Поэтическая Россия. Стихотворения

Надсон Семен Яковлевич

«Мне снился вещий сон: как будто ночью темной…»

Мне снился вещий сон: как будто ночью темной, В каком-то сумрачном, неведомом краю, На страшной высоте, над пропастью бездонной, На выступе скалы недвижно я стою… Вокруг шумит гроза… Скрипят седые ели, Гремят, свергаясь вниз, каменья из-под ног, А где-то глубоко, на дне гранитной щели, Как дикий зверь, ревет бушующий поток… Страшна глухая мгла, — но робкого смятенья Я чужд… Окаменев измученной душой, Я жажду одного — бесстрастного забвенья, Я смерть к себе зову, — зову ее покой. Какое дело мне, что труп мой разобьется На тысячи кусков

о зубья этих скал И завтра досыта и допьяна напьется Из теплых вен моих прожорливый шакал! Привет тебе, о смерть! Довольно ожиданий, Довольно жертв и мук, сомнений и стыда!.. Уснуть!.. уснуть от всех бесчисленных терзаний, Глубоким сном уснуть навеки, навсегда!.. Но чу!.. Что там звучит и эхом отдается, И грудь мою теснит волненьем и тоской? То дальний колокол… медлительно несется Сквозь бурю звон его в полуночи глухой… 1884

«Тревожно сегодня мятежное море…»

Тревожно сегодня мятежное море — В раздумье я долго над ним простоял. Как мощный орган в величавом соборе, Оно беспокойно гудело у скал. Поднимется вал, набежит, разобьется И в жемчуге пены отхлынет назад… И кажется, кто-то безумно смеется, И кажется, чьи-то угрозы звучат! 1884

«Не упрекай себя за то, что ты порою…»

Не упрекай себя за то, что ты порою Даешь покой душе от дум и от тревог, Что любишь ты поля с их мирной тишиною, И зыбь родной реки, и дремлющий лесок; Что песню любишь ты и, молча ей внимая, Пока звучит она, лаская и маня, Позабываешь ты, отрадно отдыхая, Призыв рабочего, не медлящего дня; Что не убил в себе ты молодость и чувство, Что не принес ты их на жертвенник труда, Что властно над тобой мирящее искусство И красота тебе внятна и не чужда! 1884

ОТРЫВОК

…Как звери, схватившись с отважным врагом, Мы бились весь день напролет: Мы гибли без счета, мы шли напролом На кручи враждебных высот, Как будто гроза нас на крыльях несла. Но враг нам не отдал вершин, И мирно глубокая ночь развела Железные тучи дружин. Белея в долине, тянулся наш стан Рядами уснувших шатров; Вокруг чуть светились сквозь млечный туман Багровые пятна костров; Во мгле раздавалось то ржанье коней, То шепот молитвы ночной, И чутко мы ждали рассветных лучей, Чтоб ринуться снова на рой… 1884

«К вам, бедняки, на грудь родных полей…»

К вам, бедняки, на грудь родных полей, Под сень лесов я возвращаюсь вновь… Румяный май с теплом своих лучей Несет опять свободу и любовь… Я утомлен неволей городов, А здесь, в глуши, так ясны небеса, — Долой же гнет бессмысленных оков, — В цвету сирень и в зелени леса! Моя заря омрачена борьбой. Я дни губил в безумии страстей И изнемог, — и мертвенный покой Царит в душе измученной моей. Но вот опять с синеющих холмов Родной земли блеснула мне краса, — И [я], ожив, как прежде петь готов В цвету сирень и в зелени леса!.. 1884

«Довольно я кипел безумной суетою…»

Довольно я кипел безумной суетою, Довольно я сидел, склонившись за трудом. Я

твой, родная глушь, я снова твой душою, Я отдохнуть хочу в безмолвии твоем! Не торопись, ямщик, — дай надышаться вволю!.. О, ты не испытал, что значит столько лет Не видеть ни цветов, рассыпанных по полю, Ни рощи, пеньем птиц встречающей рассвет! Не радостна весна средь омута столицы, Где бледный свод небес скрыт в дымовых клубах, Где задыхаешься, как под плитой гробницы, На тесных улицах и в каменных домах! А здесь — какой простор! Как весело ныряет По мягким колеям гремящий наш возок, Как нежно и свежо лесок благоухает, Под золотом зари березовый лесок… Вот спуск… внизу ручей. Цветущими ветвями Душистые кусты поникли над водой, А за подъемом даль, зелеными полями Раскинувшись, слилась с небесной синевой. 1884

«Мы были молоды — и я, и мысль моя…»

Мы были молоды — и я, и мысль моя… Она являлась мне бестрепетною жрицей Желанной истины, — и шел за нею я, Как верный паж идет за гордою царицей… «Вперед! — шептали мне порой ее уста. — Не бойся тяжких мук, не бойся отрицанья! Знай: лишь тогда любовь могуча и чиста, Когда она прошла через огонь страданья!..» И всюду были мы… мы посетили с ней Дворцы и торжища, вертепы и темницы, Дышали свежестью синеющих полей И чадом каменной столицы; Сливаясь в городах с ликующей толпой, Мы видели пиров и роскоши картины, И в избах слушали осенней бури вой И треск полуночной лучины… 1884

«Слишком много любви, дорогие друзья…»

Слишком много любви, дорогие друзья, Слишком много горячих забот!.. Непривычно участье тому, кто, как я, С детских дней одиноко бредет… Я, как нищий, — я дрогнул вчера под дождем, Я был болен, и зол, и суров, А сегодня я нежусь за пышным столом В ароматном венке из цветов. Смех, и говор, и звонкие песни звучат, И сверкают ночные огни, А в душе — незажившие раны болят, Вспоминаются темные дни… 1884

ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО

Расчетливый актер приберегает силы, Чтоб кончить с пафосом последний монолог… Я тоже роль сыграл, но на краю могилы Я не хочу, чтоб мне рукоплескал раек… Разжалобить толпу прощальными словами И на короткий миг занять ее собой — Я знаю, я б сумел, — но жгучими слезами Делиться не привык я с суетной толпой! Я умереть хочу с холодным убежденьем, Без грома и ходуль, не думая о том, Помянут ли меня ненужным сожаленьем Иль оскорбят мой прах тупым своим судом. Я умереть хочу, ревниво охраняя Святилище души от чуждых, дерзких глаз, И ненавистно мне страданье напоказ, Как после оргии развратница нагая!.. Но я бы не хотел, чтоб заодно с толпой И ты, мой кроткий друг, меня бы обвинила… 1884

ИЗ ПЕСЕН О НЕВОЛЬНИКАХ

Лонгфелло

Когда заносчиво над стонущим рабом Поднимет гибкий бич властитель разъяренный, И вспыхнет стыд в рабе, и, корчась под бичом, Глядит он на врага со злобой затаенной, — Я рад: в грядущем я уж вижу палача Под львиной лапою восставшего народа: Нет в воинстве твоем апостолов, свобода, Красноречивее подъятого бича!.. 1884