Днем, в веселой гавани Сан-Пьетро,(Где, однако, больше значил черт),Корабли, кренясь от волн и ветра,Проплывали в сизый, жаркий порт.А ночами, легкими, как пена,Оборвав земные якоря,В лунные прохладные моряОтплывал корабль со звездным креном…
морей,Взвивая дым у хижины прибрежной,В остывший день, такой цветной и нежный,Пронзительных, холодных январей,Когда скрипят у старых суден костиИ рвутся ставни крыльями с домовВ пустом порту, принявшем моряков,В передвесеннем, длительном норд-осте……И согревая руки у огня,Пьет в кабачке золотоглазый янкиЗеленый ром и щедро дарит франки.Честь корабля и нации храня.И хохоча, свои морские шуткиПо десять раз всем повторяет вслухИ на окошке давит пальцем мух,Минутной грустью провожая сутки.А толстый кот, ленивый сын судьбы,Лиловый глаз мечтательно сощурив,Поет о снах и презирает буриВ тепле лежанки у печной трубы……Стихают дни. И в будке полосатойСтоит солдат и смотрит, как вдалиОт пристани уходят кораблиВ оранжевые, мерзлые закаты…
ПЛАВАНИЕ НАДЕЖД
Из тихих гаваней, где предрассветной смесью [65]В морскую горечь падает роса, —Из тихих гаваней — который год и месяцСоленым ветром крепнут паруса…Каким Колумбом радостных АмерикЕще блуждать в неведомых морях,К какой мечте, на небывалый берегПристав, отдать в заливах якоря.Каких надежд летучие голландцыНа рифах скал свой разобьют мираж,Какой тревогой высвистит на шканцыПищалка боцмана угрюмый экипаж……И будет ли — о подвиг бесноватых! —В раскачке волн, под скрипы корабля,В последний час последнего закатаС верхушек мачт последний крик: «Земля!..»«Своими путями». 1925. № 8–9
65
Первоначальный вариант: «Из тихих гаваней, где чудотворной смесью…».
КОРМЧИЙ
По маякам, по звездам, по чутью…В ночных морях невероятных странствийРукой обветренной тяжелую ладьюВеди вперед в бушующем пространствеТяжелых волн, сквозь острый ветра вой.Вперед, вперед, туда, за океаны,К тем берегам, где скалы и прибой,Где ладанка, надетая тобой.Спасет от бед и разведет туманы……И трубку выбивая о каблук,Потом ты вспомнишь за стаканом ромаО том, что жизнь была тебе знакомаНе только по мозолям крепких рук.Но о былом не будешь сожалетьИ жизнь не упрекнешь в непостоянстве,Когда споет тоскующая медьСигнал твоих, уже нездешних странствий,Со всем земным торжественных разлук…
ПУСТЫННЫЙ ПУТЬ
Рвал ветер свитки облаков.Дымился по пустым дорогамИ заметал Твоих следовНеясный оттиск за порогом. И были медленные дни… И были медленные ночи… Что могут изменить они? — И только жизнь была короче.Я оценил Твой дар скупойРуки взыскательной и строгой —Волчец и терн в пыли земнойТы положил мне у порога. И дымный хлеб, как ком земли, Угрюмой горечью политый, Чтоб эти годы не могли, Чтобы не смели быть забыты!..
ВЕЧЕРНЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Оставшись жить, оставшись ждать,Несу тебя, моя чужбина.И вот года считает мать,Когда опять увидит сына.И я вернусь с чужих дорог,Такой смирившийся и жалкий.И
робко стукну о порогКонцом своей дорожной палки.…И будет вечер тих тогда,Под крик стрижей над колокольней.И будет сердцу больно-больноЗа эти шумные года…И будет вновь по-детски верить,Подняв тысячелетний гнет.И ветром Библии дохнетОт раскрывающейся двери.О, как узнаю средь морщинТвои черты, что, помню, были?..— Ты крикнешь жалостное — «Сын!»…И я растерянное: «Ты ли?»…«Современные записки». 1928. Т. 35
Повторят, и не раз еще, годаИ этот день, и этот вечер синийНа берегу пустынного пруда,Где кружит ветер легкий пух гусиный.Еще не раз стремительной веснеДожди отслужат светлые молебны;Еще не раз подымет колос хлебныйЛюбовь земли в налившемся зерне.— Но жизнь давно читая между строк,Короткие, ничтожные тревоги.Уже не жду, куда, на чей порогВедут меня вечерние дороги.…Звезда полей прозрачна и светла.Мне было нужно счастье не такое…Моя душа просила лишь покоя,Но на земле покоя не нашла…«Воля России». 1929. № 2
66
В журнальной публикации — без названия.
КРЫЛЬЦО ИИСУСА
Острый месяц — серебряная подкова,Поднятая Иисусом на дороге,Гвоздиками звезд прибита сноваНа синем небесном пороге.Деревья, встопорщив ветки,Смотрят, как сквозь прищуренные ресницы.На весенние Богородичины пометки —Кому цвести и плодиться.А по двору веселые гуси —Облака пушистые бродят…Это у тебя, Иисусе,Васильки на криничной колоде.…Жалобная ночная птицаВ поле потихоньку тренькает.— Ах, на крыльцо Твое синее примоститься,Хотя б на последней ступеньке…
НА ДАЛЬНЕМ ПУТИ
Вот так — поля и белый дом…Бледнеет день в лазури ясной,И месяц маленький и красныйОпять родился над прудом.Все так же, в Туле или в Праге,Идут дожди, шумят леса,И молодые голосаПоют по вечерам в овраге.И та же жизнь — любви и встречНеизреченная осанна…Как может сердце уберечьВсе то, что помнит так туманно?..— Быть может, северные дниЕще сиреневей и тише.И сердцу, может быть, сродниВетряк, соломенные крыши,Поля, дороги, скрип телег.Божница на мосту покатом,И голубой, вечерний снегПод нежным розовым закатом.Но что же сделать я могу?..Как с неизбежностью поспорю…— Так отъезжающие в мореГрустят о днях на берегу.И кажется каюта душной…Но что ж… Дорога — далека.И сердце учится послушноСловам чужого языка…
II
ВОЛЧИЦА
Жизнь моя, дикая волчица,Выкармливающая Ромула и Рема,Смотри, как легко мне молчитсяВ эту весеннюю поэму.Я чувствую темную глинуУтлого моего сосуда.Куда Великой Горшечник кинулМаленькое, незаметное чудо.Горчичное зерно, щепоткуКрутой и колющей солиДля этой жизни короткой.Для этой короткой боли.И круг завершая вечныйСквозь щемящие весны, — я знаю:Это сосуд мой Великий ГоршечникНа земном огне обжигает…