Поединок крысы с мечтой
Шрифт:
1994
Красная Шапочка и Серый Вервольф
Алексей Биргер. По ту сторону волков. Журнал «Искусство кино»
Наверное, в географии все дело. В особом тонком шарме англоязычных названий, американских имен и не нашего антуража. Попробуйте переименовать кинговский Касл-Рок в какой-нибудь Балашов Саратовской области – и саспенс немедленно сморщится, истает, станет тряпочкой, словно воздушный шарик Винни-Пуха, напоровшийся на сучок. На наших просторах слишком много противоестественного, чтобы хватило места на что-то сверхъестественное. Поэт Олег Чухонцев, сочинивший вдруг предисловие к тексту А. Биргера (неисповедимы пути Господни), застенчиво признался в любви к «готическому» направлению приключенческого романа и тут же сообщил, будто «По ту сторону волков» находится «на полпути от криминальной повести к готической». Это вполне поэтичное утверждение верно, однако, лишь в том единственном случае, когда все желаемое действительно и писательские намерения можно априори полагать неким результатом. Если же вернуться к прозе, следует признать, что в Балашове по определению не
Что касается самой детективной стороны повествования, лишенной мистического флера, то и здесь писатель, увы, не на высоте принятых на себя авторских обязательств. Он волен, конечно, избрать временем действия повести суровые послевоенные годы (что и делает). Но тогда молодому сельскому участковому Сергею Матвеевичу Высику не следует разглагольствовать о «механических инструментах власти», «психологическом барьере» или «идеологических препонах для восприятия» – рискуя нарваться на подозрение, что он вовсе не бывший батальонный разведчик, но как минимум недоразоблаченный профессор-интеллигент. Вместо того чтобы на пару с положительным героем в фуражке с красным околышем расследовать секреты неохраняемых складов, читатель повести автоматически принужден приглядывать за подозрительным милиционером. Когда в финале выясняется, что герой наш по оплошности автора путает пулю с пистолетным патроном и легко заряжает табельное оружие найденной серебряной пулей (словно ТТ – пищаль или мушкет), читатель еще больше укрепляется в уверенности, что милиционер и есть главный злоумышленник, вервольф и убийца. Только шесть финальных страниц сухих и подробных разъяснений, «как все было на самом деле», реабилитируют героя, но окончательно ставят крест не только на саспенсе, но и даже на детективе: возникшие вдруг имена Лаврентия Берии и Василия Сталина превращают неловкий приключенческий пастиш в нечто угрюмо-разоблачительное на тему былого произвола власть предержащих. На фоне Большого Лаврентия жалкий заштатный вервольф автоматически становится мишенью, просто ничтожной для разоблачителя. Потому-то, несмотря на обстоятельный «разбор полетов» в конце, сюжетная конструкция продолжает оставаться неустойчивой и хаотичной. И даже вопросительные интонации финала (дескать, а был ли вервольф? или померещился?) не вызывают рассчитанного интереса: мистические приключения вытесняются Берией с НКВД, а уж те-то гарантированно были.
1994
Хенде хох, гуманоиды!
Алексей Евтушенко. Отряд. М.: Эксмо-пресс («Абсолютное оружие»)
Книга Алексея Евтушенко «Отряд» гипнотизирует уже обложкой. На ней боец Красной Армии (кубари в петлицах, лихо заломленная на затылок пилотка, автомат «ППШ») обнимается с нордического вида гитлеровцем (серебристые лычки, железный крест, фуражка с высокой тульей, пистолет «вальтер»). Открыв книгу наугад, ближе к началу, знакомимся с нибелунгом: «Обер-лейтенант сухопутных сил вермахта, командир разведвзвода Хельмут Дитц возвращался в расположение своей роты, и за его длинной, обтянутой серо-зеленым мундиром спиной на западе красиво остывал летний закат, окрашивая редкие облака в нежно-розовый цвет». Двумя страницами дальше натыкаемся и на «горбоносый профиль» обладателя «ППШ» – командира разведвзвода зеленоглазого капитана Александра Велги. Аннотация на задней стороне обложке разъясняет смысл странного союза серо-зеленой немецко-фашистской спины с горбоносым советским профилем: во время Великой отечественной взвод красноармейцев и взвод гитлеровцев были захвачены инопланетянами, противостоять которым бывшие враги смогли только объединив усилия. Впоследствии – добавим уже от себя – из советско-немецких профи получился отличный сводный отряд, каковой космические демиурги, посовещавшись, решили использовать для всяких полезных межгалактических дел...
