Погоня за матерью (Охота за матерью)
Шрифт:
Губы Вульфа сжались крепко, как никогда. Потом они разомкнулись.
– Предположение – это еще не факт.
– Сейчас будут доказательства.
Я повернулся к телефону, взял трубку и набрал номер «Газетт». А когда Вульф услышал, что я прошу Лона Коэна, он взял трубку параллельного аппарата и придвинулся поближе к нему. Лон по крайней мере половину своего времени говорит по телефону, но я поймал его между двумя телефонными звонками и спросил, есть ли у меня еще кредит, и он ответил, что в следующем номере газеты нет, но на сведения и новости есть.
– На этот раз требуется не так
– Эллен Тензер?
– Верно.
– Возможно, мы кое-что имеем. Но не будь так дьявольски осторожен, Арчи. Если ты хочешь узнать, что мы узнали об убийстве, так и скажи.
– Хочу узнать.
– Вот это лучше. Нам известно не очень много, правда, в последний час могли прийти новости. Одним словом, около шести часов утра полицейский заглянул в машину, которая стояла на тридцать восьмой улице возле Третьей авеню, и видел на полу у заднего сиденья женщину. Она была задушена куском шнура, который еще болтался у нее на шее. Выяснилось, что она мертва уже пять-шесть часов. Ее опознали как Эллен Тензер из Махопака. Вот и все. Если это так важно, могу позвонить вниз и узнать последние новости.
Я сказал ему, что срочности нет, поблагодарил и повесил трубку. То же самое сделал и Вульф. Он пристально смотрел на меня, а я на него.
– Дело принимает плохой оборот, – сказал я. – Обсудим его?
Он покачал головой.
– Пока это ничего не даст.
– Есть одно частное «но». Если бы я не ушел из ее дома и продолжал обрабатывать, то может быть, чего-нибудь и добился бы, и она сидела бы сейчас здесь, а мы заканчивали бы дело… К черту интеллигентность и опыт!
– Оставь.
– Но что теперь? Я не сумел спросить о чем-нибудь, кроме пуговиц, и теперь Стеббинс и Кремер насядут на нас. Тридцать восьмая улица – что там, часто происходят убийства?
– Убийство – их проблема.
– Скажите об этом им. Племянница расскажет, как пуговичный коммерсант Арчи Гудвин встречался с ней, чтобы заполучить адрес тетки. Парень с бензоколонки опишет человека, который узнавал, как проехать к дому убитой. А в самом доме они обнаружат тысячи отпечатков моих пальцев, четких и свежих. Я вполне могу звонить адвокату и договариваться о залоге, если я буду арестован, как важный свидетель.
Вульф проворчал:
– Ты не можешь представить им информацию относительно убийства.
Я изумился:
– Не могу?
– Думаю, что нет. Обсудим это. – Он откинулся назад, закрыл глаза, но его губы не шевелились. Такое сосредоточение требовалось для истинно каверзных проблем. Через минуту он открыл глаза, выпрямился.
– Все довольно просто. Так как она мертва, все зависит от тебя. Например, она сказала, что должна уехать, потому что у нее назначена встреча, а ты попросил у нее разрешения подождать, пока она не вернется, и она согласилась. Ты остался в доме один. Ты помнил, как важны для нашего клиента белые пуговицы из конского волоса. И ты воспользовался обстоятельствами. Именно так ты должен говорить.
– Не называя имени клиента?
– Разумеется.
– Без имени клиента все это блеф. Жертва и наш клиент тесно связаны. Поэтому полиция захочет задать клиенту несколько вопросов. И я назову мисс Вэлдон.
– У тебя есть выход. Клиент ничего не знает об Эллен Тензер. Он нанял нас, чтобы выяснить, откуда взялись эти пуговицы. И только. Мы не обязаны раскрывать имя клиента – это дело нашей чести. Полиции только дай повод – они ухватятся за что угодно.
– Но у меня есть пара вопросов. Не считаете ли вы, что Эллен Тензер была бы сейчас жива, если бы вы не взялись за эту работу, не дали бы объявление и не послали меня встретиться с Тензер?
– Да, считаю, что она была бы жива.
– Тогда не будет ли фараонам легче арестовать убийцу, если они будут знать то, что знаем мы, особенно о ребенке?
– Несомненно.
– О'кей. Вы сказали: «Убийство – это их проблема». Мне это действует на нервы и будет стоить бессонницы. Я видел мисс Тензер, говорил с ней, она дала мне воды. Конечно, я полностью на стороне клиентки и против претензий к ней со стороны полиции… Я пил с ней мартини, но она, по крайней мере, до сих пор жива.
– Арчи, – он поднял руку, – мое дело – выяснить личность матери и установить степень вероятности того, что ее муж был отцом ребенка. Ты думаешь, я могу выяснить это без того, чтобы не узнать, кто убил мисс Тензер?
– Нет.
– Тогда не изводи меня. И без этого все плохо.
7
Я находился под арестом с 3:42 воскресенья, когда инспектор Кремер вызвал меня, до 11:58 понедельника, когда Натаниель Паркер, адвокат Вульфа, приехал в кабинет окружного прокурора с документом, подписанным судьей, установившим залог в двадцать тысяч долларов. Поскольку средний залог по Нью-Йорку за особо важных свидетелей по делам убийств составляет восемь тысяч, то такая сумма моего залога поставила мою персону на высшую ступень, и я оценил этот комплимент.
Если не считать бессонницы, двух пропущенных приемов пищи, приготовленной Фрицем, и того, что я не почистил зубы, мое заключение не являлось великим испытанием и не утомило меня. Моя легенда, предложенная Вульфом и немного усовершенствованная, была изложена Кремеру еще в нашем кабинете в присутствии Вульфа, а потом в присутствии окружного прокурора по фамилии Мандель и нескольких сыщиков из отдела убийств. Тон был установлен Вульфом в его схватке с Кремером еще в воскресенье днем, особенно в конце его, когда Кремер поднялся, чтобы уйти.
– Я ничего вам не должен, – сказал Вульф, – и не нуждаюсь в вашей снисходительности. Арестовать меня вместе с Гудвином было бы бессмысленно, так как я все равно бы молчал. Если бы у меня появились советчики, уверяю вас, они не были бы подвержены вашему влиянию.
– Пройдет немного времени и вы сами захотите давать советы, – произнес с неохотой Кремер.
– У вас в кармане мое заявление, в котором я утверждаю, что нахожусь в совершенном неведении, кто мог бы быть убийцей Эллен Тензер. У меня достаточно оснований утверждать, что и мой клиент ничего не знает. Что до вашей угрозы лишить меня лицензии, то я скорее буду спать под мостом и есть объедки, чем представлю моего клиента для официальных допросов.