Поэзия и проза Древнего Востока

Чжао Е

«Энлиль! Повсюду…» [159]

Энлиль! Повсюду могучие кличи его, священные речи его! То, что из уст его, — ненарушимо, что присудил он — дано навечно. Он взоры вздымает — колеблет горы! Он свет излучает — пронзает горы! ⁵ Отец Энлиль восседает державно в священном капище, в могучем капище! Он — Нунамнир! [160] Совершенно его правление, его княжение! Боги Земли перед ним склоняются, Ануннаки [161] — боги к нему стекаются, С верою в мудрость его стекаются! ¹⁰ Исполин! Владыка! Он велик во вселенной! Он мудрец, в законах всесведущ! Могучий разумом! Своим жилищем избрал священный округ Дуранки. Он Киуру, месту величья, дал воссиять в княженье и блеске! Его обиталище — Ниппур-город, козел-вожак небес и земли!

159

Гимн был составлен из фрагментов немецким ассириологом А. Фалькенштейном и опубликован им в «Sumеrischе С"ottеrlieder», I, Неidеlbеrg, 1959, 11–19. Кроме того, издавался в отрывках С.-Н. Крамером, М. Ламбером и др. Шумерский гимн представляет собой культовый текст, в котором восхваляется божество, перечисляются имена, эпитеты и деяния богов. Гимн рассчитан на хоровое исполнение и коллективные эмоции, возникающие при этом. Ни один троп в этих гимнах нельзя считать случайным, каждый имеет мифологическое значение. Многочисленные повторы также преследуют определенную цель — создать особое эмоциональное состояние и обеспечить запоминание. Роль стихотворного, ритмического, магического слова выступает здесь на первый план. Большинство гимнов, дошедших до нас, происходят из Ниппура. Естественно, что большая часть гимнов посвящена богу-покровителю Ниппура Энлилю («Владыке-ветру») и его сыну лунному божеству Нанне.Среди гимнов к Энлилю гимн «Энлиль! Повсюду…» выделяется размером и сложностью композиции. Гимн играл в культе Энлиля особо важную роль и, возможно, исполнялся в связи с коронацией правителей в Ниппуре при III династии Ура (XXI в. до н. э.). Для удобства восприятия части-главки в нашем переводе отделен друг от друга.

160

Нунамнир— (возможно, «Муж могучий») — постоянный эпитет Энлиля.

161

Ануннаки— (или анунна, обычно вместе с богами Игигами). — По шумеро-вавилонским представлениям, существовало два больших рода божеств. Ануннаки жили на земле и под землей, определяли людские судьбы и были судьями подземного мира (см. «С великих небес…»).

* * *

Город! Лик его излучает

ужас! ¹⁵ Его стены! К ним и бог не подступится! За стенами — гул, кличи жаждущих битвы, кличи военного становища! Он — западня для стран враждебных, он их ловит ловушкой и сетью! Спорщикам он не продлит жизни, В суде хулы не позволит молвить. ²⁰ И внутри, и снаружи — речей неверных. Слов вражды, нарушений, споров, Злобных судей и угнетенья, Злобных взглядов, насилья, доносов, Наглости, измены слову — ²⁵ Подобной мерзости не знает город! Руки Ниппура [162] — великие сети! Орел по городу гуляет свободно! Враг и злодей от них не скроется! [163] Дар города Ниппура — правда: ³⁰ Правосудиевершит навечно! На набережные — нарядные люди. Старший воспитывает младшего, [164] наставляет его, выводит в люди, Словам отца покорно внимая, дитя берет табличку в руки. В кротости мать свою почитая, сын до старости доживает.

162

Образ Ниппура, который раскидывает свои руки, как огромные сети, возможно, возник, по ассоциации с воином, нападающим на врага со своим боевым оружием — сетью.

163

Возможно, строки 27 и 28 перепутаны местами при переписке, ибо смысл отрывка неясен. Орел, гуляющий свободно по городу (в оригинале, далее: ор., — «в радости»), мог быть символом победы и отваги.

