Поэтическая Россия. Стихотворения

Надсон Семен Яковлевич

«Муза, погибаю!.. Глупо и безбожно…»

Муза, погибаю!.. Глупо и безбожно Гибну от нахальной тучи комаров, От друзей, любивших слишком осторожно, От язвивших слишком глубоко врагов; Оттого, что голос мой звучал в пустыне, Не рассеяв мрака, не разбив оков; Оттого, что светлый гимн мой в честь святыни Раздражал слепых язычников-жрецов; Оттого, что крепкий щит мой весь иссечен И едва я в силах меч поднять рукой; Оттого, что я один и изувечен, А вокруг — всё жарче закипает бой!.. Говорят, постыдно предаваться сплину, Если есть в душе хоть капля прежних сил, — Но что ж делать — сердце вполовину Ни страдать, ни верить я не научил… И за то, чем ярче были упованья, Чем наивней был я в прежние года, Тем сильней за эти детские мечтанья Я теперь томлюсь от боли и стыда… Да, мне стыдно, муза, за былые грезы, За восторг бессонных,

пламенных ночей, За святые думы и святые слезы, За святую веру в правду и людей!.. Муза, погибаю — и не жду спасенья, Не хочу спасенья… Пусть ликует тот, Кто от жизни просит только наслажденья, Только личным счастьем дышит и живет… 19 января 1881

ПАМЯТИ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО

Как он, измученный, влачился по дороге, Бряцая звеньями страдальческих цепей, И как томился он, похоронен в остроге, Под стражею штыков и ужасом плетей, — Об этом пели вы, но из его страданий Вы взяли только то на песни и цветы, Что и без пошлых фраз и лживых восклицаний Сплело ему венок нетленной красоты… ……………………………………………………….. Но между строк его болезненных творений Прочли ли вы о том, что тягостней тюрьмы И тягостней его позора и лишений Был для него ваш мир торгашества и тьмы? Прочли ли вы о том, как он страдал душою, Когда, уча любви враждующих людей, Он слышал, как кричал, ломаясь пред толпою, С ним рядом о любви — корыстный фарисей? Сочтите ж, сколько раз вы слово продавали, И новый, может быть прекраснейший цветок, И новый, может быть острейший терн печали Вплетете вы в его страдальческий венок!.. Январь 1881

ГРЕЗЫ

Мне снилось вечернее небо И крупные звезды на нем, И бледно-зеленые ивы Над бледно-лазурным прудом, И весь утонувший в сирени Твой домик, и ты у окна, Вся в белом, с поникшей головкой, Прекрасна, грустна и бледна… Ты плакала… Светлые слезы Катились из светлых очей, И плакали гордые розы, И плакал в кустах соловей. И с каждою новой слезою Внизу, в ароматном саду, Мерцая, светляк загорался И небо роняло звезду. 20 сентября 1881

«О любви твоей, друг мой, я часто мечтал…»

О любви твоей, друг мой, я часто мечтал, И от грез этих сердце так радостно билось, Но едва я приветливый взор твой встречал — И тревожно и смутно во мне становилось. Я боялся за то, что минует порыв, Унося прихотливую вспышку участья, И останусь опять я вдвойне сиротлив, С обманувшей мечтой невозможного счастья; Точно что-то чужое без спроса я взял, Точно эта нежданная, светлая ласка — Только призрак: мелькнул, озарил и пропал, Мимолетный, как звук, и солгавший, как сказка; Точно взгляд твой случайной ошибкой на мне Остается так долго, лазурный и нежный, Или грезится сердцу в болезненном сне, Чтоб бесследно исчезнуть с зарей неизбежной… Так, сжигаемый зноем в пустыне скупой, Путник видит оазис — и верить боится: Не мираж ли туманный в дали голубой Лживо манит под тень отдохнуть и забыться?.. 20 сентября 1881

«Сколько лживых фраз, надуто-либеральных…»

Сколько лживых фраз, надуто-либеральных, Сколько пестрых партий, мелких вожаков, Личных обличений, колкостей журнальных, Маленьких торжеств и маленьких божков!.. Сколько самолюбий глубоко задето, Сколько уст клевещет, жалит и шипит, — И вокруг, как прежде, сумрак без просвета, И, как прежде, жизнь и душит и томит!.. А вопрос так прост: отдайся всей душою На служенье братьям, позабудь себя И иди вперед, светя перед толпою, Поднимая павших, веря и любя!.. Не гонись за шумом быстрого успеха, Не меняй на лавр сурового креста, И пускай тебя язвят отравой смеха И клеймят враждой нечистые уста!.. Видно, не настала, сторона родная, Для тебя пора, когда бойцы твои, Мелким, личным распрям сил не отдавая, Встанут все во имя правды и любви! Видно, спят сердца в них, если, вместо боя С горем и врагами родины больной, Подняли они, враждуя меж собою, Этот бесконечный, этот жалкий бой!.. Ноябрь 1881

