Поединок во мраке
Шрифт:
007 думал о том, что вот и он умирает, а еще о том, как унизительно умирать собакой.
Он попытался подняться, зашатался и свалился в мокрый снег. Мороз продирал до костей. Агент понимал: если он уснет, то уснет навсегда. И Федоткин пополз. Он не знал, куда ползет, ветер приносил нежилые запахи леса и поля.
В какой-то момент Агент почувствовал сладкий тревожащий запах. Он пополз быстрее, с трудом поднялся и захромал. Федоткин хромал на ту же ногу, что и старый Боб, но ему было не до сравнений. Волнующий запах
От неожиданности 007 скатился в ложбинку. Как бы смеялся Федоткин в другой ситуации, если б ему сказали, что он испугается зайца! С большим трудом, скуля как щенок, Агент выбрался из ложбинки.
В морду ему бил косой колючий снег, к гулу пустоты прибавился вой ветра. Трясущаяся от ужаса псина ползла по ухабам, постепенно теряя человеческие мысли. Федоткину хотелось одного — добраться до жилья.
Глава 36
Черное-черное-пречерное солнце
В Москве был субботний вечер. Сверчков-старший с легкой душой проводил жену в гости к ее маме в подмосковную Мамонтовку. Димка должен был вернуться с дачи только на другой день, и отцу семейства предстоял спокойный, но одинокий вечер. Неудивительно, что обрадовался, неожиданно встретив знакомого. Столько лет не виделись, и на тебе: Петр Алексеевич Грачев — собственной персоной.
Они обнялись, и папа Сверчков спросил, где же Петька, почти гений, гордость их курса, пропадал столько лет.
— Работал на космос. Потом преподавал. Теперь вот решил перебраться в столицу, — пояснил друг.
Разговор принял оборот, настоятельно требующий продолжения, тем паче, что кухня Сверчковых была свободна до завтрашнего дня, а семья Грачева, как выяснилось, еще не приехала из Новосибирского академгородка.
Петр Алексеевич вернулся в первопрестольную к старикам-родителям, и решил пойти работать в школу. Он мечтал, чтобы кто-нибудь из его учеников сделал то, что ему самому не удалось по тем или иным причинам.
Старые приятели вспомнили прошлое, полистали альбом с фотографиями, где был и снимок десятого класса, в котором учился Сверчок. Конечно, Сашка Кот своей арабской статью не мог не привлечь внимание Грачева.
— Ты знаешь, меня в этот класс назначили, — удивился он.
— Ну и ну! — хлопнул его по плечу Сверчков-папа. — Значит, будешь учить моего оболтуса?
— А где тут твой? — поинтересовался гость.
Грачев смотрел на Димку немного дольше, чем принято, и папа сказал:
— Да, не акселерат, из хоккея вон поперли.
Петр Алексеевич отреагировал несколько неожиданно. Он еще раз всмотрелся в снимок и задумчиво произнес:
— У него особенный взгляд…
Больше они о Димке не говорили, и Грачев, несмотря на то что был физиком и имел право не разбираться в человеческих отношениях, все-таки проявил такт и не сообщил, что Сверчков-младший прогулял последний день четверти.
Поздно вечером Петр Алексеевич возвращался домой. Он шел мимо школы, которая, хоть и стояла с темными окнами, но казалась праздничной на белом снегу. В окне кабинета физики отражалась одинокая звезда. Так ему, по крайней мере, показалось.
Грачев не заметил, как обломилась громадная, острая, как меч, сосулька. Его привлекла слабая вспышка на небе. Петр Алексеевич остановился, посмотрел вверх, пытаясь определить ее происхождение, а сосулька пролетела перед его носом, слегка задев козырек кожаного кепи, и разлетелась на осколки у ног озадаченного учителя.
Петр Алексеевич, конечно, не знал, как разочарованно вздохнули в этот момент обитатели бешеного пространства. Он огляделся и, к своему удивлению, увидел на заднем дворе школы группу возбужденных людей. Внимание учителя привлекли громкие возгласы.
— Там никто не снимает трубку. — Я звонила в милицию, они говорят, что никаких ДТП по этому направлению нет. — Надо сообщить директору. — При чем тут директор? Они поехали с классным руководителем. — Она же уволилась? Мне сказали, что уже принят на работу новый преподаватель.
Грачев понял, настал момент вмешаться.
Через несколько минут он узнал, что ребята поехали на вечеринку на подмосковную дачу. Сопровождала их учительница физики, она же и звонила многим родителям. Автобус с детьми должен был приехать к школе в десять часов, но уже без пятнадцати двенадцать, а его все нет. К тому же телефон дачи не отвечает.
Особенно волновались родители девочек и полная седая дама, оказавшаяся бабушкой Саши Савинкова.
Петру Алексеевичу многое в этой истории показалось странным. Во-первых, он знал, что учительница, которую он сменил, уехала из страны навсегда, потому-то и оставила школу до конца четверти.
Во-вторых, Сверчков-старший говорил, что сын пробудет на даче до утра. Может, и другие ребята решили там остаться? Но родители по-прежнему волновались.
— Я себе просто места не нахожу, — мама Руси говорила громче всех. — Что с моей девочкой?
— Вы думаете, мальчики более защищены от бандитизма? — спросил кто-то.
— Слава богу, у нас тут не Америка, — успокаивал остальных чей-то папа.
— Ну, ку-клукс-клана у нас действительно нет, зато есть кое-что похуже, — мама Антона Свирского была настроена крайне пессимистично.
Тем временем пробило двенадцать, полпервого, час. Так началась школьная эпопея физика Грачева. Между прочим, Петром Алексеевичем в свое время назвали его неслучайно, а в честь Петра Великого.
— Долго я буду ждать? — Галя понимала: просчитать действия гоблина трудно, но к риску она уже привыкла.