Подземный огонь
Шрифт:
Спорю на что угодно – если у короля не окажется неотложных дел (а их наверняка не окажется…), то Омса попадет на обещанный мною прием задолго до полудня. И вовсе не потому, что король мается от скуки и с удовольствием ухватится за любую подвернувшуюся возможность слегка развеяться.
Глава третья
ЭЙВИНД, ВТОРОЙ РАССКАЗ
«…Трагическая и необъяснимая гибель поселений гномов, расположенных
Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства
Я ошибся. Ледяной перевал не завалило, он просто исчез. Как будто его взяли и смахнули с земли. На миг я перестал соображать – в голову ударило, что меня наглухо заперло в этой треклятой долине. Я стоял, трясся и не мог понять, куда мне кинуться, чтобы выбраться на дорогу к дому. Потом успокоился, огляделся повнимательнее и приметил распадок между гор. Раньше его там не было, но какая разница? Я пройду по нему, даже если там грохочет непрекращающийся камнепад. Ведь теперь это единственный выход из ущелья.
Сюда я поднялся за пять дней. Шел не слишком торопясь – искал следы дрохо, охотился на козленка, лазал смотреть на брошенную шахту. Значит, обратный путь можно проделать дня за три. Вдобавок, теперь придется спускаться, а не карабкаться вверх. Но я устал и не смогу идти полный день. У меня почти не осталось еды. Пещерки с запасом сушняка наверняка завалило оползнями…
Короче, хоть ложись и помирай. Но я все равно пойду. Прадед сумел перейти через Граскааль из Асгарда раненым и с погоней на хвосте, а чем я хуже? Раз мне посчастливилось уцелеть при землетрясении, то обидно сдохнуть потому, что не хватило упрямства выжить.
Главное – подстрелить по дороге кого-нибудь. Козу, снежную куропатку, даже лисицу, пускай от ее мяса тухлятиной воняет. Будет еда – доберусь. Доползу, если потребуется.
После землетрясения что-то случилось с погодой. Дождь, поливший сразу после подземных толчков, так и не прекращался. Воздух стал непривычно теплым для невероятной высоты, куда я забрался. Выпавший прошлым днем снег таял, превращаясь в грязные ручейки, с шумом падавшие в скальные трещины. Я шлепал по смеси грязи, песка и битого камня к замеченному распадку. Если мне не удастся преодолеть его – тяжко будет. Искать новую, обходную дорогу у меня уже сил не хватит. Упаду и останусь лежать. Потом пойдет снег, засыплет меня,
Под такие мрачные мысли я даже не заметил, как пересек долину и начал спускаться по распадку. По его дну бежала быстрая мутная речка, к счастью, мелкая. Над речкой плыл еле заметный пар – вода в ней была горячая.
Распадок, растянувшийся на две-три лиги, заметно снижался. В одном месте пришлось перебираться через преградивший дорогу оползень, потом – обходить груду ставших ноздреватыми огромных валунов со следами облизывавшего их яростного пламени.
Темнело, а я все брел и брел. Длинное узкое ущелье закончилось, перейдя в какую-то долину, загроможденную камнями. Я ее не знал, но, по моим расчетам, где-то неподалеку должен быть проход в Шепчущее ущелье. Искать его сейчас было бесполезно – в наступающей ночи только безумец будет носиться по горам, рискуя свернуть шею. Я забрался под скальный карниз, запретив себе думать, что он может обрушиться, пожевал оставшегося сырого мяса и, как ни странно, задремал.
Снились мне разрушающиеся горы, далекое зеленое зарево над вершинами Граскааля и злобно шипящая дрохо. Всю ночь напролет.
Почти с рассветом я проснулся. Было холодно, неудобно и очень хотелось есть. Одно хорошо – новых толчков ночью, похоже, не случилось, и дождь кончился. Шевелиться, а тем более куда-то идти вовсе не хотелось. Некоторое время я ругался сам с собой, твердя, что надо вставать и идти, а потом обнаружил, что уже бреду по долине.
Судя по солнцу, вчерашний распадок вывел меня на полночь от Шепчущего, однако не слишком далеко. Если смогу перевалить через гряду слева от меня – попаду в знакомые края. Надо только разыскать место пониже, чтобы перебраться…
Есть хочется – сил нет!
И, как назло, ничего живого вокруг. Конечно, все звери разбежались. Может, дрохо потому и не совались вниз, что предчувствовали землетрясение? Но тогда наши поселковые собаки тоже бы беспокоились. И оборотни наверняка бы предупредили, если в горах что-то должно было стрястись… Они хорошо чувствуют приближение опасности.
В середине дня я все-таки свалился. Лежал, ткнувшись мордой в талый снег и почти выл от отчаяния. Умирать не хотелось, но и сил идти дальше не осталось.
Где-то надо мной с тихим шорохом посыпались мелкие камешки. Затем что-то глухо цокнуло – костью о камень. И еще раз, и еще. Звук приближался, и я медленно поднял голову – посмотреть.
По склону между валунами осторожно пробиралась серая горная коза. Пепельная шубка тускло блестела на солнце, черные витые рожки отклонились назад, глаза опасливо косились по сторонам. Как и зачем она сюда забрела – не знаю. И знать не хочу. Главное – она здесь и на расстоянии выстрела. Если только я сумею незаметно снять со спины лук, набросить тетиву, а потом еще натянуть его и выстрелить. И, конечно, попасть.
Издалека, наверное, меня можно было принять за камень. Прошедший дождь прибил все запахи к земле, и коза меня не видела и не чуяла. Она шла, тщательно выбирая место, куда поставить точеное раздвоенное копытце, и принюхивалась. То ли искала кого, то ли сама потерялась.
Первую стрелу я потратил впустую. Промахнулся почти на три шага, угодив в камень. Коза вздрогнула, тряхнула головой и большими прыжками понеслась вверх по склону. Я выстрелил ей вслед, даже не надеясь на удачу.
Коза споткнулась, сделала еще пару неуверенных скачков и упала на передние ноги. Что-то отчетливо хрустнуло. Она вскочила, попыталась убежать, но оступилась и покатилась вниз. Прямо ко мне.