Сказать, что Алексей Евтушенко не совсем оригинален в выборе темы, реалий и перипетий, – это значит сильно приукрасить действительность: у создателя «Отряда» нет ни одного самостоятельного сюжетного хода. В неполные четыре сотни страниц автору удалось вогнать более полудюжины сюжетов, буквально отполированных от бесконечного употребления десятками других авторов – зарубежных и отечественных. Тут вам и война двух межгалакттических империй, чьи интересы сталкиваются на планете-прародине (общей и для тех, и для этих). И ядерный конфликт на промышленно развитой планете, разгоревшийся по недоразумению и сделавший непригодным для жизни девять десятых территории. И искусственная планета-звездолет, на котором (которой) можно осуществить эвакуацию нескольких миллионов гуманоидов. И восстание «спасенных» против «спасителей», которых заподозрили в недобрых умыслах. И «параллельная» Земля, отличающаяся от настоящей легкими несовпадениями дат исторических событий. И падение астероида, отбросившее землян в хаос и смуту гражданских войн. И непременная девушка-мутантка, внучка старика-лесовика, обладающая паранормальными способностями и при этом чертовски привлекательная.
О языке и стиле рецензируемого романа всерьез говорить не приходится. Стилистическая глухота автора и небрежность редактора дополняют друг друга. И если можно еще как-то пережить красивости («Сначала налетел ветер. Порывистый, как юноша-поэт, и грубый, словно унтер-офицер с двадцатилетней выслугой...»), то когда, например, «тяжелый “МГ-42” в его волосатых руках, кажется, живет какой-то своей злой, опасной и целеустремленной жизнью» – эта «целеустремленная жизнь» убивает наповал, не хуже пулемета.
Вернемся к началу наших заметок, к союзу бывших непримиримых врагов. Здесь конкретные источники евтушенковского «Отряда» выглядят очевидными. Наиглавнейшим источником вдохновения автора стал сериал Владимира Михайлова о приключениях капитана Ульдемира и его команды («Сторож брату моему», «Тогда придите, и рассудим» и др.). Правда, у Михайлова психологическая «притирка» людей, весьма далеких друг от друг, идет медленно и трудно: бок о бок приходится сражаться простому рижанину из 70-х с гитлеровским асом Уве-Йоргеном, индейцу – с первобытным охотником. У Евтушенко же экс-противники готовы облобызаться уже через десять минут. Мол, что им делить, воякам-то? Что Гудериан, что Жуков – одинаково полководцы, а чье там именно дело правое, пусть решают умные головы в Берлине и Москве...
Один из героев братьев Стругацких, Феликс Сорокин, о своих читательских пристрастиях, помнится, говорил так: «Я человек простой, я люблю, чтобы в кино – но только в кино! – была парочка штурмбанфюреров СС, чтобы огонь велся по возможности из всех видов стрелкового оружия и чтобы имела место хор-р-рошая танковая атака, желательно массированная». Все эти детские пристрастия к танкам-«шмайссерам»-штурмбанфюрерам саркастический приятель Сорокина определял как «инфантильный милитаризм» и жестоко над ним издевался.
