаев до конца был рядом с главкомом «народной армии». В числе других он строго выполнял его директиву — при отступлении не оставлять живых свидетелей на воткинской земле. В Екатеринбурге изрядно потрепанное в боях юрьевское войско влилось во вторую сибирскую армию Колчака. И здесь господин старший адъютант штаба Колдыбаев продолжал свое черное дело — его ижевско-воткинская дивизия, знамя которой руками самого Колчака было украшено Георгиевским крестом, отступая, сжигала дотла села и хутора, разрушала города, обозначая свой кровавый путь виселицами.
Весть о расстреле Колчака застала ижевско-воткинскую дивизию в тупике небольшой железнодорожной станции Листвянка близ Иркутска. Это был тупик в прямом и переносном смысле слова. Заплечных дел мастера, отъявленные монархисты-фанатики, как крысы, заторопились с тонущего корабля.
В потрепанной солдатской шинели, с тощим вещмешком на плече подался в сторону Иркутска и разжаловавший сам себя адъютант Колдыбаев. В дороге подморозил ноги. По счастью, попал в передвижной госпиталь. Документов не было. Да их и не спрашивали.