164

^32–33 Старшиеи младшие(братья), равно как и отец, судя по контексту, не члены семьи, рядовые учителя, ученики, учитель-наставник (см. «Труд писцов, собратьев моих…», 18–19).

* * *

³⁵ В городе, священном селенье Энлиля, В Ниппуре, святая святым Отца, Могучего Утеса, [165] Цветущее капище, Экур, храм лазурный, из праха вознес он, Как гору высокую, на чистом месте его возвел. И он, его князь, Могучий Утес, Отец Энлиль, ⁴⁰ В Экуре, в могучем святилище, в капище восседает! Таинства храма [166] не отменят боги, Обрядычисты, как земля бесконечны, Его тайные силынедоступны взору, Его покои, как море, бескрайни, ⁴⁵ Его символы-знаки — звезды, Его владыка сотворил безупречно таинства вечные! Все слова его — реченья, Его заклинания — молитвы, Его дела — предсказанья благие. ⁵⁰ Его алтари прочны и могучи, В праздник масло и сливки льются обильно! Предначертанья его прекрасны, его намеренья полны величья! На закате — праздник, на восходе — праздник, [167] Храм Энлиля — гора изобилья, ⁵⁵ Принимают там жертвы, грехи отпускают! Верховный жрец возвеличен с храмом, Источники храмасильны в исцеленье, Его жрецы совершенны в обрядах, Его служители чисты в молитвах, ⁶⁰ Могуч его пахарь, верный пастырь Шумера, В добрые дни рожден с надеждой! Пахарь, создавший поля обширные, Пройдет по полю — хлеба колосятся! Не грозит битва Экуру лазурному!

165

Могучий Утес— (дословно: «могучая, великая гора») — постоянный эпитет Энлиля. Святая святых— дословно: «возлюбленное любимое святилище».

166

Словами таинства, тайные силы, таинства вечныепереведено слово «мe». Это одно из сложнейших теологических шумерских понятий. (Есть миф, посвященный похищению Инанной «ме» у Энки.) Может быть, слово «ме» в какой-то мере идентично глаголу «быть». Это могущественные силы, движущие ходом развития мира. Силами «ме» обладали города и храмы, они могли превратиться во враждебные «ме», а если город подвергался катастрофе, «ме» могли покидать их обладателя. Они могли воплощаться в каком-то предметном виде, сохраняя при этом свои незримые свойства.

167

Праздник при восходе солнца в ор. определен более точно — это какой-то праздник большого урожая.

* * *

⁶⁵ Энлиль! Когда своею рукою на земле начертил святое селенье, Когда город Ниппур себе сам построил, То Киур, громаду, твою чистую землю, напоил сладкою водою, В средоточье всех сторон света, в округе Дуранки себе построил! Твердь его — душа чужедальних и ближних стран, ⁷⁰ Кирпичи его — глянцево-красные, основанье его — лазурита синего! Как бык, вознес он в Шумере рога сиянья! Чужеземные страны перед ним склонились! В великих праздниках, в изобилье дни свои там проводят люди! Энлиль! Небо и Землящедро одарили тебя! ⁷⁵ В Абзу могучее капище поставили тебе! В глуби горы, в темной кумирне— чтить тебя. В Экуре лазурном, храме величья, — сиять тебе! Блеск храма достигает неба! Тень его пала на все страны! ⁸⁰ Зубцы его пронзают небо! Жрецы храма, служители храма, Приносят в храме священные жертвы, Со словами молитвы в нем склоняются! Энлиль! Пастырю, которого узришь ты, ⁸⁵ Избраннику, кого в стране возвысишь, Страну — ему в руки, страну — ему под ноги, Склонишь перед ним далекие страны! Как вода, что льется повсюду в мире, Дары стекаются в хранилище. ⁹⁰ Жертвы скапливаются в сокровищнице, Дань на главном дворе слагают, ^91а Приношенья Экуру, храму лазурному.

* * *

Энлиль! Добрый пастырь вселенной, Пастух, что ведает всеми жизнями, Чье княженье восходит в сиянье! ⁹⁵ Тиарой священной себя венчал он! Когда он в горах восседает на троне, Он, как радуга, обнимает небо, Как плывущее облако, парит в поднебесье! Князь небес — только он, дракон земли — только он! ¹⁰⁰ Величайший среди ануннаков — он! Он сам называет судьбы, И никто из богов его не видит! Его посол и советник Нуску Слова и дела, что Энлиль замыслил, ¹⁰⁵ Ведает с ним, совет с ним держит, Наказов Энлиля он исполнитель, К нему воздевает в молитве руки!

* * *

Без Энлиля, Могучего Утеса, Не выстроен город, не заложен поселок, ¹¹⁰ Не выстроен хлев, не заложен загон, Вождь не возвышен, жрец не рожден, Не избран оракулом служитель храма, Нет в отрядах начальников войска. Потоки воды не отводят в каналы, ¹¹⁵ Мол хвостом не врезается в море, Море насыпи не рождает. Глубоководные рыбы в тростниковых зарослях икру не мечут, Небесные птицы на земле просторной не вьют гнезда, В небесах грозовые тучи не раскрывают пасти. ¹²⁰ На ниве и в поле пестрый ячмень не колосится, В степи — краса ее — злаки и травы не зацветают, В садах деревья тяжелых плодов не рождают. Без Энлиля, Могучего Утеса, Богиня Нинту лю дей не косит, ¹²⁵ Корова в хлеву не приносит теленка, Овца в загоне не приносит ягненка, Люди, что множатся постоянно, ^127аНе изливают семя в слиянье, ¹²⁸ Звери, четвероногие твари, ^128аНе покрывают друг друга в случке. Энлиль! Твое совершенство заставляет умолкнуть! ¹³⁰ Суть твою не понять, не распутать нити, Нити в скрещенье, незримые смертным, Во славу божью твою — сражаться! [168] Ты себе сам — господин и советчик! Твои замыслы кто угадает? ¹³⁵ Твои тайные силы никому не подвластны! Твой лик невидим ни одному богу! Верховный жрец, бог, Энлиль, — ты! Верховный судья небес и земли — ты! Твое несравненное Слово! Могуче оно! Как небеса оно! Как туча оно! ¹⁴⁰ По Слову твоему ануннаки-боги создают плодородие! Слово твое небесам — опора, Слово твое земле — основа! Небесам опора, небесам поддержка, Земле — основа неразрушимая! К небесам приближаясь, оно плодородно: ¹⁴⁵ Льет дождем с небес изобилие! К земле приближаясь, оно плодоносно: Плоды земли растут в изобилье! Слово твое! Плоды — оно! Слово твое! Зерно — оно! Слово твое — полноводный поток, жизнь всех поднебесных стран! …………………………………………………….. ¹⁵³ [Мать] Нинлиль, твоя супруга, на небо похищенная тобою, В одеждах чистых, [ прекрасных, светлых,] ¹⁵⁵ Избранница верная, тобой возвышенная! Ласковая, заботливая хозяйка Экура! Твоя советчица с речами мудрыми. Многомудрая, сладкоречивая, В чистом капище, священном капище, восседает рядом с тобою, ¹⁶⁰ С тобой говорит, подает советы, [Там], у солнечного восхода, определяет с тобою судьбы! Нинлиль! Владычица вселенной! Всех поднебесных стран хозяйка! Вместе с Могучим Утесом воспетая! Вершина, слово которой прочно, ¹⁶⁵ Помощница, чьи нерушимы речи, Чьи изречения мгновенны, Чьи намеренья — слова твердые! О, Могучий Утес, Отец Энлиль! Хвалебная песнь тебе — вот что превыше всего!

168

^129–132Абзац толкуется исследователями противоречиво. Возможно, смысл его в том, что сущность бога настолько непонятна смертным, что заставляет их благоговейно замолкнуть.

