Погибшая страна
Шрифт:
Тень не могла проникнуть так далеко. Глубина океана в этом месте была никак не меньше двух тысяч метров.
Ибрагимов навел прожектор. Очертания загадочного силуэта вырисовались с поразительной четкостью.
— Ба-а… коралловый остров! — воскликнули хором несколько человек.
Без особых усилий удалось обнаружить под слоем ила отмершие колонии полипов.
— Очень важное открытие, — констатировал Ибрагимов. — Коралловый остров — лучший свидетель того, что обследуемая нами территория когда-то представляла собою сушу или почти сушу, очень медленно, постепенно
Казалось бы, должно было быть наоборот. Но это не так. Все дело в том, что вид полипов, образовавших остров, может жить на глубине не более двадцати метров. Они строят свои колонии, иногда поднимающиеся над водным уровнем на несколько метров. Здесь коралловый фундамент углубляется на две тысячи метров. Нижние, мелководные, кораллы могли попасть сюда, лишь опускаясь вместе с дном.
Решено было проверить предположение Ибрагимова. Через полчаса путешественники, точно в трюковой кинофильме, взбирались на фантастическую колонну.
Вскоре они натолкнулись на непреодолимое препятствие: от водной поверхности их отделяла почва. Получалось, будто под верхним морем находилось второе, нижнее море, море, отделенное почвенным пластом.
Еще задолго до установления этой странности водолазы обратили внимание на то, что лучи прожектора лизали громадный непроницаемый свод. Не разгорался и отблеск наземного дня, хотя блеск солнца обычно проникает сквозь водный слой на двести метров, а здесь приборы отмечали глубину всего сто десять метров. Повсюду лучи прожекторов ломались о непонятный свод.
К губчатым неровностям его прикреплялись тысячи противных морских змей. Вылавливая добычу, слепые гады извивались спиралями, скатывались в клубки и развертывались в ядовитые нити.
— Нас не должно смущать это обстоятельство, — заявил Ибрагимов опешившим товарищам. — Потолок представляет собою массивные ответвления коралловой колонны. Нет сомнения, что границы свода находятся где-нибудь недалеко. Попробуем выключить прожекторы.
Экспедиция сразу погрузилась в кромешную тьму. Ослепленные ярким светом фонарей, путешественники не сразу различили зеленоватые солнечные блики, проскальзывающие сквозь коралловые окна свода. Когда зрение водолазов освоилось с тьмой, белесые струи солнечных лучей выделились яснее.
— Попытаемся проникнуть на поверхность!
Ибрагимов направил тракторы в отверстие. Нажал на выключатель. И перед глазами расположившихся на подводках путешественников мелькнули калейдоскопические очертания прорезываемой ими воронки. Минута-две, и тракторы всплыли на поверхность.
Был вечер. Багровый закатывающийся шар солнца сиял над синей гладью океана.
Подводки стояли в виду небольшого острова. Берега его были покрыты густой тропической растительностью. Метрах в ста к востоку красовалось громадное кольцо атолла.
Колония живых кораллов образовала водоем, кишащий множеством морских животных и рыб.
— Вот вам и объяснение, как возникал коралловый остров, — смеялся Ибрагимов, указывая на атолл.
С этими словами он провел через ворота рифа в лагуну оба трактора.
Небольшой водоем
Лагуна мельчала из года в год и превращалась в коралловый остров.
Трудно передать восхищение путешественников, долго не видавших земного дня, когда они остановились в самом центре обширного кольца.
Голубая прозрачность неба, блеск солнца, свежий воздух, насыщенный ароматом морских испарений, мерный плеск набегающих волн за пределами лагуны — все это опьяняло их.
Освежившись купаньем, путешественники улеглись на высоком коралловом утесе в тени кокосовой пальмы и, глядя сверху в прозрачные воды лагуны, отдыхали, наблюдая за жизнью ее обитателей. На дне шевелились спруты. Они обладают удивительным свойством менять окраску под цвет дна, что помогает им обманывать добычу. Отвратительные животные по целым часам просиживают на месте, игриво потряхивая бородавчатыми щупальцами.
Местами виднелись гигантские каракатицы, набросавшие плавниками на свои спины груды камней, чтобы стать незаметными для своих жертв. Они набрасывались на неосторожных рыб, крепко охватывали добычу и выпускали ее с прокушенным черепом и высосанным мозгом. Подводный мир кишел хищниками; каждый миг жизни в нем был полон беспощадной борьбы. Даже безобиднейшие с виду животные, медузы, и те были страшнейшими врагами рыбешек, которых они оплетали студенистой слизью и пожирали.
В немногие часы, проведенные на атолле, путешественники оказались неожиданными свидетелями кровавой борьбы исполина-омара с набросившимся на него спрутом. В этой борьбе, как это ни странно, победителем оказался не спрут. Своими зазубренными клещами омар так сдавил щупалец напавшего гада, что тот, извиваясь от боли, немедленно обратился в бегство. И долго еще таскал он за собою вцепившегося омара, пока наконец не оборвался щупалец. Впрочем, это не страшно было спруту: утерянный член вновь отрастает у него.
Ибрагимов надел водолазный костюм и опустился на дно. Он шел среди морских змей-пеламид и окружившей его стаи серебристых макрелей. Играя с морскими коньками, он весело отбрасывал паутину окружающих его тря-пичников-рыб и наполнял захваченную корзину устрицами. Полный радостного ощущения душевной умиротворенности и физической силы, Ибрагимов взбирался на донные холмы, опускался в низины, расхаживал там, где в коралловых зарослях скрывались скаты и в чаще водорослей таились многочисленные враги человека.
Наконец он показался у берега. Бодрыми шагами выбрался он на отмель и разоблачился.
Приземистый юнга, всегда смеющийся и торопливый, не мог сдержать любопытство, увидев впервые раковины-жемчужницы в принесенной Ибрагимовым корзине. Разбив несколько раковин, он нашел в одной из них маленькую фигурку. Находка представляла собой золотое изваяние туземного бога морей. Его металлическая поверхность была покрыта тонким слоем жемчужной массы.
Путешественники с изумлением рассматривали грациозную вещицу.