Подземные робинзоны
Шрифт:
Аргус хотел побежать за ребятами, но Сергей Денисович остановил его.
— Нам с тобой, приятель, придется поскучать. Для начала перемоем посуду, а потом займемся другими делами.
Сеттер завилял хвостом: дескать, готов заняться чем угодно.
…Отряд вышел на поляну, по которой протекал ручей, и остановился у входа в пещеру. Николай Павлович достал моток шпагата, привязал один конец к росшему поблизости кусту смородины, потом зажег фонарик и пролез в темную щель. Первые шаги Санин делал согнувшись, освещая узкую каменную трубу и пробуя палкой пол. Проход быстро расширялся,
— Здесь тепло и сухо, — пробормотал краевед и два раза дернул шпагат. Выждав несколько секунд, повторил сигнал.
Иван Антонович увидел, как закачался смородинный куст.
— Начальник сигнализирует: можно идти. Миша, ты первый, за тобой — Света и Володя.
— Я готов, — Миша поправил рюкзак и скрылся в пещере.
За ним туда же спустились Светлана и Володя. Доктор, проверив еще раз, надежно ли привязан к кусту шпагат, достал часы.
— Восемь часов утра, а темно, как вечером, — он взглянул на небо: все оно было затянуто низкими серыми тучами. — Быть грозе. Нам-то она не страшна, а вот Сережа…
Иван Антонович не без усилия протиснул свое тучное тело в щель между камнями.
Глава 7
ОБРЫВОК ШПАГАТА
Во мраке мерцали тусклые огоньки. Доктор осторожно двигался на них, держа в одной руке палку, а в другой фонарик. Свет фонаря выхватывал из темноты неровности стен узкого коридора, резко очерченные тенями, обломки камней на полу.
— Смелее, Иван Антонович, — послышался голос Санина.
Начальник отряда сидел на большом камне. Возле него стояли ребята. Светлана держала над головой зажженный фонарик. Доктор подошел к ним и удовлетворенно отметил:
— Вполне приличное помещение. В пещерах принято давать названия каждому залу или гроту. Давайте и мы придумаем какое-нибудь хорошее название этому залу.
— Прихожая, — тотчас сказал Миша.
— Тамбур, — предложил Володя.
— Лучше вестибюль, — возразила Светлана.
— Видите ли, друзья, — доктор пожевал пухлыми губами, — конечно, можно дать любое из этих названий. Но, не обижайтесь, они тусклые. Нет фантазии, поэзии… А что если Зал Ожидания? А? Вот мы стоим здесь в ожидании неведомого, мы ждем.
— Зал Ожидания… — повторила Светлана. — Красиво… Вроде как на вокзале в незнакомом городе. Кто за?
— Мы — за, — согласились Володя и Миша. — Пусть Зал Ожидания.
— Я тоже, — откликнулся молчавший до того Санин.
— Принято единогласно. — Мухин посмотрел на Николая Павловича. — Пойдем дальше?
— Минуту, доктор. Порядок такой: я иду первым, за мной ребята. Вы замыкаете. Света, понемногу разматывай шпагат и не натягивай его сильно. Закончится первый моток — подвяжи второй. А теперь — в путь.
Зал Ожидания был метров пятнадцати в длину и семи в ширину, а в высоту уходил метра на четыре. В противоположной стороне его продолжался коридор. Освещая фонарем стены и пол, усыпанный обломками камней, начальник отряда шел, слегка прихрамывая, проверяя палкой каждое подозрительное
Коридор начал сужаться, и очень скоро Николай Павлович был вынужден сначала пригнуться, а затем и лечь. Ползти по щели и тянуть за собой рюкзак становилось все труднее. Санин уже хотел крикнуть ребятам, чтобы они остановились, но щель стала снова расширяться и вывела туристов во второй зал, много просторней первого. Он был так велик, что даже свет сильного фонаря не мог нащупать ни противоположной стены, ни потолка. Видимая часть зала отливала мягким серебристым светом. Тысячи огоньков вспыхивали и гасли на изломах и гранях камней.
Один за другим из щели, пыхтя, вылезали спутники Николая Павловича. Светлана, едва встав на ноги, воскликнула:
— Как красиво! Теперь я не жалею, что ободрала колени и ладошки.
— Еще бы! — усмехнулся Володя. — Между прочим, я тоже поцарапал руки, но не хвастаюсь.
— И я не хвастаюсь, сказала просто так…
— Света, сколько осталось бечевы? — спросил Санин.
— Мало, скоро кончится.
— Вот еще моток. Мы прошли почти сто пятьдесят метров. Можно и отдохнуть.
— Очень разумно, — тяжело дыша, согласился доктор. — Лазить по таким щелям в моем возрасте трудновато.
— Охота пуще неволи, Иван Антонович.
— А я что говорю? Я и говорю, что получил огромное наслаждение.
— Этот зал надо тоже назвать, — сказал Миша, садясь на камень рядом с доктором. — Придумал! Зал доктора Мухина.
Иван Антонович погрозил Мише пальцем.
— Зал Мухина — не звучит. Придумай что-нибудь получше.
— Зал Отважной Пятерки?
— Длинно и хвастливо. Отвагу мы еще не проявили.
— Тогда… Безымянный зал?
— Тоже… тоже не то. Думайте, все думайте.
— А Мерцающий зал? — подсказала Светлана.
— Мерцающий зал? Гм. Как, друзья, подойдет? Посмотрите: всюду мерцают и переливаются разноцветные огоньки, так таинственно…
— По-моему, удачно, — сказал Николай Павлович, — даже поэтично, а ?
— И мне нравится, — вставил Володя. — Лучше не назвать.
Девочка показала брату язык: что, получил? Миша презрительно усмехнулся.
— А ты не важничай. Подумаешь, великое дело — название. Вот я еще лучше придумаю.
Николай Павлович обошел Мерцающий зал и сообщил, что из него выходят три коридора. Наиболее широкий средний. По нему и отправились экскурсанты. Коридор, вначале прямой, начал поворачивать то вправо, то влево, а потом раздвоился. Выбрали правое ответвление и после часа ходьбы вступили в небольшой грот. Вдоль стен грота стояли разных форм и размеров колонны. Среди них в живописном беспорядке лежали обломки рухнувших колонн. С потолка спускались гирлянды из больших и малых сосулек с причудливыми наплывами. Сталактиты — желтоватые, розоватые, серо-оранжевые, разной длины и толщины — опускались к полу, а навстречу им поднимались, соперничая в красоте, сталагмиты. По размерам они были меньше сталактитов.