«Труд писцов, собратьев моих…» [169]

Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву! [А ведь они по десять] гуров [170] зерна приносят! Молодые люди! Любой из них десять гуров зерна отцу приносит, Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит! ⁵ Как уважаем такой человек! Рядом с ним — ты не человек! Да и можешь ли ты так же трудиться? Мальчишка! Трудится и стар и млад! Даже мне порой не угнаться за ними. ¹⁰ А уж моя голова повыше твоей! Кто еще так недоволен сыном? ^11а Среди моих собратьев не было таких! Скажи-ка это родичам моим! Побойся или постыдись! Соученики твои и товарищи — ¹⁵ Не пример тебе?! Почему им не следуешь? Друзья твои и сверстники — не пример тебе?! Почему им не следуешь? И со старших бери пример, Да и с младших бери пример! ²⁰ Мудрые люди, что средь нас живут, С тех пор как Энки всему название дал, Столь искусной работы, как дело писца, что я избрал, Не могут назвать! Коль не умеешь петь, До середины песни, как до морского берега, ²⁵ Не добредешь!Так и дело писца! Ты не думаешь о деле моем, Уж не говорю — о деле отца моего! [Эн]лиль уготовил людям судьбу, С тех пор как всему название дал! ³⁰ [Сын] да наследует [де]ло отца! [А не то] — ни почета ему, ни привета!»

169

Один из трех литературных текстов из коллекции Государственного Эрмитажа (№ 15234, впервые был издан И. Т. Каневой, ВДИ, № 2, 1966, стр. 68–78) является отрывком большой шумерской поэмы-притчи, восстановленной С.-Н. Крамером из более чем двадцати фрагментов и табличек, хранящихся в музеях Европы и Америки, но до сих пор полностью не опубликованной. Эрмитажная табличка содержит часть монолога-сетования писца на своего непутевого сына, но при этом может рассматриваться и как вполне самостоятельное произведение. Такие тексты, равно как и другие произведения Эдуббы («Дома табличек»), были, по всей вероятности, составлены педагогами шумерских школ, чем и объясняется такое количество вариантов и композиций. Кроме чисто литературного интереса (ибо тексты эти в большой степени используют живую разговорную речь, вводят пословицы и поговорки), произведения Эдуббы дают необычайно богатый материал реалий, а также представлений о методах и системе школьного воспитания.

170

Гур— около 150 л.

«Если бы не мать моя» [171]

«Если бы не мать моя, на улицу и в степь тебя бы прогнали! Герой! Если бы не мать моя, на улицу и в степь тебя бы прогнали! Если бы не мать моя Нингаль, на улицу и в степь тебя бы прогнали! Если бы не Нингикуга, на улицу и в степь тебя бы прогнали! ⁵ Если б не отец мой Зуэн, на улицу и в степь тебя бы прогнали! Если бы не брат мой Уту, на улицу и в степь тебя бы прогнали! [172] » Девушка, не заводи ссоры! Инанна, обменяемся речами достойно! Инанна, не заводи ссоры! ¹⁰ Нинэгалла, посоветуемся спокойно! Мой отец твоего не хуже! Инанна, обменяемся речами достойно! Мать моя твоей не хуже! Нинэгалла, [173] посоветуемся спокойно! ¹⁵ Гештинанна [ сестры твоей] не хуже! Инанна, обменяемся речами достойно! Сам я бога Уту не хуже! Нинэгалла, посоветуемся спокойно! Бог Энки Зуэна не хуже! [174] ²⁰ Инанна, обменяемся речами достойно! Богиня Туртур [175] Нингаль не хуже! Нинэгалла, посоветуемся спокойно!» Речи, что сказаны, — речи желанья! С ссорою в сердце вошло желанье! ²⁵ Драгоценный камень! Драгоценный камень! Пусть он просверлит драгоценный камень! [176] Амаушумгальанна! [177] Пусть он просверлит драгоценный камень! Драгоценный камень! Драгоценный камень! [Он просверлил драгоценный камень!] Драгоценный камень! Драгоценный камень! [Он просверлил драгоценный камень!] [Он] наполнил [влагой кровлю], он наполнил ей влагой кровлю! ³⁰ [Он] наполнил [влагой стены], он наполнил ей влагой стены! [Его супр]уга, владычная жрица, [178] Амаушумгальанне молвит: Камни просверлены, камни просверлены, кто ей просверлил драгоценный камень? Амаушумгальанна, кто ей просверлил драгоценный камень? Драгоценные камни, их мелкие зерна — дивным ноздрям? ³⁵ Драгоценные камни, их крупные зерна — дивной груди?» Амаушумгальанна владычной жрице отвечает: Отныне она — владычная жрица! Отныне она — моя супруга!» Светлая Инанна, могучая жрица! Он ей просверлил драгоценный камень!» Драгоценный камень! Драгоценный камень! Пусть он сверлит драгоценный камень! ⁴⁰ Амаушумгальанна! Пусть он сверлит драгоценный камень! Камни просверлены, камни просверлены, кто ей просверлил драгоценный камень? Амаушумгальанна, камни просверлены! Кто ей просверлил драгоценный камень? [179] Он, созданный для меня! Он, созданный для меня! Темно-синий камень — его борода! [180] Дикий бык, Аном созданный для меня! Темно-синий камень его борода! ⁴⁵ О, дикий бык!Его борода — темно-синий камень! Его борода — темно-синий камень!» Эта песнь — «дургар» Инанны! Написана палочкой из тростника!

