Поджигатели (Книга 2)
Шрифт:
Август молча поднялся и последовал за ними. Скоро их шаги смолкли в черном провале бетонного тоннеля, и в каземате снова не стало слышно ничего, кроме звонкого падения капель. Четверо солдат, как зачарованные, глядели на молчащий телефон; пятый - каптенармус, - отяжелев от коньяка и еды, клевал носом, сидя на койке, потом приткнулся к изголовью и заснул.
Ярошу казалось, что там, на земле, поверх многометровой толщи брони, изрытой норами казематов и ходами потерн, уже произошло что-то, что решило их судьбу, судьбу страны,
Цихауэр то и дело подносил к уху карманные часы, словно движение секундной стрелки было недостаточным доказательством того, что они идут.
Прошло с четверть часа. Гарро давно должен был достичь центрального поста. Луи переводил взгляд с телефона на часы Цихауэра и обратно.
Телефонист несколько раз в нетерпении снимал трубку и дул в нее.
Ярош настороженно следил за действиями телефониста. Когда тот в отчаянии бросил немую трубку на рычаг, Ярош спросил Цихауэра:
– Ты думаешь, что уже началось?
Цихауэр сердито повел плечами.
– Если война начинается с того, что в фортах перестает работать связь, то...
– Ну?.. Что ты хочешь сказать?
– нетерпеливо спрашивал его Луи.
– ...поздравить нас не с чем.
– А как ты думаешь, Руди, - спросил телефонист, - они действительно такие негодяи или просто дураки?
– Ты о ком?
– Мюнхенские продавцы.
– Мне кажется, что Чемберлен - старый подлец. У него простой расчет: заткнуть Гитлеру глотку за счет Франции.
– А французы! Дураки или предатели?
– А французы?.. Одни из тех, кто согласился на Мюнхен, - дураки, другие чистой воды предатели, - не задумываясь, сказал Цихауэр.
– Господи боже мой!
– в отчаянии воскликнул телефонист.
– И всегда-то одно и то же: чем больше у людей денег, тем меньше у них совести. Словно золото, как ржавчина, ест человеческую душу.
– Пожалуй, ты не так уж далек от истины, дорогой философ, - сказал Ярош.
– Да, жизнь частенько оказывается неплохим учителем. Какая книга может так открыть глаза на правду, как жизнь?
– спросил Цихауэр.
– Тому, кто хочет видеть.
– Таким, как мы, незачем ходить по земле с завязанными глазами, сказал телефонист.
– А именно этого-то и хотели бы те - "хозяева" жизни, - сказал Цихауэр.
– Это верно, - согласился телефонист.
– Если бы мы могли на них работать без глаз, они ослепляли бы нас при самом рождении.
– Договорились, - неприязненно бросил проснувшийся каптенармус.
– Тебя послушать, выходит, что ежели у человека завелось несколько тысчонок, так он уже вроде зверя.
– А разве не так? Разве
– гневно воскликнул Ярош.
– Разве для них отечество не там, где деньги? Не готовы ли они продать Чехословакию любому, кто обеспечит им барыш?
– Ярош кивкам указал на телефониста: - Он верно сказал: всюду одно и то же. Все толстобрюхие заодно с этой шайкой - в Англии, в Германии, у нас. Всюду фабрикант - фабрикант, всюду помещик - помещик. Кровь для них - деньги. Честь - барыш. Наши чешские ничем не хуже остальных.
– И что самое обидное, - проговорил сквозь зубы телефонист, каких-нибудь двадцать жуликов вертят двадцатью миллионами таких олухов, как я. Взяв пример с русских, и мы ведь можем, наконец, стукнуть кулаком по столу: а ну-ка, господа хорошие, не пора ли и вам туда же, куда послали своих кровососов русские?!. Ей-ей, и мы ведь можем, а?
– Это зависит от нас самих, - заметил Даррак.
– Луи, ты становишься человеком!
– с улыбкой повторил Цихауэр.
Француз подбежал к рубильнику.
– Пора сорвать пломбу, Ярош!
– быстро и взволнованно проговорил он.
– Я чувствую, что случилось что-то нехорошее: телефон молчит, и Гарро не звонит, и Каске не возвращается... Что, если наверху уже немцы?
– Не говори глупостей.
– Заметив, что Даррак тянется к пломбе, Ярош вскочил и оттолкнул его руку.
– Что-нибудь случилось с Гарро, - встревоженно проговорил Луи. Позволь мне, капрал, сходить на пост.
Ярош одно мгновение в нерешительности смотрел на него, потом перевел взгляд на Цихауэра.
– Пойдешь ты!
– И, подумав, прибавил: - С телефонистом, все равно он тут не нужен.
Цихауэр вытянулся, щелкнул каблуками и, выслушав приказание Купки, тихонько сказал:
– Проводи меня немного.
Они отошли так, чтобы их не могли слышать оставшиеся в каземате.
– Дай мне слово, Ярош, что ты не позволишь тут наделать глупостей.
– Иди, иди, Руди... тут все будет в порядке.
Ярош помахал рукою удалявшимся Цихауэру и телефонисту и пошел обратно к каземату. Навстречу ему бежал каптенармус.
– Господин капрал, господин капрал!
– Усач задыхался от волнения.
– Они там... рубильник...
Вбежав в каземат, Ярош увидел Луи, склонившегося над пультом. Крышка была уже поднята. Были открыты и рубильник и аварийная подрывная машинка, которую следовало привести в действие в случае нарушения главной сети. Лицо Даррака отражало крайнюю степень нервного напряжения, на лбу его выступили крупные капли пота.
– Назад!.. Луи!..
– крикнул Ярош с порога, но, увидев Луи, понял, что за несколько минут его отсутствия тут произошло нечто чрезвычайное: глаза Луи, стоявшего с телефонной трубкой, казались безумными. Он пробормотал: