Поединок

Царинский Александр

— Ну, скажем, увезти радиопередатчик.

Игнатенко и Волков переглянулись. Иван Иванович не сдержался:

— Лыжи — не санки. Передатчик лучше нести. Кстати, в квартире обнаружить его не удалось. Будем продолжать поиск.

Степан Герасимович посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.

— Так. На сегодня хватит. Задача Ивану Ивановичу: поиск радиопередатчика и лыж. Розыск женщины с русыми волосами. Мельникову: Маркин и еще раз Маркин! Завтра свяжусь с Москвой. Надо установить, значится ли в списках предателей

М. А. Зайцев?

Офицеры поднялись и хотели выйти, но Волков их остановил:

— Да, вот еще что. Для всех причина смерти маркера — несчастный случай: преждевременно закрыл трубу и угорел. Пусть враги считают нас дураками. Как это кинуть в народ, учить не буду. Встреча завтра здесь же в восемь. Свободны!

Выходили от Волкова порознь. На улице гулял ветер, холодно мерцали звезды, свистели провода. Приближался Новый год, а радоваться было нечему.

25

Метки на лыжах

Ночь была до одури долгой. То и дело Мельникову казалось, что звонит телефон. Он вскакивал с постели, но это на улице бесновался ветер и ветвь карагача цокала по железу подоконника, царапала стекла. Вчера Александр Васильевич разослал телеграммы о пропаже Маркина на близлежащие железнодорожные станции, в аэропорт, проинструктировал патрульный наряд, пошли на поиск офицеры из эскадрильи майора Кикнадзе. Но телефон так и не зазвонил. Значит, поиск шел впустую.

Утром, прежде чем ехать в закрытый гарнизон, Мельников заглянул в комендатуру. Ничего отрадного. Молчал телефон и у дежурного по части. Александр Васильевич заперся в кабинете и стал перечитывать накопившиеся материалы следствия. На глаза попалась фамилия рядового Ивченко. Это он первым заметил приоткрытую дверь в комнате Кикнадзе и показал ее Яковлеву. Наблюдательный солдат мог, скажем, знать, был ли покойный знаком с Маркиным.

Александр Васильевич позвонил в батальон охраны. Ивченко оказался не в наряде. Вскоре он постучал в дверь. Мельников вытащил из сейфа личные дела Маркина, Чухры и еще нескольких офицеров. Извлек из папок их фотографии.

— Товарищ Ивченко, был с кем-нибудь из этих офицеров знаком Яковлев? Только не торопитесь, пожалуйста.

Ивченко очень внимательно стал просматривать фотокарточки.

— Да. Я видел Федю вот с этим лейтенантом, — он указал на фото Маркина. — В тот день, когда самолет разбился, лейтенант дежурил по стоянке. Они стояли с Яковлевым у караулки и весело говорили.

— А вы не спутали? Именно этот лейтенант?

— Да как же его не узнать? Он же танцор.

Да! Все совпадало. Маркин тогда точно был дежурным по стоянке. «Весело говорили» — значит Яковлев с ним знаком. Вот то маленькое звено, которого не хватало.

В десять Мельников занес Степану Герасимовичу завернутый в газету словарь Крайнина. Показалось, что Волков расстроен.

—

Что нового? — хмуро спросил Степан Герасимович.

— О Маркине ни слуху ни духу.

Волков развернул газету, вынул из нее словарь.

— Принес? Хорошо, — положил словарь в ящик стола. Сейчас словарь словно потерял для него интерес. — Александр Васильевич, есть письмо главного инженера ВВС. Катастрофа Шевцовского самолета тщательна расследована. Она могла произойти только по вине летчика. Дано разрешение возобновить полеты на этих, новых машинах.

— Какая ж тут вина летчика?

— Внезапная смерть, — спокойно, как о самом обыденном деле, сказал Волков. — Причина смерти нам примерно ясна.

Волков сел в кресло, полистал странички календаря.

— Сегодня двадцать седьмое. Вылет второго истребителя намечен на седьмое-десятое января. Я заверил полковника Шилова, что вылет будет в срок. Понимаешь, как это важно?

Мельников понимал. Но очень беспокоила сложная ситуация. Со времени катастрофы прошло двадцать дней, а они все топчутся на месте.

— Так. Не будем терять времени, — легонько пристукнул ладонью по столу Волков. — Докладывай!

Мельников вынул из прихваченного с собой чемодана просохшую плащ-накидку и галоши.

— Судебно-биологической экспертизой установлено, что пятна на плаще — кровь и вещество мозга. Кровь совпадает с группой покойного Яковлева. Форма капель крови и мозга подтверждают, что это брызги из раны на голове убитого. Вывод: в плаще и галошах был убийца. Вещи принадлежат Маркину. Преступник — он!

— Категорично, но не основательно. Александр Васильевич! Легче всего взять то, что лежит на поверхности. Покопайся глубже. Ценный клад глубоко прячут.

— Вы до сих пор склонны думать, что Маркин не...

— Ничего не думаю. Хочу иметь неопровержимые доказательства.

— Ладно! Если вы раньше участие Маркина в убийстве ставили под сомнение на том основании, что нет веских улик, то сейчас они налицо.

— Да, что это кровь Яковлева — по совпадению группы допустить можно. Как докажешь, что плащ и галоши принадлежат Маркину?

— А «СОМ»?

— А разве нельзя пристроить «СОМа» на чужих вещах?

Мельников понял, на что бьет Волков. Он прав. Оставалась еще единственная опора, за которую можно было цепляться.

— Ладно. Я установлю это. Но ведь вы сами теперь убеждены, что убийца Маркин. Спрашивается: если он не убийца, зачем ему скрываться? Вот если бы вы не промедлили с арестом...

— Так, так... Ты прав. С арестом я немного опоздал, — Степан Герасимович поднялся с кресла и прошелся по кабинету. Стоит ли выложить ему, почему я с арестом колебался? Пожалуй, нет.

А Мельникову стало неловко за свою несдержанность: взял да выбухнул Степану Герасимовичу заряд неприятной картечи. Ему и так тошно.