171

Любовные песни-диалоги «Если бы не мать моя…» и «Когда я, госпожа…» опубликованы С.-Н. Крамером в 1963 г. в «Рrосееdings оf thе Аmеrican Philosophical Sosiety» (далее: РАРS), 107, № 6, р. 493–495, 499–501. Первая песня, названная «дургар» Инанны (значение жанра «дургар» непонятно), как бы распадается на две части: первую половину занимает разговор — ссора между Инанной и Думузи, которая, как говорит далее автор, ссора любовная («речи, что сказаны, — речи желания»), и второй диалог, в котором, возможно, участвует и хор и где, по-видимому, дается описание обряда священного брака. Песня «Когда я, госпожа…» называется «тиги-песня», то есть песня, исполняемая под какой-то ударный инструмент («тиги», по-видимому, род литавров). Значения «сагидда» и «сагарра» как каких-то жанровых подразделений непонятно. Вся песня исполняется от лица Инанны (за исключением, может быть, последних четырех строк, которые могли подхватываться и хором), и диалоги с Думузи в ее рассказ вставлены. Мир, в который вводят нас эти песни, соединяет в себе сразу несколько аспектов: важнейший для жизни общины обряд, с которым связано, по древним представлениям, само существование общины и в котором действующие лица выступают как воплощение сил природы; взаимоотношения богов, где явно привлекает сам процесс развертывания этих взаимоотношений (линия интриги), и, наконец, чисто земной уровень этих взаимоотношений, при котором важно не что происходит, а как именно это происходит: владычица Инанна, которая сияет в небесах (планета Венера), одновременно предстает перед нами и как какая-нибудь сельская девица, которая гуляет по улице, обманывает мать, довольно заносчиво препирается со своим поклонником, который также изображен этаким лихим деревенским ухажером, «пристающим» к девушке. Это создает ощущение удивительной реальности происходящего — едва ли не самое ценное, что мы можем вынести из шумерских песен, и вводит нас в круг поэзии народной (возможно, связанной с бытовым свадебным обрядом).

172

^3–6Богиня Нингаль— супруга бога луны Зуэна(или Наины); оба божества, по одной из версий, являются родителями бога Солнца Уту и богини Инанны (по другой, местной версии города Урука, Инанна — дочь покровителя Урука, бога небес Ана). Нингикуга— дословно «владычица священного серебряного (или чистого) тростника». В данном контексте может быть эпитетом богини Нингаль, но может быть и связана с неизвестной особой в строке 15, которая сравнивается с сестрой Думузи Гештинанной и, следовательно, должна быть сестрой Инанны, причем старшей ее сестрой, в противном случае ее слова не были бы решающими для Инанны наравне со словами ее родителей. Однако в других мифологических источниках ни о какой сестре Инанны никогда не упоминается. Поэтому, хотя в нашем переводе и вставлено слово «сестра», может быть, речь идет о какой-нибудь нянюшке или воспитательнице Инанны? Под Нингикугой, чье имя возможно трактовать и как «владычица серебряного стила» (слово «ги» — «тростник» нередко служит и для обозначения самой тростниковой палочки для письма), в таком случае, может быть, подразумевается богиня Нисаба, богиня-покровительница письма?

