Погоня за призраком
Шрифт:
— Больной! Ну ты больной!
— А ты на то и доктор, чтоб лечить! — закричал я весело. С чего это мной вдруг овладел какой-то нездоровый азарт — ума не приложу! Как пацан, насмотревшийся американских боевиков. Нет, правда, почему капитан-спецназовец не может на КамАЗе преследовать бандитов, которые пытались убить его друзей? Чем я хуже Брюса Уиллиса?
Теперь я направлял КамАЗ наперерез самолету, но с таким расчетом, чтобы тот все же успел затормозить. Сквозь стекло кабины Яка мне было видно неожиданно вытянувшееся от
— Док, руль держи! — крикнул я и на ходу выпрыгнул из кабины еще до того, как КамАЗ оказался на взлетной полосе.
Взвизгнули тормоза, и КамАЗ замер перед самым носом самолета. Еще мгновение — и произошла бы катастрофа. Да, вот такой я друг — взял да и бросил руль... А если бы Док не успел среагировать? Если в не успел — я бы руль и не бросил. А я был уверен в Доке, как в себе самом, недаром мы прошли с ним бок о бок сотни, тысячи километров боевых рейдов. У настоящего спецназовца мгновенная реакция в любой, самой непредвиденной и сложной ситуации.
Я бросился к самолету и замер около люка. Через мгновение ко мне присоединились выскочившие из кузова Артист с Мухой.
У спецназовцев, занимающихся освобождением заложников в захваченных террористами самолетах, есть куча способов проникнуть внутрь салона, не открывая люка. Тут тебе и шасси, и кабина пилотов, и грузовой отсек, но, на самом деле, самое эффективное — исхитриться заставить негодяев открыть люк и проникнуть внутрь по трапу. Геморроя меньше, да и вообще удобней.
Я все правильно рассчитал. Люди Николая Викентьевича восприняли появившийся на взлетной полосе КамАЗ с неизвестным им Доком в кабине как недоразумение, и Гера отдраил люк.
— Ты че, идиот, сука, жить надоело? Кретин! Ну-ка, убирай машину с полосы!
— Ах, как невежливо! — Еще до того, как трап опустился к земле, я, выскочив из-под самолета, выпрыгнул из-за бортика трапа и рывком дернул Геру на себя.
Гера вылетел из самолета как пробка и уже в следующее мгновение оказался лежащим на бетоне с заломленными за спину руками.
— Сколько вас там? — спросил я шепотом, приставляя к его виску пистолет.
— Пятеро и два пилота, — прошептал ошалевший Гера.
— Это с девушкой?
— Да. Четверо, два пилота и девушка.
— Отлично. А это тебе за Боцмана! — Я ударил его рукоятью пистолета по затылку с таким расчетом, чтобы заглох на время. Показал ребятам на люк — штурмуем!
— Гера, ну че там? Разобрался? — В проеме люка показался еще один боец Николая Викентьевича, но еще до того, как он заметил лежащего на земле Геру, Муха выключил и его. Не мешкая больше, мы вломились внутрь самолета втроем.
Никто нас, конечно, не ждал. Двое остававшихся с девушкой бойцов глазели в иллюминатор на КамАЗ, м котором с несколько растерянным видом вес еще сидел наш Док. Опомнились они только тогда, когда мы направили на них
— Мордой в пол! — приказал я тихо.
Герины бойцы послушно выполнили мое приказание. Их примеру последовала и девушка. Она уже успела переодеться — вместо грязной, рваной одежды на ней были новые джинсы и клетчатая рубаха не по размеру. Да, ничего девица, симпатичная. Недаром Боцман с Мухой за ней столько охотились.
— А вы можете сидеть.
Я жестом показал Мухе и Артисту на переборку по бокам от дверей кабины — пусть займут позицию для атаки. Металлическая дверь пилотской отворилась сама, и передо мной возникла физиономия летуна в традиционной белой рубахе.
— Скоро вы этого козла убере... — он осекся, увидев меня.
— Скоро, — сказал я, приставляя к его лбу пистолет. — А ну на место и готовься к взлету!
Пилоту ничего не оставалось, как поспешно ретироваться в кабину.
— Артист, следи за этими. Муха, помоги Доку доставить Боцмана в салон. Машину подайте назад. Через полминуты взлетаем, — приказал я и зашел в кабину вслед за пилотом.
Второй пилот обернулся ко мне, спросил испуганно:
— Это захват?
Надо было видеть выражение его лица!
— Нет, это восстановление справедливости.
КамАЗ перед носом самолета дернулся и отъехал со взлетной полосы. Через несколько секунд я услышал, как у меня за спиной закрылся люк.
Со всех концов поля ко взлетной полосе уже мчались машины с мигалками.
— Ну, чего сидим? Взлетайте!
— Мы уже сообщили о ЧП!
— Значит, нужно сообщить, что у вас все в порядке. Вам дали взлет?
— Дали.
— Ну вот и взлетайте.
Пилоты переглянулись, защелкали тумблерами, взревели турбины.
— Полоса свободна, помеха устранена, все в порядке. Нет-нет, это свои. Выполняю взлет, — сказал в микрофон первый пилот.
Самолет покатился по взлетной полосе, набирая скорость. Я сел на откидное сиденье и перевел дыхание. Весь захват, начиная от того момента, когда мы увидели самолет, занял чуть более трех минут, но теперь мне казалось, что прошла целая вечность...
— Куда летим-то? — обернувшись, поинтересовался второй пилот, когда самолет оторвался от полосы.
— Куда летели, туда и летим. В Москву, как три сестры. — Я еще, оказывается, был способен шутить.
Внизу около брошенного КамАЗа копошились люди. На взлетном поле мы не оставили никого — все бойцы Николая Викентьевича были на борту. Нет жертв, нет захвата. Хотя водилу КамАЗа мы, конечно, подставили на все сто. Долго придется бедолаге с властями объясняться. Что теперь поделаешь — война со злом стоит жертв! Замолвлю за него при случае словечко Голубкову, если, конечно, после недавних событий в Зеленом театре мое собственное словечко хоть чего-то стоит!
15