Подвиг продолжается

Скворцов Валериан

Я сразу ухватился за это сообщение, показал жене Петрова клетчатую юбку, и та ее опознала. А вскоре приехал вызванный нашей телеграммой муж Нестеренко — Николай. Он сразу узнал убитую. По его словам, жена его, Надежда, действительно поехала купить валенки. Обещала возвратиться через три дня.

Таким образом, личность убитой была установлена точно. А это много значит для следствия. Как бы преступник ни заметал следы, куда бы ли скрывался, какая-то нить должна остаться. Эту нить нам предстояло отыскать.

Николай Нестеренко предположил, что Надежда, возможно,

останавливалась у старой знакомой — бабушки Сани. Адреса ом не знал. На помощь нам вновь пришли местные жители. Бабушка Саня — Александра Петровна Грачева, старая больная женщина, встретила нас испуганно: что такое стряслось? Но рассказала она обо всем толково и ясно. Да, Надежда была у нее. А произошло это так.

В полночь 18 декабря в дверь постучала некая Сидорова, ранее проживавшая в станице Нижнечирской. Грачева открыла дверь. Рядом с Сидоровой стояли двое мужчин.

— Можно нам переночевать у тебя? Это мои знакомые из Луганской области.

Александре Петровне не хотелось пускать к себе посторонних людей, да еще мужчин. Но отказать не решилась.

Сидорова ушла. А через два часа на ночлег попросилась Надежда. Грачева пустила и ее, уложила на сундук. Ранним утром хозяйка ушла на базар. А возвратившись, не застала дома ни мужчин, ни Надежды и решила, что они ушли совсем. Правда, в коридоре остался пустой зимбиль. Видно, забыла его Надежда...

— Что с ней? — забеспокоилась старушка. — Хорошая она женщина, не чета Сидоровой...

Старушка сообщила, что в свое время Сидорова разошлась с мужем и жила в Луганской области. Она часто приезжала оттуда, занималась спекуляцией. Бывший ее муж, Петр, работает плотником где-то в колхозе.

«Уж не дело ли это рук Сидоровой», — подумалось мне. Я взял командировку в Луганскую область — и напрасно. Сидорова отправилась в очередной спекулятивный вояж за дешевыми товарами.

Удрученный неудачей, я разыскал в Нижнем Чире Петра Сидорова, плотничавшего в соседнем колхозе. О бывшей жене он отозвался коротко и определенно:

— Потаскуха, гнида!

Время шло, а Сидорова не появлялась ни в Луганской области, ни в наших краях. Дело об убийстве в Калачевском районе тяжким грузом висело на мне.

И вдруг... Да, в нашем деле часто бывает это «вдруг»... Короче говоря, как-то в разгар дня заходит ко мне Петр Сидоров. Позади него стоит разбитная, с наглыми стреляющими глазами женщина. Неужели, думаю, задержал свою предбывшую супругу, как Макар Нагульнов Лушку называл. Точно.

— Бывшая Сидорова, — сказал Петр, — на вокзале случайно попалась.

Попалась случайно, а задержал-то он не случайно, по нашей просьбе. Вот так они и создаются, эти «вдруг».

Сидорова ничего не отрицала. Да, она привела на ночевку к бабке Грачевой двух ребят. Это Загоруйко и Орлов, живущие в Луганской области.

— Попросили меня устроить их на ночлег. Я устроила и ушла. Никакой Нестеренко не знаю и не видела.

Похоже было на правду, но проверить не мешало. И снова, теперь уже вместе с Сидоровой, еду в Луганскую область. Вначале наведываюсь в колхоз, где работает Орлов. Отзываются о нем хорошо. Мне бы порадоваться, что человека положительно характеризуют, а я загрустил. Интуиция подсказывает: не все узнал. Не раз убеждался: производственная характеристика — это еще не все.

Но пока берусь за поиски Загоруйко. И узнаю, что этот высокий смуглолицый детина был дважды судим, нигде не работает, занимается частной «практикой»: делает коронки для зубов, не имея ни специального, ни даже семилетнего образования. «Вот это тип, — думаю. — Такой на все способен».

На первом допросе Загоруйко и Орлов не отрицали того, что ездили в Волгоградскую область за валенками. И в магазине были с женщиной по имени Надя. Однако, сделав покупки, разошлись с ней: они на станцию, а Надя повернула к Нижнечирской. Обыск в домах Загоруйко и Орлова тоже мало что дал. Нашли лишь валенки. «Это мы купили себе», — объяснил Загоруйко.

Главное для обвинения — улики. А где их взять? Загоруйко и Орлов предвидели возможность обыска и могли избавиться от «лишних» вещей, могли и вообще ничего не взять у убитой, кроме денег.

Внутренне я был уже убежден, что преступление совершили Загоруйко и Орлов. Очень уж странно они вели себя. Не растерянно. Нет. Скорее наоборот — слишком спокойно. Они рассказывали о своем пребывании в леспромхозе чересчур точно. Невиновный человек, ошарашенный страшным подозрением, всегда волнуется, не может не волноваться.

Впрочем, Загоруйко еще можно понять: он уже бывал под следствием. Ну, а Орлов? Откуда у него такое спокойствие? К тому же, как я узнал, у Орлова есть финка, которой он пользуется во время обеда в поле. Почему, спрашивается, именно финский, а не складной нож?

— А мне этот удобнее, — пожал плечами Орлов.

И вот опять «вдруг». Как-то вечером я повстречался с щупленьким парнишкой.

— Дядя, а что я знаю про Загоруйко! — пропищал он.

— Что же ты знаешь? — спрашиваю я, не удивляясь вмешательству мальчишки: в селе быстро все становится известно.

— Он когда с Дона приехал, на крыше сарая стучал. Честное пионерское, сам видел, своими глазами...

Ну, чем можно такого мальца отдарить? Ведь понимает, что к чему, зачем я приехал. Конфет бы ему купить, да поздно уже... Словом, поблагодарил я его, обещал шоколадку. Но мальчишка отказался. Я, говорит, уже большой, в шоколадках не нуждаюсь, а вот лучше разрешите мне присутствовать с вами. Разве откажешь такому следопыту!

Ясное дело, утром я старательно облазил всю крышу сарая. Крыша как крыша, ничего особенного, ничего приметного. Правда, в одном месте подбита снизу фанерой. Старая бурая фанерка. Сначала я внимания на нее не обратил. Потом вернулся, присмотрелся, вижу у одного гвоздика вроде шляпка новая. Почему? Сунул руку между досками и фанеркой — отверстие, чувствую что-то мягкое. Потянул, вытащил телогрейку. Развернул — и ни с того, ни с сего засмеялся. Пистолет, старый, немецкий. Посмотрел в тайнике, нашел еще галоши. А пионер мой прямо запрыгал от радости. Помог, здорово помог.