Поединок. Выпуск 17
Шрифт:
А Баскаков продолжал стоять.
Наконец полковник опять посмотрел на него с выражением некоторой безысходности.
— Ну что же, продолжайте дело, Баскаков. Надеюсь, что случившееся явится для вас уроком, очень надеюсь… Хотя совсем не уверен! Все свободны, благодарю.
День опять пришел жарким и душным, три вентилятора безнадежно пытались создать хоть какую-то видимость движения воздуха.
— Тут вот еще что, — Певцов отхлебывал чай, заглядывая в блокнот на коленях. —
— Читал, — кивнул Баскаков. — Так и получается: Железноводск, Баксан, окурки сигарет — все Северный Кавказ… Во сколько ваш рейс, Долгушин?
— Шестнадцать сорок… Черт, позавтракать не успел, а пообедать тем более не выйдет! Дую чай, как этот… Зато хоть посплю в самолете.
— Ох, не надо про поесть, — предложил Баранов. И абсолютно нелогично продолжил: — Сейчас бы окрошки холодной!
— Отобедать недурно, — согласился Баскаков. И потрогал желвак на щеке. — Зубы ноют, а есть все равно охота… Где сейчас хорошо и быстро едят? У кооператоров?
— У меня дома хорошо едят, — сообщил Гвасалия. — Как раз тетя приехала, и Тамрико рада будет… Нет, верно, Андрей Сергеевич!
— Спит и видит твоя Тамрико, когда к ней такая орава нагрянет, — предположил сидящий поодаль Сахнов. — Мечтает и ждет.
— Ты грузинских хозяек совсем не знаешь, — возмутился Гвасалия. — Гость еще руки моет, а уже хачапури готово, пока садится за стол — готовы цыплята, а зелень, сыр, лобио — давно на столе, сразу можно вино разливать. У нас так.
— И ни слова про холодное кахетинское! — предложил Певцов. — Душа стонет… Этот Валёк, Сомов этот, он что — только за долгом к Жукову шел? Рисковый гражданин.
Баскаков задумчиво разминал сигарету.
— Мог за долгом. А мог иметь намеренье прибрать его. Но не прибрал. Ни его, ни меня…
Зазвонил телефон, и на звонки ответил сидевший рядом Калугин.
— Калугин слушает! — И зажал трубку ладонью. — Это вас, Андрей Сергеевич. Голос женский.
— Повесишь, я там возьму.
Баскаков вышел в соседнюю комнату, плотнее прикрыл дверь за собой.
— Да! Ну, здравствуй… Извини пожалуйста, но вчера несколько вырубился в связи с обстоятельствами… Кто — обстоятельства? Они, понимаешь, не слишком прогнозируются, вот в чем дело… Очень хочу, и совсем не знаю когда. Полное наличие отсутствия времени…
Она опять звонила с работы, и блондинка за соседним столом изо всех сил делала вид, будто занята своим делом. Правда, Елене было все равно.
— …но какое-то время на сон тебе разрешается? Уже хорошо… Ну так я хочу его разделить… Почему, в конце концов, есть жилье у меня… Да. Да. Да. Во сколько? Хорошо, я позвоню.
Подруга не смогла долго выдержать стороннюю позицию и с досадой отложила чертеж.
— Все-таки дура ты, Ленка! Ну чего сама вешаешься? Знаешь, как он на тебя смотреть будет? Тьфу!
— Лишь бы смотрел, — глядя в стол, сказала Елена. — Лишь бы смотрел.
Шкуру медведя отодвинули в сторону, и теперь он скалил зубы на низкий стол у тахты. На столе стояли приборы, несколько бутылок вина, рядом с кругом белого сыра соседствовала разнообразная зелень.
В соседней комнате Корнилов кончал укладывать объемный рюкзак, два чемодана и дорожная сумка стояли поодаль.
Из кухни вышел полноватый человек с полотенцем вокруг талии вместо передника и кухонным ножом в руке, спросил:
— Николаич, ты правильно думаешь — они любят перец, как ты?
— Правильно думаю. Каждое блюдо должно быть таким, как полагается. Так что не надо скидок.
— Что не надо класть? Я не понял.
— Все надо класть. Все, что считаешь нужным. И я буду класть… Вот только куда?
— Привяжи к мешку, пусть сами бегут, — засмеялся кухаривший и ушел к плите.
Перезвон над дверью вскоре отвлек Корнилова. Отворив, он отошел в сторону, пропуская гостей, а Баскаков представил:
— Проходи, знакомься. Это Алексей Николаевич… А это — Лена.
— Здравствуйте…
— Здравствуйте, здравствуйте, закричала толпа… Ну-ка, — Корнилов за руку ввел ее в комнату, развернул к окну. — Ни-че-го! Понимаю отшельника, презревшего схиму… Привет, отшельник!
— Привет.
— Вижу следы жизни, — Корнилов дотронулся до щеки Баскакова. — Как это ты прошляпил?
— Да уж прошляпил… Еще кто-то есть? И вещи в сборе.
— Они в сборе наконец… Хасан! Можно тебя отвлечь? Иди сюда.
Хасан появился без полотенца и без ножа, широко улыбаясь гостям.
— Теперь совсем можно. Маленький огонь сделал. Здрассте!
— Вот, представляю: Нагалиев Хасан, хозяин дальних гор. Приехал забрать меня на свадьбу сына. Так что через два часа… — Корнилов посмотрел на часы. — Нет, уже через полтора мы отбываем. Поэтому милости просим к столу! — он с поклоном согнул руку кренделем. — Даму поведу я… Хватайтесь, Лена! Рука не слишком честная, но надежная.
Елена рассмеялась и взяла его под руку.
Теплые потоки с улицы высоко вздымали легкую занавеску над балконной дверью, и она, колыхаясь, плавала в воздухе, словно пласт ночного тумана.
— …Я спросила, что у тебя с лицом, ты засмеялся, сказал — «следы жизни» и дальше расспрашивать не дал. Из-за меня не дал, я поняла. Но у тебя и здесь страшный след, — Елена осторожно потрогала его тело, — и на спине… Я смотрю, и мне жутко. Прости, что об этом говорю, но я понимаю твою бывшую жену: все время ждать и все время бояться… Ужасно! И ужасна зависимость от этого страха. Унизительна. Разве нет?