Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

Сомов Орест Михайлович

163. ПОЭЗИЯ

Сонет

Ее гармония святая Из дивных звуков сложена; В них блещет вечная весна, Благоухает воздух рая. Ликует сердце, ей внимая, Всё внемлет: дол и вышина; Но мир не знает, кто она, Сия певица неземная! Перунам Зевсовым равны С душевной пламенной струны Поэтов сорванные звуки! Им всё отверсто: рай и ад, Душа — сосуд живых отрад, И сердце — кладезь хладной муки. 1825 <1827>

164. ГРЕЧАНКЕ

Царицей дев наречена Ты вдохновением поэта; Гордись! Ты будешь им воспета, Ты будешь по свету слышна. На резвых играх Терпсихоры, Где звон музыки, гул речей, Мельканье

ножек, блеск огней Обворожают слух и взоры, Где, удаль праздников любя, Весельем жарким младость дышит, Одну тебя он в шуме слышит, В толпе он зрит одну тебя. Прелестным станом упоенный, Влекомый страстною мечтой, Не раз он в пляске окрыленной Кружился радостно с тобой. Когда же локон твой касался Его влюбленного чела, Какой в нем трепет разливался! Как резво кровь его текла! Гордись, гордись! он в лиру грянет! Он твой!.. Как бледный цвет пустынь, Уж ныне в мраке не увянет Краса, достойная богинь. Обречена любви и славе, Двойным увенчана венцом, Ты в пиитической державе Предстанешь с царственным челом. И, веря гордому напеву Певца, наперсника харит, Про победительную деву С восторгом мир заговорит… Я в дивный пояс Афродиты Твой стан воздушный облеку; Сотку из роз твои ланиты, Из роз твои уста сотку. В глаза, под гордые ресницы, Я брошу быстрый огнь зарницы, И в них зажгу я тихий свет — Любви таинственный привет. Как с девственным челом Дианы Порой играют облака — То в сребротканые туманы Ее опутают слегка, То, разбегаяся мгновенно, Как тени творческой мечты, Вновь кажут ночи усыпленной Ее алмазные черты,— Так будут кольца шелковые Летучих облачных кудрей Играть, небрежно рассыпные, С красой блистательной твоей. Я полн твоим очарованьем, Тебе Олимп я покорю; Всю блеском дивным озарю, Всю обовью благоуханьем! Певца всемощная любовь Тебя бессмертьем увенчает. Пою — во мне сам Феб пылает! А ты награду мне готовь! 13 февраля 1827

165. В ПАМЯТЬ ВЕНЕВИТИНОВА

1

Блеснул он миг, как луч прелестный мая, Пропел он миг, как майский соловей; И, ни любви, ни славе не внимая, Он воспарил в страну мечты своей. Не плачь о нем, заветный друг поэта! Вне жизни, он из мира не исчез: Он будет луч божественного света, Он будет звук гармонии небес.

2

Благословим без малодушных слез Его полет в страны эфира, Где вечна мысль, где воздух слит из роз И вечной жизнью дышит лира! Друзья! Он там как бы в семье родной. Там ангелы его целуют, Его поят небесною струей И милым братом именуют. 1827

166. КОЛЬЦО

«Зачем горит твое лицо? О чем ты, юноша, тоскуешь, Когда украдкою целуешь Твое чугунное кольцо? Чей это дар? каким заветом Он тайно мучит грудь твою? Иль нам неслышимым приветом Он говорит тебе: люблю? Иль, памятник любви минутной, Ее обеты пережив, Еще тебя томит он смутно, Как счастья прошлого отзыв? Иль друг чувствительный, незлобный, Во цвете взятый в лучший свет, На нем, как на доске надгробной, Свой краткий начертал завет?..» «Нет, нет, певец! не дружбой скромной Освящено мое кольцо, Не память девы вероломной Мне сердце жмет, мрачит лицо! Чугун сей милый и печальный Превыше суеты земной: То дар предсмертный, дар прощальный, Благословение родной!» 1827