173

Нинэгалла— «хозяйка» (госпожа большого дома, то есть дворца), в данном случае, видимо, эпитет Инанны.

174

Судя по этой строке, Думузи считает своим отцом бога Энки.

175

Богиня Туртур— мать бога Думузи и его сестры Гештинанны.

176

^25–30С этой строки начинается вторая часть песни, повествующая о совершении священного брака и построенная на игре слов. Драгоценные камни, «шуба», которые еще надо просверлить, по всей видимости, представляли собой разновидность амулетов в форме цилиндрической печати, очень распространенных на Древнем Востоке.

177

Амаушумгальанна— одно из имен-прозвищ Думузи.

178

В ор.: «ну-гиг» — высшая категория храмовых жриц, в чью обязанность входила священная проституция. Сравнение Инанны с «ну-гиг» не следует, однако, понимать в прямом смысле; поскольку земные отношения и категории переносились на небо, Иоанна — «священная жрица небес».

179

^39–42Видимо, как рефрен исполнял хор.

180

По-видимому, снова слова Инанны. Темно-синяя, то есть иссиня-черная борода, дословно: «борода из лазурита» — один из частых эпитетов в шумерской поэзии (ср. подобные же эпитеты в разделе древнеегипетской литературы).

«Когда я, госпожа, в небесах сияла…»

«Когда я, госпожа, в небесах сияла…» Когда я, госпожа, в небесах сияла, Когда я, госпожа, в небесах сияла, «Когда я сияла, когда я плясала, От рассвета до заката песни распевала, ⁵ Напротив меня, напротив меня, Господин Кулианна [181] встал напротив меня! Господин мою руку сжал, Ушумгальанна обнял меня! « Оставь меня, Дикий бык! Я должна идти домой! ¹⁰ Оставь меня, Кули-Энлиль! Я должна идти домой! Что я матушке [моей] скажу-солгу, Нингаль, матушке моей, скажу-солгу?» «Дозволь научить тебя, дозволь научить тебя! О Инанна, хитрейшая! Дозволь научить тебя! ¹⁵ Подруга моя завлекла меня гулять, [Попеть-погулять], под бубен поплясать! Ах, как песни ее хороши, — она распевала для меня! Ах, веселилась я от души, — до рассвета веселилась я!» Родимой матушке своей ты так скажи, ты так солги! ²⁰ А мы с тобою в лунном сиянье будем ласкать-обнимать друг друга! Я приготовлю светлое ложе, роскошное ложе, царское ложе! Ах, настанет сладкое время, ах, придет веселье-радость!» «Сагидда» — песня эта! — Я, дева,[ хожу] по улице, ²⁵ [ Хожу по улице] в сиянии дня, ²⁶ [ Я, Инанна, хожу по улице,]

181

Кулианна— («Друг Ана», или «небес») — одно из имен-прозвищ Думузи. В этой песне с каждым новым обращением к нему Инанна называет его одним из его имен: Ушумгальанна(сокращение от Амаушумгальанна), Кули-Энлиль(«Друг Энлиля»), и, наконец, Амаушумгальанна.

Оборот

¹ [ Хожу по улице в сиянии дня!] …………………………. К воротам матушки пришла, ⁵ И вот я в радости хожу. К воротам Нингаль подошла, И вот я в радости хожу. Матушке он скажет слово, Кипарисовое масло изольет на землю, ¹⁰ Матушке Нингаль он скажет слово, Кипарисовое масло изольет на землю! Ароматов полно жилище его! Ласки полно слово его! Мой господин достоин светлого лона! ¹⁵ О, Амаушумгальанна, зять Зуэна! Владыка Думузи достоин светлого лона! О, Амаушумгальанна, зять Зуэна! О, господин, как сладко твое желание для души! В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши! ²⁰ Амаушумгальанна, сладко желанье твое для души! В твоей степи твои травы, твои злаки как хороши! «Сагарра» — песня эта, под барабаныпесня эта, — Инанне!