Поэма

Лев Гунин

Поэма .. .. . . . . . . . . . . .

Леночке Б-новой

ГЛАВА 1-Я

День возникал и снова гас, оклеенный вчерашними стихами, сквозили мысли в брешь между часами, и думалось, что все в последний раз.

Раз невозможно дальше - то прости. Я изменил себе - но вновь уже не в силах. Я сплю теперь на клумбах и могилах, бездомный Рыцарь Млечного Пути.

По пятнам крови ты меня найдешь. Я ранен. Не скажу, когда, но сильно. И кровью раны оросит обильно вчерашний бумазеевый "живешь!".

По пятницам ты будешь тосковать. В субботу въехав как на новоселье, ты, в рот впуская огненное зелье, те пятна крови будишь забывать.

До воскресенья ты забудешь все. И, изловчившись, влезешь в щелку утра. Ты будешь - в ножнах меч для тех, кто гуртом

Но понедельник врежется клинком тебе под сердце и тоской заплачет. И образ мой в тебя войдет, как мячик, и будет прыгать в разуме твоем.

И, глаз роняя взгляды - капли, ты любовь изобличишь свою внезапно, и снова что - то на подушку капнет, и это "что-то" - признак высоты.

Все западало в мир. А пешеходы под окнами стремились из всего. Все ждали воплощенья своего недели, дни и месяцы, и годы.

Под снегом шпиль гостиницы дремал. И колосился взглядами вокзал. И дым какой-то плыл среди пиал. И я, уткнувшись в дростыню, лежал.

Не забывая сейчас, что я еще живой. Не забывай: раздельны мы с тобой. Не забывай о том, что я умру, когда ты влезешь в щелку поутру.

Не забывай о том, что я живей афиш вечерних, стен и фонарей. Не забывай о том, что я с тобой вошел бы в дом, что стал твоей душой.

Но ты мне только сердце подари. Забудь о том, что у меня внутри. Забудь о том, что здесь я сам не свой, пока опять не свижусь я с тобой. А ты - фиал, в катором Б-г несет твоих падений путь, моих высот.

* * *

Остался только разделенья миг среди кварталов улиц и бульваров. И белый снег асфальта тротуаров. И , за углы домов привязан, Крик.

Крик разрывается в душе моей. Шрапнель его во мне, как пьяная, несется. И кто-то третий за углом смеется, и буквы две сияют: "бй" и "эль",

Л.Б. почти в отрыве от тебя, зажатое в тиски моих эмоций, уравненное с теми, что бессчетны, в рычаг довоплощенное себя.

Ньютоновское "точку дайте мне опоры", в пунктуацию войдя, находит точку света и гвоздя, что вбит надменно и торчит в стене. И точка - гвоздь во мне самом торчит, и точка - гвоздь в душе моей болит, и от вины проводит точку - тень, вонзившуюся в этот самый день.

ГЛАВА ВТОРАЯ Ты выманишь когда - нибудь и то, что еще есть пока во мне. Потом ты из себя во мне постройшь дом и заживешь в нем, как ... Гадаю, кто.

Через меня не преступил никто. И, без сомненья, ты не переступишь. Но, может быть, ты искупленье купишь, и я тогда смогу припомнить, кто.

Через меня никто не преступил. И я в себе давно когда - то жил. Теперь же я живу в тебе. А ты живешь все в том же Призраке Мечты.

В Пустом Сосуде ты давно живешь. И суть когда-то выпитую пьешь, и возникает кто-то изнутри, когда погасит утро фонари... Геральдика в лимоне глухо спит и абревиатуру слов хранит. Трепещет лунный кто-то в сутане. Живут две части в нас: в тебе, во мне.

Из первой половины состоим мы одинаковой /Л.Б. , Л*Г. /. А спим мы оба - вместе - только во второй. Тогда как мир цветастый и другой.

Ты подарила мне все то, что снова дашь. Блестит Луна под крышами кварталов. Моя вина стоит без пьетдесталов. Но корень ее общий в нас. Он наш.

И ты со мной уравнена во всем. Л. сдвоенное кажется крылатым. Мы были просто разными когда-то: теперь мы просто порознь живем.

А существуем вместе. Так приди лишь для меня; не надо нам кого-то еще - чтоб ощущений наших что-то мутило капли, разум охладив.

Повсюду я: в тебе, во мне, в цветах и в снах твоих, я всюду в этом мире. Я в каждой в нем присутствую квартире, в подъездах гулких и в больших дворах.

