Подводный Терминатор
Шрифт:
На берегу было пустынно, ни одной живой души. Шамседдин переводил объектив аппарата ночного видения с одной точки на другую, пытался рассмотреть строящиеся терминалы, где в этот поздний час не происходило ничего, далекий поселок строителей, где в редких окнах продолжал гореть электрический свет.
Внезапно он заметил легкое движение в тростнике. Так и есть: к прогалине со стороны моря пробирался аквалангист. Вот он выбрался на пригорок, склонился над распростертым телом Исмаила, убедился, что тот по-прежнему без сознания. Вытащил откуда-то из складок гидрокостюма небольшую рацию, вышел с кем-то
Шамседдин настроил свой прибор на максимальное разрешение, включил чуткий микрофон, позволяющий улавливать звуки на большом расстоянии. В наушниках раздался отчетливый плеск воды, целый каскад шумов, всплесков, даже каких-то странных рыкающих звуков. Глядя на экран, Шамседдин видел, как тростник на месте тропинки ходит ходуном. Вероятно, Исмаил пришел в себя и попытался оказать сопротивление. Судя по всему, тщетное.
На экране монитора было видно, как его тело вылетело из зарослей тростника на открытую воду. В наушниках послышался сильный всплеск воды. Исмаил и в самом деле пришел в сознание, он отчаянно размахивал руками, пытаясь плыть, держаться на поверхности. Но, вероятно, кто-то под водой уверенно и сильно потянул его вниз, голова Исмаила скрылась, на ее месте забулькали пузырьки. Больше на поверхности моря ничего не было видно. Шамседдин понял, что Исмаил мертв.
В наушниках он разобрал мерную работу ластов одного аквалангиста, затем раздался резкий механический звук, который ихтиолог квалифицировал как работу мотора подводного мотоцикла. Этот звук быстро удалялся и вскоре перестал быть слышимым.
Вскоре после этого Шамседдин увидел на экране монитора, как по узкой грунтовой дороге мчится, сверкая фарами, армейский «уазик». Он вывернул на бетонную дорогу, подкатил к причалу. Из машины вылезли двое военных, стали доставать разные детали, раскладывать большой черный кусок резины, корпус надувной лодки. Лодку накачали. Сержант осторожно извлекал из багажника машины лодочный мотор, устанавливал на него винт.
Тем временем снова заблестели фары на узкой дороге, ведущей через тростниковые заросли. Там мчался армейский грузовик «ЗИЛ-131». Он резко затормозил посреди зарослей, из кабины выпрыгнул человек в гражданском, высокого роста и атлетического сложения, и кинулся по тропинке в самые заросли. Из кузова грузовика тем временем выпрыгивали солдаты и устремлялись вслед за ним. Подобравшись к песчаному пригорку, человек этот увидел многочисленные новые отпечатки, удовлетворенно кивнул. Двоих мертвых бомжей, лежавших под раскинувшимися стеблями тростника, он обнаружил не сразу. Но все-таки обнаружил. Склонился над ними, осторожно коснулся торчащих у них стальных игл от пневматического подводного ружья, распрямился, оглядел заросли тростника, сокрушенно покачал головой.
Повернувшись к сопровождавшим его солдатам, человек отдал какой-то приказ. Со своего места в каюте Шамседдин не мог четко расслышать слова, но догадаться об их смысле было нетрудно: бойцам приказано охранять найденные тела и ждать прибытия из города следственной бригады из военной прокуратуры.
Оставив возле страшной находки нескольких человек, Полундра вернулся к машине, взобрался в
Надувная лодка к тому времени была уже собрана и колыхалась на воде. Полундра быстро облачился в гидрокостюм, надел ласты, маску, привесил на спину два баллона с воздухом, взял с собой подводный пистолет, прицепил на пояс химический фонарь. Со всем этим он слез в надувную лодку. Еще один автоматчик забрался в лодку следом за ним, сержант сел рядом с мотором. Надувная лодка, взревев мотором, отошла от причальной стенки и, рассекая спокойную, серебристую в лунном свете каспийскую воду, взяла курс в обход острова Чечень, по направлению к тому месту, где строится трубопровод.
ГЛАВА 43
Исрафилов решил спрятаться со своей «Волгой» на небольшой заброшенной дороге, возле вагончиков, где жили строители нефтяного терминала. С этого места его машину не заметить ни с моря, ни с дороги, сам же подполковник мог спокойно наблюдать за происходящим вокруг.
Ночь давно перевалила за свою половину, огромная полная луна, доставлявшая ему столько беспокойства весь вечер, теперь скрылась за горизонтом. Час был поздний, и рабочие, утомленные на стройке, уже легли спать, света не было ни в одном окне.
Завтра им предстоял новый рабочий день. Они так думали, что предстоял. Они и не догадывались, какой сюрприз ожидает их завтра при пробуждении.
Он задумчиво смотрел на раскинувшееся от горизонта до горизонта ночное небо, на темное море, где мерцали опознавательные огни проплывавших судов. Работающего морского трубоукладчика с берега не было видно, он уже успел слишком далеко уйти в море. Сидя в машине, Исрафилов тем не менее хорошо представлял себе этот трубоукладчик. Ночью на нем никто не работает, нефтепровод строят при свете дня, но по морским правилам судно такого класса должно светиться сигнальными огнями. Красные и желтые фонари должны гореть по бокам его, на мачте и реях, огнями должен сверкать мощный кран высотой тридцать метров.
Запищала портативная коротковолновая рация. Чекист надел наушники, включил рацию на прием.
– Все сделано, – сказал в наушниках знакомый голос. – Проверь контакт…
– Хорошо…
Исрафилов вынул из кармана маленький пульт с девятью клавишами на панели, вытащил тонкую иглу антенны, нажал одну какую-то кнопку. Тут же на пульте зажглась зеленая лампочка.
– Контакт есть, – отвечал Исрафилов по рации.
– Отлично… – ответили ему. – Не подрывай раньше времени… Пока я занимаюсь иранцем… Если ты не хочешь моей смерти, конечно…
– Что ты, что ты!.. – воскликнул Исрафилов испуганно.
– Отлично… Молодец… Жди моего повторного выхода на связь…
– Понял…
Чекист выключил рацию.
Он снова глянул на непроницаемо черную гладь моря, изредка мерцавшую редкими огоньками. Он представил, как в черной пучине, в полной темноте, ориентируясь непонятно как, движется сейчас аквалангист, тащит на себе безжизненное уже теперь тело Исмаила. От мысли, что все это делается в то время, как он, Исрафилов, сидит тут, в своей машине, в покое и относительной безопасности, стало очень хорошо и приятно на душе.