«Завеса сброшена: ни новых увлечений…»

Завеса сброшена: ни новых увлечений, Ни тайн заманчивых, ни счастья впереди; Покой оправданных и сбывшихся сомнений, Мгла безнадежности в измученной груди… Как мало прожито — как много пережито! Надежды светлые, и юность, и любовь… И всё оплакано… осмеяно… забыто, Погребено — и не воскреснет вновь! Я в братство веровал, но в черный день невзгоды Не мог я отличить

собратьев от врагов; Я жаждал для людей познанья и свободы, А мир — всё тот же мир бессмысленных рабов; На грозный бой со злом мечтал я встать сурово Огнем и правдою карающих речей, — И в храме истины — в священном храме слова Я слышу оргию крикливых торгашей!.. Любовь на миг… любовь — забава от безделья, Любовь — не жар души, а только жар в крови, Любовь — больной кошмар, тяжелый чад похмелья — Нет, мне не жаль ее, промчавшейся любви! Я не о ней мечтал бессонными ночами, И не она тогда явилась предо мной, Вся — мысль, вся — красота, увитая цветами, С улыбкой девственной и девственной душой!.. Бедна, как нищая, и, как рабыня, лжива, В лохмотья яркие пестро наряжена — Жизнь только издали нарядна и красива, И только издали влечет к себе она. Но чуть вглядишься ты, чуть встанет пред тобою Она лицом к лицу — и ты поймешь обман Ее величия под ветхой мишурою И красоты ее под маскою румян. 1881

«Пока свежо и гибко тело…»

Пока свежо и гибко тело И, как гранит, тверда рука, Не страшно никакое дело Для силача и смельчака. — Невзгод и бурь он не боится, Смеясь идет на смертный бой, И не нужда к нему стучится, А радость, счастье и покой! В здоровом теле — дух здоровый, Здоровый духом — не падет В борьбе с невзгодою суровой Под игом горя и забот; И, разогнав трудом ненастье, Развеяв с бою мрак ночной, Он ускользающее счастье Возьмет добычей боевой!.. 1881

«С каждым шагом вокруг всё черней и черней…»

С каждым шагом вокруг всё черней и черней Рать суровых врагов надвигается, С каждым шагом всё меньше надежд и друзей, Всё мучительней сердце сжимается… Я еще не сдаюсь: стоны братьев звучат Мне призывом в разгаре сражения, Но… иссечен мой щит, мои ноги скользят, И близка уж минута падения! Злую шутку сыграла ты, жизнь, надо мной, — Ты, не дав мне ни злобы карающей, Ни меча, — безоружного кинула в бой С светлым гимном любви всепрощающей. Не умев ненавидеть, я думал любить, Думал скрежет вражды и проклятия Примиряющей песнью моей заглушить И протягивал… камням объятия!.. 1881

В ТОЛПЕ

Памяти Ф. М. Достоевского

Не презирай толпы: пускай она порою Пуста и низменна, бездушна и слепа, Но есть мгновения, когда перед тобою Не жалкая раба с продажною душою, — А божество-толпа, титан-толпа!.. Ты к ней несправедлив: в часы ее страданий Не шел ты к ней страдать… Певец ее и сын, Ты убегал ее проклятий и рыданий, Ты издали любил, ты чувствовал один!.. Приди же слиться с ней: не упускай мгновенья, Когда болезненно-отзывчива она, Когда от пошлых дел и пошлого забвенья Утратой тягостной она пробуждена. Не презирай толпы: пускай она бывает Пошла и низменна, бездушна и слепа, Но изучи ее, когда она страдает, И ты поймешь, гордец, как велика толпа. 1881

DORNR"OSCHEN [22]

В детстве слышал я старую сказку о том, Как когда-то, давно, за лазурью морей, За глухими лесами и диким хребтом, Было целое царство оковано сном С молодой королевой своей. Белый замок ее, утонувший в садах, Точно вымер — ни звука нигде; Всё недвижно стояло в горячих лучах Золотистого дня, как в немых зеркалах, Отражаясь в озерной воде… А когда-то нередко ночною порой Там пестрели наряды гостей, И с крыльца под стемневшие своды аллей, Извиваясь, сбегали одна за другой Разноцветные цепи огней. Или утром душистым, под темный каштан, Молода и светла, как весна, Королева без свиты сходила одна Помечтать и послушать, как плачет фонтан И как дышит тревожно волна… И мгновенно всё стихло: объятые сном, Онемели и терем и сад, Смолкнул говор людской, и не слышно кругом Ни рогов егерей в полумраке лесном, Ни обычных ночных серенад… Злые чары свершились — высокой стеной Вкруг поднялся терновник густой, И не смели туда от далекой земли, Мимо рифов и мелей, доплыть корабли И раздаться там голос живой… 1881

22

Спящая красавица (нем.). — Ред.