167. ЧЕНЕРЕНТОЛА

Как Ченерентола мила, Как Ченерентола гонима, Ты добрым колдуном хранима В отцовском замке не была, И принцем не была любима. Заснув в домашнем уголке, Не просыпалась ты на бале, И не печатали в журнале О изумрудном башмачке, Тобой потерянном на бале. В наш век холодный нет чудес! Меж современников постылых Нет колдунов, нет принцев милых: Земля чуждается небес! Жила ты просто, в скуке, в горе, Сиротка сердцем и судьбой, С

заветной думою во взоре, В душе с привычною мольбой. Ты, кроме веры да печали, Не знала в жизни ничего; Надежды резво не играли Вкруг изголовья твоего! Лишь иногда глас дружбы тайной — Привет сердечной полноты — Смущал отрадою случайной Твои унылые мечты!.. Я говорил судьбе жестокой: «Зачем ты губишь милый цвет? Зачем лилее одинокой Опоры, тени в мире нет?» Судьба молчит, вещать не смея, Судьба ответа не дает, А цвет прекрасный, а лилея Бледнеет, вянет и падет! <1828>

168. РОМАНС

(На голос вальса Беетговена)

«Когда всё пирует и блещет вокруг, Зачем ты так мрачен, пустынный наш друг? Что вспомнил, надумал? что душу грызет? Пей с нами: печали вино унесет!» «Вино не уносит властительных дум: Их крылья тяжелы, собор их угрюм! Весельем дышать, о друзья! вам легко — Веселье ж мое далеко, далеко. За призраком милым я сердцем ношусь, Я страстью сгораю, разлукой томлюсь, И в грусти безумной мне счастье одно: Всё верить тому, чего нет уж давно! Играйте и пойте, пируйте, друзья: По-своему счастлив, хоть сумрачен я! Когда ж с упованьем расстанусь моим, Скажите: дух смерти витает над ним!» 1829 Адрианополь

169. МЫСЛЬ О ЮГЕ

Я взлелеян югом, югом, Ясным небом избалован; К югу, югу верной думой, Словно цепью, я прикован. Посмотри: там волны моря Бьются, плещут, голубые, Все осыпанные блеском, Как надежды молодые! Посмотри: там пирамида — Тополь в виноградных лозах; Вкруг фонтана вьются розы, И балкон алеет в розах! Посмотри: там черны очи, Черны очи с долгим взором, С огнедышащей любовью, С огнедышащим укором! Там гармония, сиянье, Благовонье, наслажденье; Север гордый! север гордый! Что ж ты дашь мне в утешенье? <1830>

170. ИМЯ МИЛОЕ РОССИИ

У подножия Балкана, На победных берегах, Имя милое России Часто на моих устах. Часто, вырвавшись из града, Всадник странный и немой, Я в раздумьи еду, еду Долго всё на север мой. Часто, родина святая. За тебя молюсь во сне; Даже в образах чужбины Верный лик твой светит мне. Слышу ль моря плеск и грохот — Я сочувственно горжусь, Мысля: так гремит и плещет Вновь прославленная Русь! Вижу ль минарет, всходящий, Белый, стройный, в облака,— Я взываю: наша слава Так бела и высока! И, объятый гордой думой, Я не помню сердца ран: Имя милое России Мне от скорби талисман. Февраль 1830 Бургас

171. СУДЬБА

Со дня создания подъят над смертным родом Незримый, вечный меч Судьбы: Его не избежишь обдуманным уходом, Его не искусят чистейших уст мольбы! Он слепо падает, вращаем в длани твердой, На слабый цвет, на идол гордый, Разит без выбора земных племен толпы! А человек — игра живая Коварных снов, надежд, сует, — В мечтах торжественных до неба досягая, Не помнит грозных, близких бед. Как бурный вихрь они нагрянут, Его блаженство разметут, И никогда потом отрады не заглянут В его развенчанный приют! 1830

172. ЗВЕНО

Былых страстей, былых желаний Пересмотрел я старину; Всю цепь моих воспоминаний Я подобрал звено к звену. Какою яркою печатью Сверкает каждое звено! Но чувства тихой благодатью Меня проникло лишь одно. Ах! то звено поры прекрасной, Поры надежд и чистоты, Поры задумчивости ясной И целомудренной мечты. И я из цепи разноцветной Исторгнул милое звено, Чтоб в грустный час, как луч заветный, Оно светилось мне одно. Декабрь 1830