И, видимо, опрометчиво. Судя по неплохим рейтингам, издатели рассчитали правильно и книга Алексея Евтушенко нашла своего читателя. Увы, гитлеровский мундир перестал вызывать аллергию даже у продвинутой части потребителей масскульта, к которой относятся любители фантастики. Война стала восприниматься как виртуальная игра в солдатики, различающиеся только цветом униформы. Еще десяток лет, и массовый читатель уже довольно смутно будет помнить, кто же с кем воевал в той войне. Вроде наши с немцами. Вроде против инопланетян.
2000
Дядя в подвале играет в гестапо
Сергей Абрамов. Тихий ангел пролетел. М.: Олимп
Вначале был американский фантаст Филипп Кендред Дик. В 1962 году он выпустил роман «Человек в Высоком Замке». Роман создан в жанре «альтернативной истории» и предлагал читателям версию: что было бы, если бы вторую мировую войну выиграли Германия с Японией. Позднее у Филиппа Дика обнаружились последователи – и в США, и у нас. В том числе и талантливые, например, Роберт Харрис, автор романа «Фатерланд». Всех этих фантастов, независимо от времени написания произведений и сюжетной конкретики, объединяло нечто общее. Причем, отнюдь не желание помахать кулаками после драки. Объединяло нормальное человеческое чувство страха. Психологи знают этот феномен: в момент, когда человек осознает, что только что избежал смертельной опасности, он спокоен. Ужас наступает значительно позже – когда потенциальная жертва начинает прокручивать в уме события, которые чуть не произошли. Драматизм в произведения Филиппа Дика и его команды заложен априори. Для них победа нацизма была безусловным и безоговорочным злом, потому предлагаемые обстоятельства изначально были кошмаром (или, по крайней мере, беременны кошмаром).
Писатель-фантаст и по совместительству главный редактор миролюбивого еженедельника «Семья» Сергей Абрамов пошел другим путем.
Отринув умозрительные ужасы перепуганных буржуазных интеллигентов, автор играючи растворился в ментальности голодного и озлобленного совка, давно и с завистью поглядывающего на сытых и довольных побежденных германских бюргеров. Отличное баварское пиво плюс свежие охотничьи сосиски по сравнению с теплыми разливными помоями, отпускаемыми в трехлитровую банку и заедаемыми осклизлой отдельной колбасой, выглядели в глазах совка серьезным аргументом в пользу умозаключения: лучше бы они победили нас. Конечно, кое-кого упекли бы в концлагерь, кого-то, возможно, уморили циклоном-Б (но не меня же!), зато остальным пиво, сосиски и недорогой «фольксваген» были бы обеспечены. Начав раскручивать эту версию с некоторой долей иронии, Сергей Абрамов очень быстро подпал под обаяние первобытного совкового мифа, вдруг с радостью осознав: ничего особенного такого в подобном варианте нет. Коммунизм был бы уничтожен превосходящими силами нацизма, а темная аура нацизма, глядишь, и рассосалась бы через десятилетие-другое. Тем более, что, по версии Абрамова, в России «национал-социализм изначально отличался от его фашистского родителя... Он никого не давил, не ломал через колено, но, поставив во главу угла национальную идею вообще, дал толчок для развития идеи русской, татарской, башкирской». Подавление свобод, нюрнбергские законы, лагеря смерти и геноцид – все то, что у Филиппа Дика и компании выглядело символом конца цивилизации хомо сапиенс и торжества неандертальцев (с Гитлером в башке и с парабеллумом в руке), – у Сергея Абрамова оказалось всего лишь мелкой бытовой неприятностью вроде возрастных прыщей. Даже всесильное ГБ, объединенное с гестапо, – и то у автора превратилось во вполне вегетарианское ведомство, где работали не пыточных дел мастера, а чуть ли не безобидные циркачи-фокусники. И вообще к моменту, когда в повести разворачивается основное действие, Россия уже переживает капиталистический ренессанс, правящая партия – национал-социалистическая, работает мудрая Дума, рубль тверд, церкви функционируют, а коммунистическая идеология на планете тлеет разве что в ЮАР.