Я все заполнил. Это вне сомненья. И от меня теперь не убежишь. Но знаешь ты: наступит воскресенье, и ты в себе отдушину хранишь. Но я - владелец дара вдохновенья, но я - король империи страстей. Я прикажу - и будешь ты моей, и будет новой эра продолженья. И, если днем закроешься в себе, то я во сне в сознание проникну твое - тогда, и там от горя крикну, что я в твоей, а ты в моей судьбе. Брось; гордость - это только то, что дым. Путь думают: зачем ко мне приходйшь?! Но ты во мне саму себя находишь. А я а те6е живу собой самим. Отгородимся гордостью - обманом; да чем угодно!
– лишь бы быть вдвоем. Мы вместе страсть безудержную пьем, а врозь - пойми!!!- нам не достичь нирваны. Все, что ты чувствовала, дикий феерверк страстей разнообразных, с силой чувства немыслимой - все это я, и пусто тебе покажется все без меня навек. Тебя заставил я страдать, желать, бояться и стыдиться непомерно. Ты в мире была чуть высокомерном моем все это время. И опять ты будешь в этом чувственном дурмане, в гиганских, циклопических страстях, в эмоций - токов мутном океане, если подавишь свой ненужный страх. Я виноват перед тобой. Признаю. Но ты знаешь, что вина моя случайна. И знаю, что в душе ты ищещь тайно надежды примирения зерно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Теперь ужe мне не до крика:"Врешь!" Тоской безумной сердце мне сжимает банально страсть. Но знаю, знаю, знаю, да, знаю я, что где-то ты живешь, что утром ты встаешь и чистишь зубы, и кофе пьешь. Но где? В который раз? Послушай, это души нам загубит, итак затерянные в стуке наших глаз. О, Леночка! Ты распадалась долго на две различных половины. В том свидетель я. Но души входят в дом не так, как кони в стойло. Колко, колко все, что случилось. Истина одна. Нас двое. Что же? Истину поделим, в сердца друг друга вновь стрелой нацелим, и щит поставим страсти у окна. Так подчинимся ей! Даруя все, что свыше мне выпало, зажгу победный холм. Нет, лишь о н а триумф такой услышит и лишь она поведает о нем... Забудь о том, где ты была и что носила ты в узле своих велений; я сохраню источник наслаждений в твоем мозгу - хоть знаю, что п о т о м. Я сохраню тоску по полутьме, тоску по полусну в твоих ладонях. Поверь, что мысль мои желанья гонит, как егерь дичь. И твердь моя во мне. Никто не знал о том, что существуешь. Но миру я тебя давно открыл как остров, обещающий белил для душ, что в черноте своей уснули. Как остров, обещающий инжир, орех земной, банановую сладость. Так не забудь о том, что эту радость приносишь ты собой в подлунный мир. А получаешь радость ты во мне, наполненность немыслимую жизни. Не думай, что Надежда в укоризне, не думай, что любовь моя во сне... Не думай, что начнешь опять сначала. Нет, не начнешь! Но только из меня ты можешь пить и чистоту кристала, и черный сон, меня собой граня. Запомни: все, что есть - огромно. Но это " все" тебе не получить без памяти, без твердости хранить в себе начальный импульс безусловный. И это все. Я буду жить и так. А ты не проживешь /без сожаленья, что ты лишилась круто наслажденья и не продлила в небе ясный знак/. Продли хоть миг; пусть жар оцепененья сенсорного охватит каждый взгляд. Пусть подсознания лампады в нас горят, зажженные вглуби неподчиненья. Я столько совершал ради тебя... Я войны вел, я созывал советы; ты думаешь, что в летописях нету ни этих войн, ни слов? О, нет, любя, тома писал истории любовью, огромный мир я воле подчинял своей тогда - и столько раз искал того, что стало ощущений новью. Я экстрасенсом возводил в тебя в квадрате страсть, я был с тобой повсюду в тебе одной; я в жизни не забуду как я страдал потом, терзаясь и скорбя. И ясновидцем пронйкал туда, где ты была; я, страсть твою читая, оттенки чувств твоих запоминая, с тобой незримо был везде, всегда и наполнял тебя серьезностью страстей ты без меня такого не узнаешь, что ты теперь лишь в памяти скрываешь благодаря способности моей. Я целую страну открыл тебе, где нет того, что ты знавала прежде, хотя ты жила в Призраке -надежде со всем твоим и не твоим в борьбе. Я много лет предчувствовал тебя. Я знал, что ты живешь и ходишь рядом. Вот почему глаза твои я взглядом своим к себе приворожил, любя. И вот, телерь - обрыв.Но эта страсть, Что перехлестом через грань приличий, примеров обывательских, различий над нами прежнюю свою имеет власть. Подумай о себе. Ведь это я, расправив крылья из груди пронзенной, лечу к тебе под широкрылым звоном, к тебе лечу как символ бытия, И ты пойми, что все, что есть в тебе, не обагрит заката темной новью, пока не будет жертвенно любовью передолняться тайный знак небес, пока не будет ясный муж в борьбе со злым и оторочейным раскатом, и я шепчу стремительно и внятно к начертанному символу Л*Б* .