Подземная Канцелярия
Шрифт:
Последние несколько месяцев были довольно-таки спокойными. Крупных проявлений зла не было, да и мелких тоже, и Александр уже начал привыкать к тихой, размеренной жизни. Чтение газет в поисках полезной для дела информации, полуночное сидение в Интернете, телевизионные программы новостей… И тут на тебе! Видение, и сразу же за ним вампир.
Вампир!
Значит, конец размеренной жизни. Снова охота, снова пыльные чердаки, сырые подвалы, долгие погони и короткие схватки, завораживающий танец смерти. Снова бессонные ночи, изжога от перепитого кофе и тошнота от перекуренных сигарет. Машины в ночи, стволы под куртками, колья в чемоданах, мечи под сиденьями… Гуляющий в крови адреналин, бешеное напряжение, взвинченные до отказа нервы.
Охота.
Волк
С утра я связался с маклером по продаже недвижимости. Вежливый голос преуспевающего клерка заверил меня, что они постараются подобрать подходящий вариант в кратчайшие сроки, я пообещал ему небольшую премию за срочность, и мы повесили трубки. Срочность срочностью, но мне предстояло оставаться в старой квартире еще пару дней. Я подумал, не стоит ли мне съехать на дачу, но при ближайшем рассмотрении отверг этот вариант. Не надо раскрывать все свои возможные места проживания. Наоборот, до переезда на новую квартиру проблему нужно было решить. Два дня — это не так мало.
Следующий звонок я сделал одному из своих постоянных клиентов, имевшему обширные связи во всех сферах человеческой деятельности, и обрисовал ему сложившуюся ситуацию, разумеется, опустив кое-какие подробности нашей с киллером встречи. Тот факт, что я увернулся от пули наемного стрелка, произвел на клиента впечатление, и он пообещал навести по своим каналам справки относительно личности заказчика. В качестве ответной услуги я пообещал подобрать ему дубовый спальный гарнитур середины девятнадцатого века. Многие почему-то просто помешаны на резном дубе.
Около десяти проснулась Ольга и приготовила завтрак. За едой мы почти не разговаривали, обмениваясь лишь редкими репликами по поводу шедшего на экране телевизора выпуска последних новостей. Все как всегда. Война в Чечне, которую продолжают именовать «антитеррористической операцией», связанные с очередными выборами скандалы, новости спорта. То ли страна такая большая, что в ней всегда идут выборы, то ли кому-то нравится сам процесс…
Я несколько раз высказывался по поводу комментируемых дикторами событий, Ольга же большей частью обращала внимание на способ их подачи. Это у нее тоже профессиональное. Журналисту всегда кажется, что он сможет преподнести новости лучше, нежели его коллеги.
С Ольгой я познакомился около двух лет назад, и это было то своеобразное знакомство, которое только и может произойти между вампиром и человеком, не заинтересованными в смерти друг друга.
Тогда она работала в какой-то желтой газетенке, промышляющей скандальными историями из жизни кинозвезд и журналистскими расследованиями по поводу приземлившихся НЛО и оживших мумий. (Вы можете скептически улыбаться, но зачастую в газетах, посвященных потустороннему миру, печатаются и вполне правдивые статьи, которые никто не принимает всерьез в обшей массе лживой хроники. Поверьте, уж я-то знаю.) Наши дороги пересеклись случайно.
Она расследовала какие-то глупости насчет довлеющих над каким-то там древним аристократическим родом зловещих средневековых проклятий, и кто-то посоветовал ей обратиться ко мне, как к антиквару в частности и знатоку истории в целом. Короткое интервью вылилось в бурный роман, который стал непродолжительным по причине моей глубокой заинтересованности в ее натуре. Опасаясь, как бы мои инстинкты не вышли из-под контроля, я разорвал наши отношения, но Ольгу это не остановило.
Журналистом она была неплохим, несмотря даже на то, что работала в не слишком уважаемом издании. Заметив в моем поведении некоторые странности, она решила за мной последить. Попутно раскопав все документальные факты о моем прошлом.
Должен признаться, тут я дал маху. В последний раз я менял личину почти сразу перед перестройкой и не особенно озаботился тем, чтобы тщательно замести следы, предчувствуя впереди величайший бардак, и Ольге удалось установить, что я жил по документам погибшего человека. Обычную проверку мои документы выдерживали, но при дотошном расследовании могли вылезти нестыковки. Они и вылезли. (К слову, к гибели того парня, по документам которого я жил, никакого отношения я не имел.) Открывшиеся факты заставили ее продолжить расследование еще более скрупулезно.
Потом она обратила внимание, что я всегда очень нечетко получаюсь на фотографиях, отчего фотографироваться не люблю. Последней каплей был тот факт, что в ночное время суток я имею обыкновение не отражаться в зеркалах.
Конечно же она не верила в вампиров. Но она обладала трезвым и аналитическим складом ума, и, когда других теорий, объясняющих феномен моего существования, не осталось, ей пришлось принять правду. Следующий ее поступок был импульсивен, необдуман и очень рискован.
Она вернулась ко мне взволнованная, вся в слезах, наплела, что не может без меня жить, под таким напором я вынужден был уступить. А чуть позже, ночью, когда ей показалось, что я заснул, она попыталась вогнать мне в грудь березовый кол, который ошибочно принимала за осиновый. (Не знаю, почему наше племя из всех представителей древесного мира летально реагирует лишь на осину и еще на две-три гораздо более экзотических породы, в России не встречающиеся. Впрочем, за свою долгую жизнь я успел накопить множество вопросов, которые так и останутся без ответов.)
Когда я убедил ее, что уничтожить меня ей вряд ли удастся, состоялся долгий разговор. Она хотела написать обо мне статью, не приводя, конечно, настоящего имени, я согласился. Для того чтобы накопить факты, ей пришлось жить со мной буквально бок о бок, стребовав с меня клятвенное обещание, что пить ее кровь я не буду. Статью она так и не написала, ибо после очередного валютного кризиса ее издание обанкротилось и она нашла более престижную работу в одной из ведущих телекомпаний. А мы… Мы почему-то продолжали жить вместе — создания двух разных миров, бессмертный и эфемерка, вампир и его потенциальная жертва.
Не знаю, было ли это любовью. С ее стороны — быть может, с моей — почти наверняка нет.
Дело в том, что больше всего бессмертный страдает от одиночества, от отсутствия человека, с которым он мог бы поговорить, рассказать ему всю правду, этакой отдушины, в которую можно излить свои радости и печали, похвастаться своими победами и поделиться поражениями. Ольга стала для меня такой отдушиной.
У меня и раньше бывали любовницы-женщины, и я вовсе не убивал их после безумной ночи любви, как это описывается во многих дешевых книжонках про наше племя, но ни с одной из них мне не было так хорошо и спокойно, как с Ольгой. И ни одной из них я никогда не рассказывал правды.