Поглощенные обманом
Шрифт:
— Тогда ладно. Я имею в виду, прекрасно. Но мы не можем держать ее взаперти. Она невиновна.
— Ей придется остаться.
— До каких пор?
— Пока я не решу, куда ее отправить.
— Ты никуда ее не отправишь. Она человек, а не какой-то скот.
— Я отправлю ее, если сочту это необходимым.
Я расширяю свою позицию, пристально глядя на него. Я люблю этого человека, правда люблю, но иногда он такой апатичный, что это сводит меня с ума. Ну, большую
Почему я не могу любить кого-то нормального?
А, точно. Потому что я и сама далеко не нормальная.
— Я проведу с ней время. — Я поворачиваюсь и ухожу, прежде чем он успевает что-то сказать.
Я иду на кухню, разогреваю суп и запеканку с ветчиной, которую Огла приготовила на ужин, кладу их и яблоко на поднос и выхожу на улицу.
Федор и еще один охранник приветствуют меня у входа в гостевой дом, но не осмеливаются остановить. Они все смотрят на меня по-другому с тех пор, как Адриана отпустил Сергей. Даже Коля, который, казалось, ненавидел меня до того, как они покинули Россию, поблагодарил меня, как только они вернулись.
Как будто я заслужила их уважение или что-то в этом роде.
Ян всегда был на моей стороне, но все остальные были слепо преданы Адриану. Я думаю, они должны понимать, насколько глупым было его решение и что они действительно могли потерять его.
Я действительно могла его потерять.
От этой мысли мне снова хочется плакать, но я делаю глубокий вдох, отказываясь идти по этому пути.
Я нахожу Уинтер в ее комнате, она сидит на кровати, прижав колени к груди. Увидев меня, она поднимает голову, и в ее голубых глазах светится надежда.
— Теперь я могу идти?
Я сажусь на стул рядом с кроватью и ставлю поднос на тумбочку.
— Боюсь, что нет.
— Но ты обещала.
— И я сдержу это обещание, но не сейчас, Уинтер. Твое сходство со мной подвергает тебя непосредственной опасности. Есть люди, которые хотят причинить мне боль и без колебаний сделают это через тебя.
Она крепче обнимает колени, костяшки ее пальцев побелели.
— Я… я не могу проводить здесь все свои дни взаперти. Я чувствую, что схожу с ума.
— Ты можешь остаться со мной и Джереми. На самом деле мы не такие уж веселые, но все же лучше, чем ничего.
Она наклоняет голову набок, глядя на меня с нескрываемым интересом.
— Зачем ты делаешь все это?
— Это?
— Помогаешь мне
— Потому что я знаю, каково это — быть одной, и как твоя голова может мучить себя и тебя.
— Спасибо, — шепчет она. — Ты не должна заботиться о ком-то вроде меня.
— Что это за чушь? Каждый заслуживает того, чтобы о нем заботились. — Я открываю еду. — Давай, ешь.
Она нерешительно протягивает руку, затем хватает миску с супом, не утруждая себя ложкой, и пьет прямо из нее, выпивая за несколько секунд. Но она не торопится с
— Можно спросить? — спрашивает она между укусами.
— Конечно.
— Ты все еще хочешь сбежать от своего мужа?
— Нет, — говорю я, и это правда.
— Почему нет?
— Я никогда не хотела оставлять его в первую очередь. Я была просто… в моменте, когда я была потеряна, и я думала, что оставить его было правильным выбором. Потребовалось много времени, чтобы осознать, что это неправда, и, наконец, увидеть, где лежат мои настоящие приоритеты.
— Это мило. — Она слегка улыбается. — Хотела бы я знать, каковы мои приоритеты, кроме следующего приема пищи.
— Ты придешь к этому. Я помогу тебе.
— Ты… поможешь?
— Определенно. Каждый заслуживает второго шанса. — Я беру яблоко и начинаю его резать. — Расскажи мне о себе побольше.
Мы проводим большую часть ночи за разговорами. Уинтер рассказывает мне о своем воспитании, о том, какой тяжелой была жизнь, и о том, что до встречи со мной она постоянно думала о самоубийстве, но у нее не хватало смелости пройти через это.
Мое сердце разрывается из-за нее и всего того дерьма, через которое она прошла, несмотря на свой юный возраст. В конце концов, я начинаю говорить о балете и обо всем, что с ним связано.
Уинтер обнимает меня, когда я добираюсь до части о моей сломанной голени. Хотя я думала, что закончила эту часть своей жизни, слезы наворачиваются на глаза при этом напоминании, и мне приходится глубоко дышать, чтобы не заплакать.
Я предлагаю ей обратиться к доктору Тейлор, так как она очень помогла мне с терапией после того, как я снова стала Лией.
Я неохотно оставляю ее, когда она зевает, обещая ей, что она сможет, по крайней мере, выйти со мной и Джером в сад завтра.
В главном доме я ставлю пустой поднос на кухонный стол и загружаю тарелки в посудомоечную машину.
— Я позабочусь об этом.
Я подпрыгиваю, прижимая руку к груди от монотонного голоса Оглы.
— Вы меня напугали. Пошумели хотя бы.
Пожилая женщина смотрит на меня со своим фирменным снобистским выражением лица.
Игнорируя ее комментарий, я продолжаю складывать все в посудомоечную машину, затем нажимаю кнопку «Включить». Огла следит за каждым моим движением с ястребиным вниманием, положив обе ладони на живот, но не произносит ни слова и не пытается уйти.
Это первый раз, когда она добровольно провела со мной больше времени, чем нужно. Обычно она готова оставить меня и заняться своими делами.
Я прислоняюсь к стойке, скрестив руки на груди.
— Если вам есть что сказать, говорите, и избавьте нас от ожидания. Если речь идет о Уинтер и о том, как Адриан намерен держать ее взаперти…
— Спасибо.
Если бы моя челюсть могла упасть на пол, она бы упала прямо сейчас.
— Что вы только что сказали? Мне кажется, я что-то слышу.